Страница 13 из 25
Как и в некоторых других сомнительных местах, Гизель указал, что имеются разные мнения по этому вопросу. Летописцам родственная связь данных героев была не известна, «неведоми бяху писанием», «токмо Стрийковский род их сице изъявляет: Яко по смерти тех трех братий Князей Росских, сыны и наследники их по них долгие веки, всяк на своем уделе, господствоваша. Даже потом на их места Осколд и Дир Князи от ихже народа наступиша…», – написал Гизель[151].
Известие популярного в XVIII–XIX вв. «Синопсиса» поддержали в первую очередь те историки, которые пытались доказать развитие древнерусской государственности с доваряжского периода. Уже в начале XX столетия сведения Длугоша – Гизеля использовал М.С. Грушевский, пытавшийся через династию Кия обосновать раннее появление независимого украинского этноса[152]. В Аскольде и Дире увидел потомков Кия и Б.А. Рыбаков, нарисовав, тем самым, гипотетическую картину возникновения с середины I тыс. н. э. государственного образования в Приднепровье[153]. Обновленный Рыбаковым польско-украинский исторический конструкт в настоящее время принимается авторами учебников по истории Украины, и именно с тем идеологическим подтекстом, который придавали ей Длугош, его компиляторы и Грушевский. Российские учебники истории также несут на себе эту сюжетную печать. Как иначе интерпретировать слова А.Н. Сахарова и В.И. Буганова: «…В Киеве утвердилась местная Полянская династия»[154]? Таким образом, к летописному тексту, не удовлетворявшему представлениям о восточнославянском прошлом, была придумана альтернативная историческая конструкция.
Вслед за описанием событий, происходивших у днепровских славян, взор Гизеля и его источников поворачивается к славянам ильменским. «Синопсис» начинает рассказ о Новгороде (который, как мы увидели выше, был построен ближайшими потомками Кия и братьев) и о призвании варягов, которые «языка Славенска бяху»[155]. Таким образом, Гизель начинает восточнославянскую историю с юга, с Киевской земли. На первый взгляд, ничего странного. Нам давался учебный материал в школах и в вузах, построенный именно таким образом, мы просто привыкли к нему. В отечественной историографии стало аксиомой начинать древнерусскую историю с племени полян и основания ими города Киева. О северном союзе племен, как и о самом городе Новгороде, исследователи первый раз упоминают лишь в связи с призванием Рюрика. Как указал в начале 90-х гг. XX в. петербургский профессор И.Я. Фроянов, «вряд ли обоснованы попытки новейших историков отдать целиком в созидании государства первенство Киеву, отодвинув Новгород на второй план. Исторические источники, находящиеся в научном обороте, скорее склоняют к мысли об известном паритете двух великих городов России в формировании отечественной государственности. Это по-своему сознавали уже древнерусские политики и интеллектуалы»[156]. Мы можем добавить к словам нашего учителя, что древнерусские летописи вообще начинали восточнославянскую историю с Новгорода.
Софийская первая летопись начинает рассказ о расселении восточнославянских племен словами: «Словене же пришедше съ Дуная седоша около озера Илмеря… и съделаша градъ и нарекоша Новъгородъ…»[157]. Более того, Новгородская IV и Воскресенская летописи добавляют: «и гради почаша бывати по местомъ, прежде Новгородцкая волость и потомъ Киевъская…»[158]. Хронотраф редакции 1512 г. сообщает: «Словене же, пришедше с Дуная, седоша около езера Ильмеря и нарекошася своимъ именемъ и создаша градъ и нарекоша и Новъградъ…»[159]. С прихода в Новгород Рюрика – «сродника» римского императора Августа – начинает русскую историю Степенная книга[160]. Интересный сюжет содержит «Соловецкий список», написанный во второй половине XV в. Там нет упоминания о Кие как князе, а начавшаяся в Приильменье история русской государственности распространяется южнее, сопровождаясь такими словами автора: «И прииде Днепромъ подъ Киевъ (князь Олег. – С.М.) и три браты убивъ, Кия, Щека, Хорива и поча княжити в Киеве…»[161].
