Страница 6 из 7
В конце 1940-х начались суды над эсэсовцами и вахманами из Собибора. В Германии в 1949 году был арестован и в следующем году приговорен к пожизненному заключению Губерт Гомерски, обершарфюрер СС, отвечавший за работу третьего сектора, т. е. газовых камер. В 1972-м он был освобожден по состоянию здоровья (умер в 1999 году в возрасте 88 лет). Вместе с Гомерски судили унтершарфюрера Иоганна Клиера, заведовавшего собиборской пекарней. Он был оправдан благодаря показаниям Иегуды Лернера и Эстер Рааб, сообщивших, что Клиер относился к узникам гуманнее, чем остальные эсэсовцы, и иногда передавал им дополнительную порцию хлеба.
В том же 1950 году судили обершарфюрера Эриха Бауэра, «газмейстера Собибора», как он себя называл, лично включавшего двигатель во время газаций. Годом ранее бывшие узники Собибора Самуил Лерер и Эстер Рааб опознали Бауэра, когда он с детьми катался на колесе обозрения в берлинском парке аттракционов. Бауэр был приговорен к смертной казни, которую через некоторое время заменили пожизненным заключением. Он умер в тюрьме в 1980 году.
Первый в СССР суд над вахманом из Собибора состоялся в 1949 году – судили Ивана Козловского. Он служил в Белжеце, затем, с декабря 1942 года, четыре месяца пробыл в Собиборе, а оттуда был направлен в Освенцим. Козловский был приговорен к 25 годам заключения и весь остаток жизни провел на руднике в Казахстане[48].
Глава 3
После смерти Сталина в 1953 году стремительно сворачивается антисемитская кампания. Начинается «оттепель», один из знаков которой – резкое расширение границ дозволенного в разговоре о минувшей войне. Подтверждением необратимости этого процесса становится постановление ЦК КПСС и Совета министров СССР от 29 июня 1956 года «Об устранении последствий грубых нарушений законности в отношении бывших военнопленных и членов их семей». В 1956–1957 годах «Правда» в двух номерах печатает рассказ Михаила Шолохова «Судьба человека», в том же 1957-м выходит первым изданием книга Сергея Смирнова «Брестская крепость». Весь этот комплекс официальных документов и художественных произведений знаменует разворот в отношении государства к бывшим военнопленным, узникам нацистских лагерей, за которыми теперь признается «право на героизм».
Это не могло не сказаться на самоощущении Печерского. С конца 1950-х он возвращается к активной деятельности и в 1958 году передает или посылает Василию Гроссману новый вариант воспоминаний, отложившийся в архиве писателя. В том же 1958-м в Праге на чешском языке вышла книга «Ночь и туман» бывших узников Освенцима Эриха Кулки (1911–1995) и Оты Крауса (1921–2000), где несколько страниц посвящены Собибору. Но об этом Печерский узнает чуть позже.
В 1959-м он начинает переписываться с Бернардом Марком, директором варшавского Еврейского исторического института[49], где к этому времени была небольшая экспозиция о восстании (в № 1/3 за 1952 год в издаваемом институтом «Бюллетене» были напечатаны воспоминания Печерского о пребывании в Собиборе). А летом 1960 года в издающейся в Польше на идише газете «Fołks-Sztyme» появляется… некролог Печерскому, написанный рижским журналистом Ионой Родиновым. 31 августа та же газета помещает опровержение. Тогда же, 30 августа 1960 года, по-видимому, удостоверившись в том, что Печерский жив, Родинов обращается к Илье Эренбургу с просьбой «возбудить ходатайство» о награждении организатора восстания в Собиборе каким-либо орденом[50]. О реакции Эренбурга на это письмо ничего не известно.
В 1959 году в двух номерах газеты «Падомью Даугава» (1 марта, 18 октября) печатаются отрывки из драмы «Последний звон» даугавпилсского писателя и историка-краеведа, ветерана войны Залмана Якуба (1919–2009). Действие драмы происходит осенью 1943 года в неназванном концлагере в Польше, за которым, однако, безошибочно угадывается Собибор. В лагере готовится восстание заключенных, узницу, убивающую начальника лагеря, зовут Люка. Печерский выведен под именем Валерий, кроме него среди действующих лиц пьесы Шулаев (то есть Шубаев), Борис (Цибульский), Лейтман и др.
Периодом наибольшего прижизненного признания Печерского становится первая половина 1960-х годов. Ростовская газета «Комсомолец» 18 сентября 1960 года поместила статью «Конец Собибура» журналиста и краеведа Бориса Агуренко (1934–2003). Так же называется материал, вышедший полтора года спустя, 12 января 1962 года, в «Комсомольской правде». На этой публикации, подписанной «Л. Друзенко, В. Томин», стоит остановиться подробнее.
Один из ее авторов, Уальд Романович Тальмант, сыграл исключительную роль в популяризации в Советском Союзе подвига Печерского и истории собиборского восстания. Тальмант работал научным сотрудником Государственного музея революции СССР, специализировался на истории антифашистского сопротивления, в том числе в нацистских лагерях, и иногда выступал в печати под псевдонимом Валентин Томин. Первое письмо от него Печерскому датировано 1 февраля 1961 года.
После статьи в «Комсомольце» о Печерском узнали его земляки-ростовчане. После публикации в «Комсомольской правде» – вся страна. Свидетельство тому – многочисленные письма, сохранившиеся в архиве Печерского. Большинство из них – от школьников.
