Страница 2 из 7
Эта история началась с письма, которое мы направили искусствоведу и философу Борису Гройсу с просьбой написать небольшую статью о нашей философии, о теомизме, в ответ на которое Борис Ефимович, как предполагается, прислал нам небольшое письмо со своим кратким комментарием. С указанным письмом можно ознакомиться на сайте теомизма по адресу: theomism.ru/bg. В этом письме Борис Гройс, кроме всего прочего, напомнил нам о своей, пожалуй, наиболее философской книге из всех им написанных, которая называется «Дневник философа». Следует отметить, что это сочинение оказало существенное влияние на формирование нашей философии еще до того как мы получили вышеуказанное письмо. Но вместе с тем, комментарий Бориса Гройса заставил нас обратить еще более пристальное внимание на этот чудный дневник и на те мысли, которые в нем зафиксированы. Этот новый пристальный взгляд позволил нам увидеть то, что осталось не замеченным ранее, к примеру следующий любопытный фрагмент: «В чем предмет философии? В известном смысле, философия – это наука о наслаждении. Наслаждение и страдание известны всем – отсюда универсальный характер философии. Действительно, о созерцании идей как о высшем наслаждении говорит Платон. Витгенштейн говорит о философии как о терапии, об освобождении от страдания. «Философское отношение к жизни», «принял трагическое известие философски» (стоически) – уже эти разговорные обороты речи указывают на основное в философии: освобождение от страдания и обращение души к наслаждению».
Казалось бы, традиционно всегда считалось, что предметом философии является истина, поиск истины во имя истины, истина per se. Наслаждение же – это история больше не про философию как поиск истины, а скорее про гедонизм. Сводить философию к гедонизму, к удовольствиям и наслаждениям – это, мягко говоря, ошибочно и в известном смысле кощунственно. Вместе с тем, уже давно всем понятно, что никакую истину никакая философия отыскать не способна, ведь все в нашем мире в конечном счете условно, относительно, субъективно и расплывчато. Но это в том числе относится и к наслаждению, а не только к истине. В этом смысле наслаждение можно трактовать как самообман, глупость, не зря же говорится, что счастливыми, то есть полностью удовлетворенными людьми могут быть только идиоты. Более-менее нормальному человеку, как предполагается, всегда чего-то не хватает, поэтому он никогда не может быть счастлив, то есть такой человек, как предполагается, никогда не может насладиться жизнью полностью, никогда не может испытать чистого наслаждения. Таким образом, если сентенцию Бориса Гройса прочитать критически, то получается, что философия – это наука о наслаждении исключительно только для идиотов, а для всех остальных, в том числе для философов это скорее наука о невозможности испытать подлинного наслаждения: философия – это наука о провале и неудаче, ибо любой философ в конечном счете это просто неудачник, которому не хватает ума/безумия, чтобы просто расслабиться и быть счастливым. Вместе с тем, если эту сентенцию продолжить, то окажется, что вся проблематика наслаждения заключается именно в нехватке. По Лакану эта нехватка трактуется как имманентное психическое свойство человека, которое невозможно устранить, но с которым можно научиться жить. Именно нехватка, по мысли Лакана, запускает механизм желания, который в свою очередь приводит в движение цепочку означающих, то есть саму жизнь как пространство символического. Наслаждение же согласно этой концепции понимается как чрезмерное, болезненное удовольствие, которое невозможно полностью удовлетворить. Но это все же Лакан, и это его мысли, его гипотеза. Наша же гипотеза, к примеру, состоит в том, что проблема нехватки – это проблема не столько психологическая и/или психоаналитическая, сколько философская, то есть проблема гносеологическая и онтологическая. В дальнейшем мы более подробно рассмотрим проблематику этого вопроса, который напрямую связан с такими понятиями как трансгрессивный опыт (не)существования, трансгрессивное наслаждение, субъект трансгрессивного наслаждения.
