Страница 40 из 189
- Конечно, - так же ядовито отзывается тот.
- Замечательно.
И снова убийственная тишина.
- Мальчики, ну объясните мне, глупой, что она может сделать? – уже не надеясь на нормальный ответ, всё-таки прошу я. – Это же обычный семейный обед.
- Угу, - тут же отзывается Ромион, у которого сегодня меланхоличное настроение. – А мы совершенно обычная семья. Ты, радость моя, только не удивляйся, если королева тебе своего сына посватает.
- Радость? – выдыхаю я. – Сына?
- Это я тренируюсь, - с видом мученика перед смертью объясняет Ромион. – Я же должен показать, что безумно хочу стать твоим мужем. А насчёт моего второго брата – не волнуйся, он замечательный мальчик… трёх лет. Но ты его сразу же полюбишь, страстно и надолго. Королева удивительно хорошо готовит приворотные зелья.
Я выглядываю из окна, машинально продумывая: если выпрыгну из кареты, сильно ли расшибусь, и оно того стоит?
- Прекрати, Ромион, - подаёт, наконец, голос Дамиан. – Ты её пугаешь. Виола, не бойся, тебе совершенно ничего не угрожает. В моём комплексном противоядии было средство от приворотного зелья.
- Виола? – переспрашивает Ромион, впервые выказывая хоть какое-то чувство кроме презрения и недовольства.
- Для тебя – Розалинда, - тут же отзываюсь я, и разговор замирает – как раз до дворца.
Дворец, кстати, как дворец – ничего особенного. У Розалинды такой же. Тоже лебеди с павлинами, мраморные лестницы, стража навытяжку и флаги реют на ветру. Правда, здесь они синие, а не розовые.
Ромион преображается, стоит ему выйти из кареты. Роз, у тебя большая конкуренция на актёрском поприще. Во-первых, я. Но я и в подмётки не гожусь сиернскому принцу. Он мне так искренне улыбается, что я начинаю верить в его громадную ко мне любовь и уважение.
Мы идём под руку мимо строя слуг и придворных… Помните, есть во втором «Шреке» такая сцена, где молодые приезжают знакомиться с родителями? Они выходят из кареты, тоже под руку, а двор видит двух огров (в моём случае – одну лягушку и худенького, тоненького принца), и наступает смертельная, изумлённая тишина. По законам жанра где-то в этой тишине плачет ребёнок (у нас это кот; он застрял среди ветвей подъездной аллеи и орёт на одной ноте).
Ромион радостно улыбается. Дамиан с Габриэлем идут позади, а я озираюсь, ловлю недоумённые и даже возмущённые взгляды и ищу среди всего этого разнообразия шелков, бархата и драгоценностей королеву. Она должна быть в короне, да?
- Улыбайся, - сквозь зубы шипит мне Ромион.
- Милый, - спокойно отвечаю я, - если я улыбнусь, здесь половина дам упадёт в обморок. Так что давай ты будешь улыбаться за двоих?
И Ромион улыбается. Мы медленно взбираемся по мраморной лестнице, застеленной красным ковром. Попутно я слышу, как кто-то из дам обсуждает мой наряд. Штаны?! В ромашку? О, бедный принц!
Бедный принц напряжённо улыбается и заводит меня в холл, блещущий доспехами у каждой из шести дверей. Мы идём к третьей слева, и мне безумно хочется поднять забрало у ближайшего рыцаря. Интересно, оно пустое?
- Розалинда, умоляю! Сделай вид, что ты счастлива! – шёпотом просит Ромион, когда мы оказываемся на красивой веранде, увитой гирляндами цветов, и с круглым столом посредине. На столе сверкает стеклянным бочком кувшин с пурпурным соком, и поблёскивают четыре фарфоровые чашечки.
- А я уже. В смысле, счастлива, - откликаюсь я, подмигивая правому доспеху у входа.
На мгновение у Ромиона становится такой вид, будто он уже взошёл на эшафот. Но потом принц снова принимается усиленно улыбаться, а я слышу:
- О, вы уже приехали? Прекрасно, я как раз приготовила мой фирменный яблочный пирог. Твой любимый, Ромион, дорогой!
Дорогой Ромион нервно сглатывает.
А я смотрю на королеву… Нормальная. В смысле, если послушать Ромиона с Дамианом, то это должно быть что-то вроде Малефисенты и королевы из Белоснежки в одном лице (хотя лица у них и так, кажется, одинаковые). То есть высокая, надменная и злая каждой чёрточкой ведьма. Королева Изобелла совсем не такая. Она маленькая, то есть миниатюрная – ростом с меня, если не ниже. И очень красивая. Не как Роз, не слащаво. А как… море на рассвете. Море же свободное и тоже опасное. И королева Изабелла такая же: в ней ни надменности, ни высокомерия. И нет презрения, когда она смотрит на меня. Только любопытство. Да, она красива: черные (не тёмные, а именно чёрные) волосы до пола, зелёные глаза, длинные ресницы и изящные, точёные черты лица. Тоненькая фигурка девочки – а она ведь старше меня? А кажется ровесницей. И да, взгляд… Любопытство, помноженное на сочувствие. Потаённое сочувствие – она тоже знает, что я не люблю показной жалости («Ах, девочка, как же тебя угораздило такой родиться?»). Она словно читает меня – легко и непринуждённо, и это нормально. Это совершенно нормально – я в недоумении, почему Ромион улыбается ей фальшиво, а руку мою сжимает так крепко. А когда мы садимся, и я первая тянусь за пирогом, шепчет: «Не ешь!»