Храни

========== Чёрное пламя ==========

Within Temptation — It is the fear (Это страх)

Он ждёт своего часа,

Когда выйдет на волю,

Чтоб получить разум,

Чтоб получить власть.

Огонь отгудел, ослабел, отгорели искры. Стихло сполохов буйство. Тонкие нити пара вились вверх белыми змеями. Ледяное дыхание поздней осени тщетно стремилось превратить её в ледышку. Первые объятия мороза сковывали движения, силясь поглотить тот жар, что пылал внутри хрупкого тела. Хрустящий иней, овладевший пустошью, занимался оранжевой искрой, ловя первые лучи солнца. Одинокая вершина, окутанная предрассветным туманом, становилась ближе шаг от шага.

Кроваво-алое утро опалило спутанные пряди. Незнакомка, представшая перед часовым, в свете зари казалась абсолютно рыжей, и лишь в тени, отбрасываемой каменной стеной, волнистые локоны вновь приобрели прежний светло-русый цвет. Глоин сперва не узнал бесшумно появившуюся девушку, однако мгновением позже торопливо сбросил плащ, намереваясь укутать им Нилоэлу, облачённую в изношенное платьице. Она же степенно отвела его заботливые руки, отказываясь. Рыжебородый гном поразился тому, насколько горячим было это прикосновение — будто кровь изнутри сжигала свою хозяйку.

«Надо бы Оину её показать. Верно, лихорадит бедняжку», — подумал он, ведя Нило по витиеватым туннелям Эребора, насквозь пропитанным удушливым смрадом дракона.

Странная тишина наполняла древнее королевство, лишь тяжёлые шаги Глоина гремели резким эхом. Нилоэла не помнила, сколько прошло времени, прежде чем они вошли в каминную залу, где собралась большая часть отряда. Торина и Кили среди гномов не было.

Серые тени нехотя разбежались по углам, когда родной голос, дрогнув, назвал её по имени. Сизая пелена чуть спала с глаз, а губы сложились в слабую улыбку. Бильбо щебетал, словно неугомонная птаха, торопясь рассказать о последних событиях, которые потрясли маленького хоббита до глубины души. Но его слова шуршали, будто песок, просыпающийся с сухим горячим шелестом сквозь сито.

— А гномья королева всё это время жила здесь! Представляешь!

Воздух, казалось, стал плотнее. Сумрак, как осязаемая материя, вполз в залу, и танцующий круг жёлтого света резче выделился среди сгущающейся мглы. Первым из чёрного зева, бывшего высоким дверным проёмом, появился Торин. Ссутулившиеся плечи покрывала богатая шуба, отливающая в зыбком пламени густой патокой. Бледное лицо озаряла тихая радость. Гном вёл кого-то под руку. Вслед за ним появилась восставшая из пепла королева Эребора. Она старалась держаться прямо, но долгие годы, прожитые бок о бок с драконом, навсегда оставили на женщине свой след. Густые волосы, забранные в замысловатую косу, отливали снежной белизной. Некогда яркие карие глаза выцвели, превратясь в тусклое стекло. Испитое временем и горем лицо покрывали редкие седые бакенбарды.

Дубощит проводил свою мать поближе к огню. Старая гномиха некоторое время недоверчиво косилась на пламя, но потом, будто вспомнив, протянула озябшие руки, купая их в горячих волнах.

Нило неотступно следила за потрясающей игрой света на ослепительно белых драгоценных камнях, что покоились на иссохшей груди королевы. Они переливались, подобно струям бегущей реки, обласканной солнцем на закате дня.

Я боюсь ту, в кого превращаюсь.

Я чувствую, что проигрываю битву с самою собой.

Я не могу больше его сдерживать.

Моя сила уходит.

Я должна уступить.

«Самоцветы», — единственное слово пронзило замутнённый разум. Кто-то легко, но настойчиво коснулся её плеча, выводя из необычной задумчивости. Девушка медленно повернулась и увидела перед собой давно позабытое лицо: смуглое, худое, сосредоточенное. Другое слово, точнее имя, просвистело, словно огненная молния, обжигающе касаясь сознания.

— Фили. Где он?! Где мой брат? — Молодого гнома заметно трясло. Он едва сдерживался, чтобы не встряхнуть увязшую в грёзах Нилоэлу.

