Белый и пустой

— Нет! — Белль шарахнулась от него, как если бы он превратился в кровожадного монстра. — Нет!

Она выпуталась из одеяла и как была, без одежды, побежала на кухню, где лежала проклятая книга. Принялась листать уже до дыр засмотренные страницы, перечитывать заученные наизусть строчки, пока не дошла до пункта, который так ей не нравился.

«…Ритуал может не сработать, если Опустошённый не захочет принимать сердце, что вложил в него Ищущий. Вы поймёте это по поведению Опустошённого — оно не изменится и после того, как его сердце снова очистится».

Белль не могла вынуть его сердце, чтобы убедиться, но это было и не нужно. Румпельштильцхен не хотел возвращаться к ней.

Нет, после этого Белль не вернула его обратно в больницу. Ей ужасно хотелось разозлиться на него. Снова накричать, может, разбить что-нибудь.

У неё не получилось, хотя она и старалась. Она собирала самые светлые моменты, она изо всех сил старалась, и у неё не вышло. Но это не повод, чтобы отказываться от него. Она решила для себя быть с ним ещё до того, как у неё появилась надежда на магию. Просто теперь Белль вернулась к началу.

— Я придумаю что-нибудь ещё, — пообещала она ему, когда вернулась в спальню, чтобы, как обычно, откинуть край одеяла.

После вспышки гнева на неё навалилась усталость, расплата за проведение ритуала. А в зеркале, когда они вдвоём чистили зубы, она с пугающим равнодушием заметила, что вся её голова поседела.

— Мне понадобится много краски для волос. Очень много.

***

В Сторибруке всё налаживалось. Герои снова одержали победу. Иначе и быть не могло.

У Белль всё оставалось по-прежнему. Дни после того ужасного утра снова вернулись в прежнее русло.

Пробуждение, утренний туалет. Белль только перестала брить Румпеля по утрам, и теперь у него отросла небольшая бородка. Он стал похож на того учёного из далёкого корабля. Нет, Белль не хотела видеть в нём кого-то другого, просто однажды она сама застыла перед ним, вдавливая лезвие безопасной бритвы в его щёку. Бритву она выкинула тут же и принялась останавливать кровь. Хорошо, что порез получился совсем крохотным, и шрама не осталось.

Завтрак, обед и ужин, чередующиеся какими-либо занятиями, чтобы не сойти с ума. И сон. Странно было снова ложиться с ним в постель, уже не ожидая увидеть во сне кого-то с его лицом или его самого. Почему-то казалось, что вот она закроет глаза — и увидит его. Пациентом психушки, рабочим, владельцем ломбарда или хромым прядильщиком — неважно. Она упорно не признавалась себе в этом, но она смертельно устала жить рядом с его пустой оболочкой. Как будто Румпеля и не было уже давно, а она сама продолжала видеть его живым, потому что сошла с ума, а все остальные подыгрывают ей из жалости.

Эта мысль, посетившая Белль перед сном, напугала её настолько, что она торопливо протянула руку под одеялом и крепко сжала его ладонь. Рука Румпеля была горячей и вполне настоящей, и он даже чуть сжал её ладонь в ответ. Такое бывало, иногда. Он даже вздрагивал во сне. Судорога — объяснял доктор Вейл.

Румпель уже давно спал. Возможно, это было одно из немногих улучшений, но теперь он, по крайней мере, засыпал сам, без таблеток.

— Может быть, я зря паникую? — шёпотом спросила Белль, глядя на его профиль. — Я допустила слабость. Обратилась к магии. А нужно было немного подождать. Ты ведь знаешь, что ждать — это самое сложное.

На следующий день после обеда Белль решила отправиться с Румпелем на побережье. Погода стояла холодная, осень уже вступала в свои права. От воды дул сильный ветер, и Белль зябко куталась в ворот большого чёрного пальто, которое нашла в гардеробе мистера Голда. Румпельштильцхена она постаралась одеть потеплей, а вот сама теперь жалела, что пренебрегла тем тёплым бордовым шарфом, что ей подарила Руби.

Они вместе шли по линии прилива. Носы сапог утопали в мокром песке, но Белль не обращала на это внимания.

— Знаешь, в городе на нас уже никто не обращает внимания. И Руби перестала спрашивать об улучшениях, — Белль плотнее запахнула ворот пальто. — А помнишь, как они смотрели раньше? Они шептались настолько громко, что услышал бы и глухой.

