Карусель безумия

Куда теперь идти и где обещанный суд, если это не была шутка? Зачем он здесь? Вот главные задачи.

«Стоя на месте, я никуда не приду».

Джим сделал шаг наугад и в тот же миг с характерным щелчком переключателя над ним зажёгся мощный прожектор, высветив чёткий круг пыльного бетонного пола.

Где-то вдалеке такой же прожектор выхватил фигуру судьи за трибуной. Он равнодушно смотрел сквозь чёрные прорези совиной маски и прежде чем Джим успел бы до него добежать, тяжело ударил молотом и пропал.

Эхо от молотка затихало в полной тишине. Джим ждал, что произойдёт дальше, но больше никто не показался и не заговорил.

Что это было, если не начало слушания? Но где присяжные, свидетели и всё остальное? Почему он стоит тут один, как полный идиот?

Не найдясь с ответом, Джим не смог придумать ничего лучше и продолжил свой путь. Шаг. Ещё шаг. Прожектор следовал за ним, как за актёром на сцене — неотрывно. От всматривания в чернильную темноту уже начинали слезиться глаза. Сколько он уже прошёл? Звенящая тишина иглой впивалась в уши. Джиму начало казаться, что его шагам вторит где-то капающая вода, а может эхо?

Усталость брала своё сторицей, будто он пробежал марафон, хотя он не сделал и сотни шагов.

В голову сами собой лезли непрошеные мысли. Почему-то об отце. Он ведь ушёл от мамы, как раз, когда Джим закончил школу. Просто исчез, будто его никогда и не было. Исковерканное Профессором воспоминание о том, как отец учил его вождению, было одним из последних, и самых ярких. К чему он снова вспомнил о нём?

Джим утёр лицо рукавом и остановился, чтобы немного передохнуть. Под ногами был всё тот же бетонный безликий пол. Стало заметно холодней, а вонь усилилась, только несло уже не гнилыми фруктами, а чем-то похуже, тленным, мёртвым. Теперь он точно слышал, но не капель, и даже не шаги незнакомца за спиной. Его собственный пульс клокотал в ушах, громкий, как будто сердце билось прямо в голове. Но пульс тут же подскочил в разы, когда Джим почувствовал это прикосновение, будто кто-то провёл пером по его затылку.

Он отшатнулся, как только невидимое перо достигло ворота. Оглянулся. Как и думал, за спиной никого не было. Проклятый шутник, если он вообще был, спрятался во тьме. Совсем рядом Джим почувствовал лёгкое дуновение, будто кто-то пролетел мимо, но из-за проклятого прожектора, всё за пределами столба света становилось недоступно зрению.

«Зато ты сам как на ладони. Отличная мишень».

Чтобы немного успокоиться, Джим сделал два глубоких вдоха и выдоха. Изо рта вырвались два густых облачка пара. Как же холодно…

Нужно было двигаться. Джим сунул руки в карманы плаща и снова нащупал треклятый ключ. Вот же ирония, у него есть ключ от всех дверей, но нет ни одной двери. Вот его наказание. Он будет вечно скитаться по этому бесконечному подвалу, пока не сойдёт с ума.

Собственный истеричный смешок в полной тишине напугал ещё больше, как будто смеялся кто-то другой. Тьма давила и напирала со всех сторон. Казалось, что даже тот столб света, что его ограждал, стал меньше. Становилось труднее дышать от усталости и смрада, а собственные ноги превратились в две непослушные колоды. Что-то сжималось в животе в узел и не отпускало, хотя по-прежнему ничего не происходило. Непонятный страх не отпускал.

Он успел сделать не больше пяти шагов, как снова что-то пронеслось мимо, и Джим почувствовал касание на этот раз на спине, ближе к плечу. Он поспешно стряхнул его, как надоедливую муху, будто оно было всё ещё там, перебирало своими мерзкими лапками. Под ногами что-то проскользнуло, будто холодный сквозняк.

— Это только ветер, — шепнул он себе.

А ещё расшалившиеся нервы. Потому что с другой стороны снова почувствовал прикосновение, более ощутимое. И ещё. И ещё. Джим крутился, как волчок, но ни схватить, ни увидеть никого не мог, ведь даже шагов не было слышно. Нельзя так быстро перемещаться. Их должно было быть не меньше двух.

«А может, никого и нет? Может, мне уже кажется?»

