Feeling myself

Комментарий к Начало конца

play with fire - Sam Ti

для прослушивания под эту главу

========== Нас ждёт светлое будущее ==========

Вечереет. Я медленно встаю с кровати и наклоняюсь к тумбочке, на которой красуется склянка, доверху наполненная таблетками-успокоительным, что передал мне Джонсон через Леви. Я глотала эти горькие капсулы каждый раз, когда мне становилось дурно. И вот сейчас моя рука опять тянется к тумбочке в поиске спасительного лекарства. Оно действовало как наркотик, я даже не сомневаюсь, что это он и было.

— В какое же я дерьмо попала, знала ведь, что всё к этому придёт. Дура слабохарактерная, — я закинула две пластинки в рот и встала с кровати, направляясь к двери. Чуть потянула ее на себя. Открыто. Я осторожно переступила порог, стараясь как можно тише пройти в сторону лестницы. В коридорах зажигали факелы из-за подступающих сумерек. Помещение пустело, все разбредались по казармам, чтобы поспать или наконец-таки встретиться с друзьями. В воздухе витал аромат еды от недавно прошедшего ужина. Несмотря на неестественно подступающее спокойствие, я не переставала думать и анализировать. Что же случилось? Голова опять начала болеть. Сквозь пульсирующую боль в голове возникали картинки, как воспоминания только что прошедших дней или совсем давние образы. Я опёрлась о стену, приложив свой лоб. Подозреваю, что все это началось с принятия лекарств, потому что таких приступов раньше я не замечала.

Прошло пять минут, десять, не знаю, но боль начала притупляться, я могла здраво мыслить. Отойдя от стены, я продолжила путь.

Повернув за угол, я увидела спиральную лестницу, которая вела на нижний этаж и на верхний, туда, где и были главы отрядов. Не раздумывая, я вскочила на лестницу и начала бегом подниматься наверх. На офицерском этаже было ещё темно, факелы не были зажжены, а два-три окна на один этаж-это чертовски мало. Спотыкаясь о выступающие камни, я еле-еле дошла до нужной двери, которая была чуть приоткрыта. Тонкой полоской оттуда сочился свет, который и был мне ориентиром все это время. Внимательный хозяин комнаты должен был заметить, что дверь открыта и закрыть ее за собой, но, видимо, просто забыл… не исключаю того момента, что он мог специально оставить дверь приоткрытой, заманивая меня в ловушку. В комнате было очень тепло и уютно, что очень не похоже на ее владельца, энергетика которого являлась полной противоположностью атмосферы этой комнаты. Остерегаясь быть замеченной, я внимательно осмотрела дверь, глазами ища какой-нибудь безобидный знак, например, грифель карандаша, который с легкостью обломится, если я открою дверь, не вытащив его, или бумажечка, которая выпадет из ниоткуда, извещая своего хозяина о незваном госте в его жилище.

Комната была бедно обставлена, как и другие комнаты в этом здании, отличалась она лишь размером, то бишь лишними квадратными метрами. Скромная небольшая кровать, письменный стол, на котором лежала стопка книг, и шкаф. Помещение освещалось простеньким канделябром, на котором красовались три восковые свечи, которые постепенно плавились от жара огня.

Не теряя времени, я начала осматривать стол, шкаф, матрас и саму кровать. Шкафы не были запертыми, но в них было пусто, лишь одну полку шкафа заполняла аккуратно сложенная военная форма. В комнате был порядок и чистота, поэтому, осматривая помещение, я старалась класть все вещи на места или вовсе их не трогать. Осмотрев книги, я заметила лишь загнутые уголки тонких пожелтевших листков. Руки плавно со стола переместился на рядом стоящий стул, на котором висел чёрный строгий пиджак. На нем была лишь видимая имитация карманов, которые, думаю, делали для солидности. Их можно было раскроить, но они явно не предполагали того, чтобы в них засовывали руки.

— Ты думаешь не о том, соберись, — шепотом сказала я, сжав кулаки. Интересно, что это за навязчивые мысли?

