Gundabad

- К чему вообще весь этот разговор?

- К тому, что жена, которая не желает разделить с мужем не только радости, но и трудности, – это плохая жена.

- Пожалуй, - согласился король. – И все же даже плохая жена лучше, чем жена мертвая.

Королева рассмеялась, звонко и мелодично. Словно зазвенел посреди лесной поляны серебряный колокольчик.

- Ты не веришь в меня? – спросила Эльмирэ с обидой в голосе, но лукавый отблеск в серебристых глазах выдал ее истинные чувства. Злиться она толком и не умела.

- Напротив, я верю, что твое призвание не в этом. Меня тебе уж точно не победить.

- Пусть так, - не стала спорить королева. – Но неужто ты и в самом деле думаешь, meleth, что найдется хоть один орк, или человек, или гном, способный сравниться с тобой в мастерстве владения клинком? Я не из тех, кто любит войну, это верно, но когда рядом ты, битва меня не страшит.

- Тебя послушать, так я ее люблю, - ответил Трандуил, пресекая еще одну попытку лишить его оружия. Эльмирэ рассмеялась вновь.

- А не тебя ли привел ко мне отец, когда тебе минуло лишь семь весен, с пальцами, стертыми тетивой в кровь? Он в ужасе был от того, как жадно желает его сын овладеть воинским искусством, и вовсе не судьбы стража он хотел для тебя.

Король только плечами пожал в ответ. Что поделать, если лук и стрелы тогда увлекали его больше книг?

- И ведь, - королева опустила клинок и шагнула вперед, протягивая хрупкую руку к его лицу, чтобы поправить выбившуюся из косы белую прядь, - не столько уродство пугало тебя тогда – до шрамов тебе дела нет, – а мысль о том, что ты больше не сможешь владеть рукой. Ты и сейчас меняешься в лице каждый раз, когда она подводит тебя, хотя знаешь, что это лишь минутный приступ.

- Вовсе нет.

Эльмирэ опустила руку и склонила голову на бок. Безмолвное олицетворение упрека.

- Я вижу куда больше, чем ты полагаешь, meleth. Можешь скрывать это от своих советников, сколько хочешь, но от меня тебе ничего скрыть не удастся. Я знаю о твоих слабостях куда больше, чем тебе кажется. И по правде сказать, захоти я победить тебя в бою, это не составило бы труда.

- Неужели? – хмыкнул Трандуил. Королева приняла надменный вид – не веришь, мол? Так я докажу, – и снова вскинула клинок, поймав им солнечный луч. Бросила слепящий блик мужу в глаза, заставив отшатнуться и заморгать, и взмахнула мечом, обезоружив растерявшегося короля. А потом изящным движением сбила его с ног, опрокинув на спину, и уселась сверху, щекоча лезвием скимитара незащищенное горло. Сине-зеленая, морского оттенка, юбка разметалась по траве.

- Это бесчестный прием, - заявил Трандуил, слегка раздосадованный тем, что его так легко провели.

- Нечего пенять, коли сам научил, - ответила Эльмирэ и убрала клинок, беспечным жестом отбросив его в траву к уже лежащему там мужниному. Отношение, свойственное всем целителям с их нелюбовью к холодной острой стали. Воин никогда бы своего оружия так не бросил.

- Я? – удивился король. – Это когда же?

Королева задумалась и подперла подбородок рукой, уперев локоть ему в грудь. Притихшие от звона стали птицы стряхнули оцепенение и затянули свою песню вновь.

- Теперь уже и не вспомню, наверное, с кем ты сражался. С орками, кажется. Когда мы покинули Дориат? Или же раньше? Помню лишь, что я уже звала тебя мужем. И повторяла это слово столь часто, что незамужние девы, думаю, успели меня возненавидеть.

- Пусть так. И всё же прием бесчестный.

Его ответ вновь вызвал похожий на перезвон колокольчика смех.

- Если так, то и тот, кто его придумал, тоже бесчестен.

- Не возьмусь утверждать, что это был я, - отвел обвинение Трандуил. – Я тоже мог у кого-то подсмотреть. Ну а впрочем, - добавил он, беря изящную руку жены в ладонь, - мне и не до такого бесчестья в бою опускаться приходилось. Хотя в подобных случаях я предпочитаю называть это хитростью.