Джим остановился и зажмурился, пытаясь успокоится. Это нервы. Он просто слишком долго шёл один в темноте. Так бывает. Он слышал. От недостатка информации мозг начинает придумывать всякие образы, звуки, даже запахи…

Он зажмурился и как по команде со всех сторон нахлынули разноголосые шепотки невидимой толпы, что таращилась на него из мрака всё это время. Зрители еле слышно о чём-то переговаривались, временами посмеивались, поправляли одежду. Вот сейчас кто-то наверняка очень громко провёл пальцами по лацкану пиджака, чтобы стряхнуть крошки. Джим почувствовал прикосновение к собственным отворотом и распахнул глаза.

Никого.

— Покажись! — крикнул он, на грани истерики. — Покажи свою уродливую морду!..

Уже не перо, острое лезвие вполне ощутимо кольнуло голень, так что от неожиданности подогнулись колени. Джим упал на холодный бетонный пол.

Спокойней, спокойней…

Непослушной рукой он ощупал ногу, но никаких повреждений, кроме дырки на штанах не обнаружил. Эта призрачная дрянь с ним просто играет.

Джим поднялся и вытащил пистолет. Ощущение бороненной стали в руке придало немного уверенности. Две пули. У него сталось всего две пули. Он должен попасть в этого шутника. Как никогда это казалось правильным.

Джим ждал. Взъерошенный и злой, готовый, если понадобиться, убить злодея голыми руками.

Незнакомец затаился, будто почувствовал угрозу. Выждав немного, Джим снова сделал пару шагов. И снова сквозняк скользнул по лицу, будто неизвестный пролетел на невидимых крыльях прямо в шаге от него, а его лезвие болезненно скользнуло по груди. Слои одежды прорезало, точно бумагу, а на ней медленно проступили розоватые капли крови. За спиной раздался смех, высокий и дребезжащий. Так мог бы смеяться злой ребёнок над раненой пичужкой. Джим крутанулся на месте и тут же получил сильный удар в спину. Он устоял, но чуть не выронил пистолет.

Секунды ожидания новых ударов растягивались в минуты. По лбу скатилась холодная капля и сорвалась с брови, яркой жемчужиной пролетела перед распахнутым в ужасе глазом детектива.

Кто-то кружил перед ним в чёрном удушающем мраке, беззвучно переставляя призрачные подошвы. Джим мог поклясться, что начал слышать его шаги, видеть его гнусную физиономию, сотканную из черноты. Он наверняка ухмылялся, видя, как дрожит револьвер в руках перепуганного детектива.

«Ну же, нападай, ублюдок. Иди сюда. Я готов».

Будто демонстрируя Джиму его неправоту, на него посыпался град уколов, которые больше рвали одежду, чем приносили реальный вред. Разве что, порез на плече немного кровил.

— Глупый-глупый детектив! — пропел из черноты всё тот же звенящий голос. — Заблудился в пустой комнате!

Призрачное перо взъерошило волосы на затылке детектива и, когда Джим нервно дёрнул рукой, лезвие молниеносно вонзилось в беззащитный бок. Он отшатнулся, чтобы остриё не вошло глубже, и снова завертелся, пытаясь предупредить нападение, пока голова не начала кружится. Ноги заплетались.

Он не сможет убить того, кого не видит. Ублюдок просто убьёт его. Надо бежать и неважно куда.

— Беги! Беги! Глупый детектив! Всё равно не сбежишь!

Лёгкие сжигал огонь, но страх продолжал гнать его плетью. Липкий пот капал с ресниц и заливал глаза. Рана в боку сильно кровоточила, пропитывая одежду, и причиняла боль каждым движением. Джим запинался и почти падал, отталкиваясь от пола рукой, и продолжал свой ломаный бег. В спину летел раскатистый детский смех, эхом отдаваясь в ушах.

Джим мчался, пока окончательно не выбился из сил. Кровь ударами молота грохотала в ушах. Просто дышать, уже было мучительно больно. Ему нужна передышка, совсем небольшая. Все сокровища мира за минуту покоя.

«Плевать. Пускай делает что хочет».

Джим выпрямился в столбе света и, зажмурившись, задрал голову, когда лезвие издевательски медленно скользнуло по щеке. Он прижал ладонь к порезу и взглянул на свои пальцы. Как ярко светилась кровь в свете прожектора.

Прожектор. Его свет ослеплял даже сквозь веки. Правильно. Чтобы прозреть, нужно было уйти в темноту, тогда они будут на равных. Но как, если проклятый прожектор преследует его везде, точно привязанный?