Храни

— Gazat! ***

Далее события происходили с молниеносной скоростью. Гномий предводитель, решивший, что дольше скрываться не имеет смысла, перерезал глотку другого орка, ещё не успевшего окончательно проснуться. Его помощник собирался поступить так же, но четвёртый орк опередил его и выбил кинжал из рук нападавшего. К тому времени два не спавших собрата атакуемых, услышав возню, кинулись было на подмогу товарищам, но услышав из-за дерева визг «Baruk khazad!», «Топоры гномов!», им пришлось обратить внимание на ещё одного гнома, вступившего в бой.

Услышав удивлённый возглас орка и клацанье оружия, Аза поняла, что не чувствует ног. Зато голова запылала яростным огнём.

«Если я промедлю ещё хоть секунду, они будут мертвы, а заодно и весь наш отряд, — отчаянно подумала она. — Пора».

Громко визжа боевой клич гномов, девушка выскочила из-за клёна, служившего ей укрытием, и с занесённым мечом кинулась в сторону ошарашенных орков, явно не ожидавших увидеть воинственно настроенную женщину-гнома. Её отец и собрат были удивлены не меньше мерзких тварей, но успели воспользоваться предоставившейся возможностью. Они быстро вооружились секирами, которыми тут же угостили недобитых противников. Аза в это время успела воткнуть меч в брюхо одному из орков, что стояли по другую сторону костра; его приятель уже занёс над ней меч, но в это время произошло то, чего не ожидал никто: маленький пленник кинулся орку под ноги, тем самым организовав свалку. Это дало время Тарагу обогнуть костёр и с размаху всадить секиру прямо в лоб твари, намеревавшейся убить его единственную дочь.

На шум, поднявшийся на поляне, прибежали гномы, оставшиеся по ту сторону холма. Они были заспанные, перепуганные и с оружием на изготовку. Аза вылезла из-под зловонной туши орка. Её била крупная дрожь, волосы были всклокочены, а платье залито чёрной кровью. В руках она крепко сжимала меч.

«Сейчас он убьёт меня», — отчаянно подумала девушка.

Безнадёжно решив предупредить гневную отповедь, гномиха воскликнула непривычно-высоким голосом:

— Jemut men, izbad! Простите, повелитель!

— Ki dak rukhs! Ты убила орка! — отрывисто произнёс Тараг, глядя в упор на дочь.

Он был страшно зол на неё за столь опрометчивый поступок, но вместе с тем испытывал чувство щемящей гордости за маленькую девочку, которая в один миг повзрослела.

Аза была поздним ребёнком, родилась, когда Господин горных дорог уже отчаялся дождаться наследника. Она была очень похожа на мать, а сейчас — особенно. Иниа, жена Тарага, погибла давным-давно. Много лет назад, холодной зимней ночью, когда в горах разыгралась снежная буря, шайка орков, ища укрытие, ворвалась в пещеру гномов-карликов. Почти все уже спали, но жена «разбойника» всегда засиживалась за шитьём допоздна. Именно ей и пришлось встретить «гостей». Когда на крики и шум сбежались хозяева пещеры, Иниа уже успела убить двух налётчиков, но один из орков всё же сразил её: ослепив противницу факелом, «гость» всадил ятаган ей глубоко в живот… Той ночью Тараг не успел спасти любимую, но в этот вечер, в этом сражении, гномий предводитель будто бы перенёсся в прошлое — прошлое, в котором его Иниа не умерла… В котором он успел её спасти.

— Ki kyarthu ngur… Ты явила смерть…

«Что же теперь будет?!» — юная гномиха склонила голову. Всё отчаянно кружилось, глаза застилал туман.

— Ido ki azag. Men gajatu. Теперь ты воин. Я прощаю тебя, — выдохнул гном, распахивая объятия.

Аза, не поверив своему счастью, бросилась отцу на шею. Срываясь с места, она уронила меч, рукоятка которого ударила по голове её незадачливого спасителя. Малыш возмущённо пискнул. Он, всё ещё скрючившись, лежал на земле рядом с поверженными тварями. Все присутствующие уставились на него.

— Nah kazul… Это хоббит… — приглушённо прошептала дочь разбойника.

Комментарий к Дочь разбойника

В фике будет активно присутствовать кхуздул, перевод приводится сразу после фразы, выделен курсивом. Да простит Профессор мои скромные лингвистические потуги. Если каким-то чудом сию работу будет читать человек, разбирающийся в гномьем языке, убедительно прошу делиться знаниями и опытом в составлении текстов на кхуздуле.