Подгорный король, тихо беседовавший о чём-то с матерью, резко обернулся, услышав крик племянника. Пожилая гномиха едва слышно вздохнула и пристально посмотрела на внука.

Ноздри Нило наполнились едким запахом дыма, мерное потрескивание факелов превратилось в шипящий клёкот. Тихо вскрикнув, она упала на колени и обхватила голову руками, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь о Фили, но не могла. Серо-багровая пелена на мгновение отступила, пропуская сквозь плотные тенета порыв свежего воздуха. Все поражённо замерли, наблюдая за происходящим.

Первым очнулся Бильбо. Он оттолкнул Кили, который будто врос в мраморные плиты рядом с Нило. Хоббит опустился рядом с сестрой, одной рукой обнял её, а другой мягко коснулся подбородка, заставляя взглянуть на него.

Это страх.

Страх темноты,

Растущий во мне,

Который однажды войдёт в мою жизнь.

Нужно спасти, спасти любимого.

Но выхода нет,

Ведь моя судьба — тревога и ужас.

Серые, затянутые пеленой глаза блестели от слёз, скатывающихся по бледным щекам. Они оставляли на коже, подёрнутой каменной пылью, влажные дорожки. В этих глазах не было и тени памяти о прошедшей ночи.

— Ты не помнишь, — потрясённо вымолвил он.

Жестокий приговор рассёк воздух, прервав тягостное молчание.

Торин мрачно опустил голову, невидяще упёршись взглядом в пол. Кили, выйдя из оцепенения, прерывисто вздохнул и бессильно осел на пол рядом с Нилоэлой. А подгорная королева рассеянно прикоснулась к одному из самоцветов, что были её единственными спутниками долгое время.

Этот вечер был необычайно долог. Иногда кто-то брался завязывать беседу, но она тут же затухала, будто свеча от резкого дуновения ветра. И тогда тишину нарушали только редкие вздохи всех старающихся сохранить спокойствие в мире, уходящем в тень.

***

Слабый язычок пламени показался Нило удивительно ярким, когда осветил паутину и зелёные пятна плесени на каменных сводах. Туннель заметно спускался вниз, пол стал скользким, а воздух более сырым. Редкие капли подземных вод алели кровью в зыбком свете факела.

«Кровь горы, — подумала полукровка. — Она живая».

Массивные резные колонны, уходящие высоко вверх, подобно мускулистым рукам поддерживали тяжёлые каменные своды огромного зала. Тусклый жёлтый свет наполнял помещение призрачным теплом. Великая сокровищница Трора находилась уровнем выше. Сияние проклятого золота проникало сюда сквозь узкий потайной ход, располагавшийся в восточной части сгоревшей библиотеки Эребора. Тонкий шелест истлевшего пергамента и собственное дыхание — вот всё, что слышала Нилоэла, проходя мимо обрушенных невиданной силой гигантских сооружений. Следы драконьего пламени тёмными язвами источили книжные стеллажи из белого гранита. У девушки перехватило дух.

«Великие сокровища Эребора находятся здесь», — чуть дыша, отметила про себя Нило.

Она медленно брела по широкому проходу. С обеих сторон её обступали поверженные белокаменные великаны, опалённые жгучим дыханием Смауга. Трепещущий огонёк факела выхватывал из золочённого сумрака покорёженные гранитные полки и то, что осталось от фолиантов, которые некогда заполняли их.

— Огонь превратил книги в чёрных бабочек. Чёрные бабочки, погибшие в огненном смерче, — с тихой грустью произнесла девушка, нежно проводя дрожащими пальцами по шершавой поверхности бугристых корешков. — Они дышали когда-то. У них было лицо, была жизнь, живая жизнь.

Нило смежила веки. Грудь сдавила едкая горечь. Перед внутренним взором предстала горящая библиотека: каменные гиганты рушились под яростным напором разъярённого дракона, а книги подскакивали и метались, как опалённые птицы. Их крылья пламенели красными и жёлтыми перьями.

Стало нечем дышать. Хрипло вздохнув, Нилоэла крепко зажмурилась. Помедлив, открыла вновь помутневшие глаза и направилась в сторону потайного хода, манящего золотым светом. Уже почти покинув сокровищницу знаний, она наткнулась на вырубленную глубоко в скале нишу. В ней покоился огромный покрывшийся пылью и каменной крошкой фолиант. Его не коснулось алчное пламя дракона.