Именно в это время, думая про карманы и все, что с ними связано, я вспомнила про нечастый, но достаточно известный феномен. В пиджаках или куртках могли быть внутренние карманы. И этот чёрный пиджак не стал исключением. Нащупав небольшую заплатку под пиджаком, я заметила как мои руки наткнулись на какой-то острый уголок. Это была бумага. А точнее распечатанное письмо с красной заплывшей восковой эмблемой. Мои подозрения оказались верными, ему писал Эрвин Смит. В первых двух абзацах писалось о Военной полиции и о том, что, скорее всего, это они организовали нападение на капитана. Чем дальше-тем интересней.

«Сегодня Ханджи сравнила образцы крови обычного человека и Йоханс, после чего пришла к выводу, что ее клетки крови и эпителиальной ткани регенерируют в 5 раз быстрее, чем клетки обычного человека, но не смотря на это, она не может восстанавливать потерянные конечности, как, например, титаны. Но это не исключает того факта, что она может быть опасна. Поэтому, во что бы то ни стало нужно защитить девочку от Столичной Полиции и привезти обратно, после чего обследовать. Если она окажется опасна сродни титанов, то Йоханс придётся изолировать. Никто ничего не должен знать. Не спорю, это тяжело, она будет упираться, но ты должен выполнить свой долг.»

Долг. Предназначение. Опасность.

«- Пожертвовать одним, ради всех» — это в духе Разведотряда. Жертва, ради мира. Бред. Почему человек должен умирать за другого человека? Я же не хотела, чтобы все так вышло. А теперь мне грозит изолирование. Сбежать? Не получится. Разве что…

Сзади я услышала шорох, нарушающий гнетущую тишину. Кто-то шаркнул ногой. На мое удивление, я не услышала ни скрип двери, ни самого человека, но его оплошность заставила меня развернуться. Думаю, он хотел остаться незамеченным. Небольшая темная фигура стояла у двери и не двигалась, если бы не шаркающие звуки, то я бы подумала, что это моя собственная тень. Но это было не так. Я постаралась незаметно вложить письмо в тот карман. Тень среагировала и быстро начала приближаться ко мне. Капитан схватил меня за запястье и поднял его на уровне наших лиц. В руке было скомканное письмо.

— Брось, — скомандовал он мне. Я послушно отбросила комок и взглянула на капитана. Усталый вид, бледное лицо и круги под глазами, которые, кажется, стали ещё больше. Никакого стремления, никаких желаний, никакого блеска в глазах, который обычно бывает у людей, которые преследуют свою цель. Леви смирился, он сделал это давно, но почему-то до сих пор следует указанием Эрвина, который, кажется, и является его единственным авторитетом.

— Мне больно, отпусти, — я попыталась высвободить запястье, но Леви и не думал разжимать свою руку.

— Думаю, нам стоит поговорить, — рука медленно опустилась. Леви устало показал мне на кровать, якобы приглашая. В этом случае не помешает осторожность. Я аккуратно отошла на безопасное расстояние, после чего села напротив капитана, который уже разместился на стуле.

— Извини меня, — шёпот капитана взбодрил. Медленно бьющееся сердце, начало быстро и громко стучать. В груди появилось волнение, которое заставило напрячься.

— Не поняла, — ему не нужны были слова, и он не хотел ничего разъяснять. Это было видно по его хмурому лицу. Леви вздохнул и продолжил:

— Я виноват во всём, что произошло с тобой. Напугал тебя. Не уследил за тобой. Скрыл правду, — неловкая пауза, он будто задумался, что сказать дальше. Честно, в моей голове не укладывалась ни одна мысль. Я не могла собрать пазл воедино. — Ты всё прочла в письме, и больше нет смысла утаивать. Я не могу пойти против воли командующего, кем бы я не был. Но… у тебя есть право выбора: ты вольна уйти в любое время, я доложу Смиту, что это мое решение, либо ты согласна пойти на жертвы и остаться… со мной. Я хотел запугать тебя, чтобы ты приняла своё положение и смирилась, поняла, что бежать некуда. Но так ведь нельзя? — последняя фраза прозвучала, как вопрос, будто он хотел получить поддержку, но я молчала все то время, когда он говорил, когда пытался отчаянно подобрать слова. В ответ я лишь громко вздохнула, набирая в легкие воздух.