Совсем рядом пролетела чайка, невесомо чиркнув кончиком крыла по её щеке. Белль даже не вздрогнула.

— Мы стали невидимками. Иногда мне кажется, что я тоже превратилась в пустую оболочку, что моё сердце такое же белое, как твоё. Может, так действительно лучше — ничего не чувствовать и не помнить. Но у меня не получается. Мне больно. Я почти завидую тебе.

Пологий берег заканчивался.

— Мы дойдём до обрыва и вернёмся домой, — Белль махнула рукой, куда-то вдаль. — Хорошо?

Там берег поднимался, становился обрывистым и начинался высокий утёс, под которым плескались волны.

— Видишь?

Румпель смотрел перед собой, по щекам его катились слёзы и терялись в отросшей бороде.

— Ветер сегодня сильный, — Белль сняла перчатку и осторожно протёрла мокрые дорожки с его щёк. — У меня тоже от него глаза слезятся. Пойдём быстрее, я хочу кое-что тебе показать.

На самой вершине ветер хлестал ещё сильнее. Между ними и краем обрыва оставалось ещё несколько шагов, но всё равно дух захватывало.

— Если посмотреть туда, можно увидеть Зачарованный Лес. Правда, здорово?

На горизонте за озером и впрямь виделась полоска берега, но вряд ли это мог быть их старый мир. Тем не менее, Белль было приятно думать, что это правда. Так же, как смотреть на звёздное небо и думать, что где-то там тоже кто-то живёт.

— А теперь сыграем в игру, — Белль ободряюще улыбнулась ему. — Я подойду к самому краю и начну падать, а ты должен успеть схватить меня за руку и не дать упасть. Понял? Если ты не успеешь меня поймать, тогда тебе придётся вернуться домой одному.

Белль отстранилась от него и подошла к краю утёса. Мелкие камешки осыпались под ногами и полетели в бушующие внизу волны. Даже голова закружилась. Белль поспешила отвернуться, спиной ощущая, как за ней разверзается бездна. Будто она уже падает.

— Ты думаешь, что это шутка, но я говорю серьёзно, — голос заглушали порывы ветра. — Услышь меня, пожалуйста. Выберись из своей скорлупы. Это важно.

Перед глазами всё расплывалось. Волосы выбились из причёски и хлестали по лицу непослушными щупальцами. Румпель продолжал смотреть на неё, не двигаясь.

«Это не сработает. Нужно отойти от края и вернуться домой. Он не поймает…»

— Раз, два, три, — отсчитала она и опрокинулась спиной назад, с секундной досадой отметив, что Румпельштильцхен так и остался стоять на месте. Разве что по щекам его снова катились слёзы, но не из-за неё. Это снова ветер.

========== Часть 2 ==========

В полёте Белль попыталась сгруппироваться и почти безболезненно вошла в воду. Падение только оглушило. Почти сразу же течение закружило её и потащило на дно. Мокрая одежда тянула вниз. Почти весь воздух вышибло из груди ещё при падении, лёгкие жгло, и было так соблазнительно вдохнуть воды. Белль посмотрела наверх, бессмысленно болтая руками, когда в воду камнем врезалось что-то ещё. Кто-то. Не то с ужасом, не то с облегчением, Белль поняла, что это Румпель. Это не походило на правду. Он остался наверху. Его пустая оболочка. А ей снова мерещилось. Изо рта вырвался последний пузырёк воздуха.

Румпельштильцхена тоже закружило в волнах, но под воду он нырнул сам и, почти так же беспорядочно барахтаясь, добрался до неё и протянул руку.

На берег они оба выбирались ползком. Чёрное пальто Голда осталось где-то в озере. Румпель потерял ботинки и шапку. Чёрные мокрые песчинки мгновенно облепили его носки и брюки. Белль мгновенно замёрзла. Они упали на холодный пляж, отплёвываясь от воды, не в силах надышаться.

— Ты могла утонуть. А у меня больше нет магии. И я не умею плавать! Слышишь? Ты не подумала об этом? — ворчливо спросил Румпельштильцхен, усевшись прямо на песок. — Мы оба могли утонуть!

Он весь дрожал, впрочем, как и она сама. С волос его капала вода. А Белль вдруг стало смешно. Её бил смех пополам с крупной дрожью от озноба.