Если говорить упрощенно, то можно сказать, что «трансгрессивное наслаждение», указанное в заглавии настоящей книги, это наслаждение, которое способен испытать любой человек, переживший трансгрессивный опыт (не)существования. Пережить в данном случае означает осознать, ощутить, прочувствовать. Субъект, который прошел через этот уникальный жизненный опыт, именуется субъектом трансгрессивного наслаждения, или просто трансгрессивным субъектом. Это понятие в свою очередь отсылает нас уже к другому философу, который тоже одновременно оказал и не оказал определенное влияние на нашу философию. Речь идет о «неоевразийском философе» Александре Дугине, которого можно встретить, метафорически выражаясь, на доске для серфинга: с высокомерной белоснежной улыбкой и с черной, «чернее чем само черное» ветхозаветной бородой этот Темный Логос лихо скользит по волнам потенциальности в своей посткниге «Постфилософия», где можно встретить такое любопытное словосочетание как «радикальный субъект». Следует отметить, что Александр Гельевич не объясняет четко и ясно, что это понятие означает. Описание этого субъекта выглядит довольно туманно и эзотерично, как, впрочем, и вся «философия» Дугина. Можно предположить, что речь идет о сверхчеловеке Ницше, но этот сверхчеловек трактуется не как аристократический художник-анархист, а скорее как философ, причем философ «темный», этакий новый Гераклит, который мыслит и говорит туманно, амбивалентно и представляет собой один большой ходячий парадокс. Можно сказать, что это описание немного совпадает с нашим трансгрессивным субъектом, но только наш субъект мыслит и изъясняется хоть и амбивалентно, но все же ясно и четко, ведь та амбивалентность, которой он руководствуется в своих мыслях и действиях, не произвольна, а логически обусловлена. Эта амбивалентность в конечном счете есть лишь следствие применения в жизни теории потенциальности, которая представляет собой автономную часть гипотезы гипотетичности, являющейся эпистемологическим базисом принципа гносеологической нейтральности, основополагающего принципа реализма, как это понятие трактуется посредством философии гносеологического нейтрализма. Таким образом, трансгрессивный субъект – это всего лишь переходное звено от наивного обывателя к реалисту. То есть целью нашего кругосветного путешествия по волнам потенциальности в океане Возможного является в конечном счете определение того, что значит быть реалистом, и кто это такой настоящий реалист. Словом, в нашей книге все это объясняется довольно широко и подробно, объясняется без всякой дешевой эзотерики и напускной туманности, ну и не без постиронии, конечно, куда уж без нее.
Теперь пара слов о смерти, ведь заглавие книги двойное: не только наслаждение, но и смерть, смерть философии. Говоря о смерти, невольно вспоминается знаменитый отрывок из «Хагакуре» самурая Ямамото Цунэтомо, строчки из которого рефреном проходят сквозь фильм Джима Джармуша «Пес-призрак: путь самурая»: «Я постиг, что Путь Самурая – это смерть. В ситуации «или/или» без колебаний выбирай смерть. Это нетрудно. Исполнись решимости и действуй. Только малодушные оправдывают себя рассуждениями о том, что умереть, не достигнув цели, означает умереть собачьей смертью. Сделать правильный выбор в ситуации «или/или» практически невозможно. Все мы желаем жить, и поэтому неудивительно, что каждый пытается найти оправдание, чтобы не умирать. Но если человек не достиг цели и продолжает жить, он проявляет малодушие. Он поступает недостойно. Если же он не достиг цели и умер, это действительно фанатизм и собачья смерть. Но в этом нет ничего постыдного. Такая смерть есть Путь Самурая. Если каждое утро и каждый вечер ты будешь готовить себя к смерти и сможешь жить так, словно твое тело уже умерло, ты станешь подлинным самураем. Тогда вся твоя жизнь будет безупречной, и ты преуспеешь на своем поприще». Полагаем, что в этом отрывке слово «самурай» можно смело заменить словом «философ», ибо философию, как предполагается, можно трактовать не только как науку о неудаче, но и как науку о смерти, ведь в конечном счете любая философская мысль – это мысль мертвая, ведь это мысль человека, несущего в себе свою смерть, человека, который наивно полагает, что он может претендовать на истину, на некое объективное понимание реальности, тогда как единственное, что его реально ждет в этой жизни – это смерть. И везде одно и то же, во всех мирах одно и то же – смерть.