В XVII в. московская историография также не мыслила иного начала русского прошлого, кроме как с истории Новгорода. В этом можно убедиться на примере «Истории» дьяка Федора Грибоедова, где Киев первый раз назван в связи с вокняжением в нем Владимира Святославовича[162]. Среди московских книжников стал популярен сюжет о построении города Славенска – предшественника Новгорода. Северорусская мифологема о Славене и его брате Русе в какой-то мере противостояла западнославянской о Чехе, Лехе и Русе и, естественно, потомку последнего Кию. Если московская историческая традиция вела происхождение славеноруссов от Иафета, через Скифа к Славену, то польская от Иафета через Мосоха – прародителя (сарматов) славян, в честь которого названа Москва, к Русу и его потомку Кию, построившему Киев и затем «Нов град». Таким образом, польская историческая мысль, отдавая первенство очень дальнего и туманного политогенеза «московитам», через общего праотца Мосоха, начинала все же детально рассматривать восточнославянскую историю с Кия и его потомков, правивших в его городе. Окончательно утвердил новую традицию Гизель, поместивший колыбель древнерусской государственности в Киев.
Легенды о Мосохе, Славене, Русе и Кие были инкорпорированы российской историографией XVIII в., а названных культурных героев мы можем встретить на страницах многих исторических сочинений того времени. Но отечественную историю русские исследователи начинали с Севера, с земли Новгородской. Так, в «Записках касательно российской истории» императрица Екатерина II сначала рассказала о Славене и Русе, Вандале и Изборе, потом перешла к рассказу о Новгороде, Ладоге, Холмгарде скандинавских источников, и лишь затем сообщила, как в 430 г. Полянская родня возводила города на берегу Днепра[163]. Вера историков в большинство средневековых мифологем была разрушена во второй половине XVIII – начале XIX в. критикой Г.Ф. Миллера, А.Л. Шлецера и Н.М. Карамзина. Некоторые исследователи продолжали отдавать пальму первенства новгородцам, конечно, уже без упоминания легендарных братьев, как это сделал И.Д. Беляев[164]. Другие стали выводить становление русской государственности параллельно из двух центров, из Приильменья и из Приднепровья, как например, Н.Г. Устрялов[165]. Значит, влияние «Синопсиса» в последнем случае уже сказывалось.
Об одновременном политогенезе в Киевской и Новгородской землях писали отечественные историки вплоть до 50–60 х гг. XX столетия, пока не появились новые гипотезы развития феодализма в Древней Руси, для которого необходим пашенный уклад земледелия и расслоение общества на классы. За решение этой задачи взялся Б.Д. Греков, логично рассудивший, что такое земледелие могло быть только в благоприятных для него районах. Это Приднепровье[166]. Вслед за тем возобладал взгляд, выводивший становление древнерусского общества из Черняховской культуры, а параллельно с ним родилась и известная гипотеза академика Б.А. Рыбакова, повторяющая (конечно, на новом методологическом уровне) выводы позднесредневековой польско-украинской историографии. Примечательно, что отход от этой традиции наметился с конца XX в., что видно по работам И. Я. Фроянова, А.П. Новосельцева, И.Н. Данилевского и др.[167]
151
См.: Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества… С. 305–308.
152
Сахаров А.Н., Буганов В.И. История России с древнейших времен до конца XVII века. С. 41.
153
Синопсис. С. 25–26.
154
Фроянов И.Я. Мятежный Новгород. СПб., 1992. С. 3.
155
ПСРЛ. Т. 5. СПб., 1851. С. 83.
156
ПСРЛ. Т. 4. Вып. 1. Пг., 1915. С. 8–9; Т. 7. СПб., 1856. С. 266.
157
ПСРЛ. Т. 22. Ч. 1. СПб., 1911. С. 345.
158
ПСРЛ. Т. 21. Ч. 1. СПб., 1908. С. 60–61.
159
Соловецкий вид «Сокращенного свода» последней трети XV в. // Летописи и хроники. 1980 г. М., 1981. С. 148.
160
См.: Федора Грибоедова История о царях и Великих Князьях земли Русской. СПб., 1896. С. 7.
161
См.: Записки касательно российской истории. Ч. 1. СПб., 1787. С. 5—17.
162
См.: Беляев И. Разсказы из русской истории. Кн. 1. М., 1865. С. 14–21.
163
См.: Устрялов Н.Г. Русская история. Ч. 1. СПб., 1837. С. 25–37.
164
См.: Греков Б.Д. Киевская Русь. М.; Л., 1944. С. 24—157.
165
Фроянов И.Я. Указ, соч.; Новосельцев А.П. Древнерусское государство // История Европы. Т. 2. М., 1992. С. 197–200; Данилевский И.Н. Древняя Русь глазами современников и потомков (IX–XII вв.). Курс лекций. М., 1998. С. 41—181.
166
Синопсис. С. 25.
167
См.: ПСРЛ. Т. 5. С. 83.