Эльмирэ сжала его пальцы в ответ и, склонив голову, коснулась их губами. Левая рука короля всегда была чуть теплее правой, и на свету его ожоги становились видны отчетливее всего. Некрасивые бледные линии изломанными узорами тянулись от кончиков пальцев к запястью и скрывались под кожаной наручью, оплетали руку и грудь, уродовали красивое лицо. Мало кто знал, что взгляд короля порой кажется столь странным лишь потому, что один его глаз до сих пор полуслеп и видит лишь расплывчатые пятна. Следы от драконьего пламени никогда не исчезали до конца, никогда не переставали жечь отмеченных его яростью.

- Что тревожит тебя теперь, melethril? – спросил Трандуил, видя затаенную печаль в глубине серебряных, словно две звезды, глаз. Королеву его шрамы беспокоили куда больше, чем его самого.

- Ничего, мой король, - ответила Эльмирэ и склонила голову вновь, касаясь губами его лба. Потом рта, так нежно и осторожно, словно никогда не целовала его прежде. Трандуил потянулся к ней в ответ, опираясь на обожженную руку и прижимая жену к себе неискалеченной. Ее ладони сомкнулись на его спине в крепком объятии, а губы осмелели, вызвав невольный вздох. Солнечные блики побежали по густым белокурыми волосами, когда расплелась, покорная чужим пальцам, длинная коса.

- Побудь со мной еще немного, - попросила королева, прильнув к королю всем телом. – Я хочу подарить тебе сына.

========== Shadows of doom ==========

Комментарий к Shadows of doom

Автор таки довел последнюю часть до ума. И в третьей части автор таки не выдержал, и текст заполонили его извечные и вездесущие неканоны. Писать про одного персонажа и заодно мимоходом рассказать еще про десятерых – в этом весь я.

Поскольку Толкин старательно задвигал женских персонажей, то стопроцентно на наличие у мужского персонажа жены могло указывать только наличие у него же сыновей. Карантир с Маглором тому пример. Поэтому Гил-Галад вполне мог быть женат. Просто не иметь наследников. Могли ли быть дети у Маэдроса – это уже другой вопрос.

Лимнэн – от “lim” – “прозрачный” и “nen” – “вода”.

Эленьятил – от “elenya” – “звездный” и “til” – “свет”.

Этельхим – от “ethel” – “родник” и “him” – “прохладный”.

Келебрис – от “celeb” – “серебро” и “ris(t)” – “резать/рубить”.

Каранриэль – от “caran” – “красный” и “riel” – суффикс женского имени со значением “царственная дева”.

Матариэль - от “mahtar” – “воин” и “iel” – “дева/дочь”.

“ion” – суффикс, означающий “сын”.

Эннорат – синдарское название Средиземья.

В одеяло завернулся, ведро на голову надел (шлемов с касками под рукой, увы, нет), к помидорам и тапкам готов.

Enya - Exile

Лес умирал. Некогда зеленая, соперничавшая своим цветом с ярчайшими изумрудами листва пожухла и осыпалась с ветвей от малейшего дуновения ветра. Могучие тысячелетние деревья скорбно скрипели, лишенные своих привычных одеяний, теперь покрывавших землю желто-бурым ковром. Завяли, первыми уступив нагрянувшей в самый разгар лета осени, цветы. И птицы молчали, нахохлившись на голых ветвях, а их разноцветные, такие неуместные теперь перья до боли резали взгляд, навевая невольные воспоминания о прежней красоте Эрин Галена. Благодать королевы покинула эти места, и теперь лес умирал под беспристрастными лучами холодного солнца, медленно, но неотвратимо превращаясь в иссушенную чащу, в которой уже не могло прорасти ничто живое.

Раздавленные горем синдар по началу не замечали этого увядания. Потом решили, что лес скорбит вместе с ними. И лишь позже, сумев немного оправиться от гибели королевы, с ужасом осознали, что не могила в густоте лесной чаще была тому причиной. Король почти не покидал своих покоев, но его скорбь пропитывала весь дворец, весь Эрин Гален, поражая каждую веточку и травинку. Прекрасный, еще совсем недавно бывший полным жизни чертог королей превратился в отравленную, заживо гниющую сердцевину, от которой яд боли и невыносимого отчаяния распространялся по всему лесу, терзая лишенную защиты природу.