***

*Buup – свинья (черное наречие)

**Иглишмек - гномий язык жестов

***Gazat – гном (черное наречие)

Имена гномов на кхуздуле:

Тараг – жёсткий, несгибаемый http://yadi.sk/d/QrjbCEUDJiSyP

Аза – сильная, крепкая http://yadi.sk/d/DnKLr2r-JiSzE

Иниа – женщина

Зору – пламя http://yadi.sk/d/pfM0638LJiT94

Зеркало Азы http://yadi.sk/d/fTgWatqYJiSyj

Синие горы http://yadi.sk/d/lzXOrr6wJiSzz

========== Отклик прошлого ==========

Саундтрек: «Rivendell» — «Tinuviel»

Поздний апрельский вечер гнал прочь из пропахшей плесенью комнаты… Комнаты, где царило пугающее постоянство: вещи не подвергались обновлению. Как безмолвные стражи времени, застыли они на своих местах. На каминной полке стояла давно заржавевшая рамка с пожелтевшим изображением: улыбающаяся супружеская чета в окружении оравы детишек разных возрастов. Светловолосые, кудрявые, с неизменной россыпью веснушек на круглых личиках… Как же это было давно! Теперь почти у всех свои семьи. Большая семья стала ещё больше. Но частей счастливой мозаики всё же не хватало.

Убелённый сединами старичок вышел на крыльцо, привычно набивая трубку табаком. Курение — вредная привычка, но отказаться от неё Старый Тук был не в силах. Он не менял ничего в своей жизни, вопреки фамильному девизу. Слишком болезненны оказывались изменения. Теперь почтенный хоббит не предавался сладким грёзам. Тяжелое чувство вины сгорбило плечи, отняло радость жизни. А с приходом поздней весны становилось совсем невыносимо. Ведь именно весной, почти тридцать лет назад, состоялся его последний разговор с сыном. Именно в это время юный хоббит принял решение уйти из дома «на поиски себя». Семья восприняла его уход по-разному: кто-то радовался за родственника, сделавшего решительный шаг, кто-то сокрушался из-за окончательно потерянных шансов сохранить «благопристойную репутацию». Был даже один подражатель — младший брат Изенгар, про которого ходили слухи, будто он «ушёл к Морю». Для матери Хилдифонса, Адаманты, сумасбродство сыновей стало тяжёлым ударом. Жажда приключений была неведома обычной хоббитянке, и тоска по детям иссушила миссис Тук. Через пять лет после ухода первого путешественника её не стало. Геронтиуса разрывали противоречия: с одной стороны, он собственными руками подтолкнул сыновей уйти, тем самым погрузив себя в пучину мучительной неизвестности и ежедневного самобичевания, с другой — задушить стремления отпрыска означало заставить Хилдифонса прожить чуждую ему жизнь без стремлений и цели, лишённую красок и смысла. А впечатлительный Изенгар? Как он, отец, мог не предусмотреть, что поступок старшего брата сильно отразится на нём?..

Предаваясь горестным терзаниям, пожилой тан не заметил приближающегося всадника. Только когда сторожевая собака неприветливо заворчала, заслышав позднего гостя, Геронтиус встрепенулся и обратил внимание на странника, успевшего подъехать на своём пегом пони к крыльцу.

— Тихо, Хват! — повелительно прикрикнул хоббит.

Чёрный мохнатый пёс послушно умолк и недоверчиво косился в сторону неведомого гостя, глаза-бусинки напряжённо поблёскивали из-под кудлатой чёлки. Тело напряглось, как натянутая струна, чувствительный нос изучал палитру запахов, которую странный вечерний посетитель принёс с собой: лошадиный пот, почти выветрившийся табак, дорожная пыль. Запах пришельца был Хвату незнаком, хотя он чувствовал нечто подобное, когда хозяин приводил с собой тех странных волосатых существ в капюшонах. Пёс подёрнул носом, внюхиваясь тщательнее: ещё один запах, слабее духа незнакомца, но в нём отчётливо чувствовались нотки хозяина.

— Добрый вечер! — поздоровался всадник.

— Приветствую, — отозвался Геронтиус и задал весьма резонный вопрос: — С кем имею честь беседовать?

— При всём уважении, почтенный старец, — начал было путник, переводя дыхание, — я оставлю ваш вопрос без ответа, ибо положение моё непрочно и не позволяет назваться.