Первое письмо такого рода, от шестиклассников школы № 3 города Батайска Ростовской области, Печерский получил еще после очерка Агуренко. Но теперь ему пишут и из-за пределов родного региона – из Самары, из Москвы. Восьмиклассники Тацинского санаторного детского дома, воспитанники школы-интерната № 1 Новочеркасска, ученики 76-й ростовской школы… Четвероклассники школы № 11 Мончегорска Мурманской области просят: «Напишите, как у Вас идут дела дома, на заводе. Какая в Ростове-на-Дону погода. Напишите, сколько у Вас членов семьи, а если можно, то фото семьи». А учащиеся ростовской средней школы № 8 принимают Печерского в почетные пионеры[51].
Намного важнее, конечно, было другое: на статью Друзенко и Томина откликнулся Семен Розенфельд – участник лагерного восстания, живший в городе Гайворон Кировоградской области и ничего не знавший о судьбе Печерского после октября 1943-го. Вскоре Печерский приехал к нему в Гайворон. Вместе они выступали в местном клубе, встречались с учениками городских школ и слушателями училища механизации сельского хозяйства[52].
Томин помог найти и еще одного участника восстания, Ефима Литвиновского, жившего в Куйбышеве. Приезд к нему Печерского стал «информационным поводом» для появления в газете Приволжского военного округа «За родину» (1963, 28, 30 августа) статьи А. Вятского «Через двадцать лет…», словно бы сконцентрировавшей всю советскую военную мифологию и все легенды, сопровождавшие историю Собибора и Печерского. Автор старательно избегает слова «еврей»: «В Собибур свозили людей, неугодных третьему «рейху», из Франции, Голландии, Норвегии, Австрии и Германии. С восточного фронта везли сюда военнопленных». Столь же старательно он романтизирует и героизирует историю попадания Печерского в плен: «Немцы выловили Александра из озера, через которое он плыл, поддерживая раненого полкового комиссара»[53]. В сходном духе описывается пленение Литвиновского и других товарищей Печерского. Вятский добавляет Печерскому лишнюю попытку побега из лагеря для военнопленных, демонстрирует интернационализм, расходящийся, увы, с исторической действительностью («Спаслись преимущественно те участники восстания, которые доверились польским крестьянам»), повышает своего героя в чине, называя его капитаном запаса и т. д.
Серию публикаций Тальманта о Собиборе продолжили немецкоязычный очерк Aufstand in Sobibor, помещенный в журнале Der Widerstandskämpfer Zeitschrift (1962, № 1), и статья «Восстание в лагере смерти» в газете Северной группы войск «Знамя победы» (1962, 3 февраля). По условиям времени разрешение сказать – в скобках – частичную правду покупается прямой неправдой: «Этот лагерь был создан гитлеровцами для уничтожения людей различных национальностей (главным образом евреев)». Вскоре в «Знамени победы» появляется заметка Печерского «Борьба в оковах» (1963, 12 января), где он называет охранников в Собиборе «власовцами». Это именование сохранится и в позднейших версиях его мемуаров.
48
Тимченко С. От колхозника до палача. – «Независимое военное обозрение» (прил. к «Независимой газете»). 2006. № 20.
49
Бернард (Берл) Марк (1908–1966) – историк, журналист. Член Польской компартии с 1928 года. Годы Второй мировой войны провел в Советском Союзе, сотрудничал с ЕАК. В 1946 году вернулся в Польшу. С 1949-го и до смерти возглавлял Еврейский исторический институт, созданный двумя годами ранее (с 2009 года носит имя польско-еврейского историка и подпольщика-антифашиста Эммануэля Рингельблюма). Б. Марку принадлежит двухтомное исследование истории социальных движений в Польше, вышедшее на идише в 1938–1939 годах, он автор ряда работ по истории еврейской и польской литератур, биографий Шолом-Алейхема, А. Мицкевича, В. Гюго и др. Известен в первую очередь трудами о Холокосте, ввел в научный оборот большое количество документальных свидетельств, связанных с Катастрофой европейского еврейства. В 1963 году Управление пропаганды ЦК КПСС запретило издание на русском языке его книги о восстании в Варшавском гетто (см.: Чарный С. Советский государственный антисемитизм в цензуре начала 60-х годов (на примере судьбы книги Б. Марка «Восстание в Варшавском гетто»). – «Вестник Еврейского университета в Москве». 1997. № 2 (15). Периодическое издание «Бюллетень Еврейского исторического института» выходило с 1950 по 2000 год. Б. Марк был его редактором в 1949–1966 годах. С 2000 года институтом издается «Ежеквартальник еврейской истории». Переписка Марка с Печерским частично опубликована: После Собибора / Публ. Ф. Колодной, предисл. и прим. М. Майкова. – «Лехаим». 2013. № 11.
50
Советские евреи пишут Илье Эренбургу: 1943–1966 / Под ред. М. Альтшулера, И. Арада, Ш. Краковского. Иерусалим, 1993.
51
Сорокин Ю. «Красные следопыты» продолжают поиск…» – «Вечерний Ростов». 1962. 2 февр.
52
Ейдлiн С. Цього не можно забути. – «Ленинец». 1962. 30 окт.
53
О реальных обстоятельствах пленения Печерского см. в его письме Томину – Симкин. Цит. соч. С. 37.