Страница 93 из 95
Это было письмо от бабушки. Я сразу узнала ее каллиграфический почерк с характерными подчеркиваниями. Сначала буквы расплывались у меня перед глазами, и я на мгновение отвела от них взгляд, прижав письмо к груди и заворожено уставившись на Степана Пантелеевича, который выглядел чрезвычайно довольным, но, почему-то немного уставшим...
«Здравствуй, Катя. Надеюсь, тебе доставило удовольствие это маленькое расследование, - так начиналось послание. – Тебе всегда нравились тайны, а желание найти сокровища в определенный момент стало просто наваждением. Конечно, сейчас ты уже взрослая и у тебя другие интересы, но что-то мне подсказывает, что твоя тяга к приключением с возрастом не ослабеет. Так что даю тебе последнюю подсказку: вспомни мой шестьдесят пятый день рождения. То, что, ты найдешь в тайнике – не просто драгоценная безделушка. Она передается в нашем роду из поколения в поколение по женской линии. У этой штучки есть одно волшебное свойство – она приносит своей обладательнице счастливую любовь и благополучную семейную жизнь. Это проверено не только мной, но и всеми нашими прапрабабушками». Внизу стояла подпись «Бабушка Катя».
Я была в смятении. Мои чувства так переплелись и перепутались, что я ничего не понимала. Неужели это правда письмо от бабушки? Неужели оно действительно пролежало столько лет в этом кувшине? Когда я его читала, у меня было ясное ощущение, что я слышу бабушкин голос и чувствую ее взгляд... Как это на нее похоже! Она ни слова не написала о себе, о своем сне и своих опасениях. А ведь она понимала, что, если я найду и прочитаю это письмо, значит, ее уже не будет в живых. Мне было ужасно грустно... Оттого, что бабушки больше нет, оттого, что меня тоже когда-нибудь не будет, оттого, что наше приключение закончилось... Закончилось? Но ведь мы еще не нашли сапфировую сережку! И, кстати, бабушка ни словом не говорит о том, что это именно сережка.
- Шестьдесят пятый день рождения, - произнесла я.
- Мы были здесь, - сказал Борис.
- Что-то я не могу вспомнить, - пожаловалась я. – Сколько мне было лет?
- Двенадцать.
Я изо всех сил наморщила лоб, но это не помогло. Я ничего не вспомнила.
- В тот день ты впервые в жизни самостоятельно испекла торт. Полдня никого не пускала на кухню, - пытался оживить мои воспоминания Борис.
- Торт? – Какое это очень смутное и нечеткое воспоминание зашевелилось в моей голове.
- Кажется, он был из опилок, - с ухмылкой продолжал Борис. – Во всяком случае, на вкус очень напоминал кусок фанеры.
- Неправда! – возмутилась я. – Торт был вкусный. Всем понравился.
- Ну что, проснулись воспоминания? А сверху были украшения из разноцветного пластилина.
- Это был марципан! – Как только у человека хватает наглости так клеветать на меня!
- Ну что, прояснилось в голове? – спросил Борис.
- Есть немного, - согласилась я. – Но если это имеет отношение к моему торту, то я ничего не понимаю.
Я беспомощно посмотрела на Ваню и на Степана Пантелеевича.
- Не сомневаюсь, что торт был вкусный, и вы съели его без остатка, - сказал Ваня.
- Спасибо за поддержку.
- Думайте дальше, - ответил на мой вопросительный взгляд Степан Пантелеевич.
- Подарки, - сказал Борис.
- По-моему, мама с папой подарили ей утюг, - сказала я.
- Электрический чайник, - поправил меня Борис.
- Утюг, - возразила я.
- Чайник.
- Утюг, - я твердо стояла на своем.
- Ты же сама говорила, что ничего не помнишь, - попытался сбить меня с толку Борис. У тебя тогда в голове были одни телепузики.
Я чуть не задохнулась от возмущения.
- Мне было двенадцать лет, а не три!
- Ну тогда покемоны.
- Сам ты покемон! Самый настоящий! Я в то лето, между прочим, прочла «Войну и мир» и три раза перечитала «Вечера на хуторе близ Диканьки»!
- Добровольно? – спросил Борис.
- Добровольно.
- Я вам говорил, что моя сестренка слегка чокнутая? – обратился Борька к присутствующим.
- Ваша сестренка – очень образованная и начитанная барышня, - сказал Орлиный Глаз. – Мы все это прекрасно знаем.
- Да, - пробормотал Ваня.
Мне показалось, что после слов Борьки, Ваня стал смотреть на меня как-то настороженно.
- В общем, это был какой-то электроприбор, - подытожила я.
- А ты помнишь, что я подарил бабушке? – спросил Борька с плохо скрываемым ликованием в голосе.
- О! – вспомнила я. – Ты подарил кресло-качалку! Бабушке оно очень понравилось.
- А ты сказала, что теперь бабушка станет похожа на настоящую бабушку, которая была нарисована на картинке в какой-то детской книжке: с седым узлом на голове, в кресле качалке и с вязанием в руках.
- А бабушка сказала, что вязать она не умеет и учиться не собирается. Так что картинку придется немного исправить...
Мы с Борькой замолчали и уставились друг на друга. Через мгновение мы ринулись к креслу-качалке. Борька схватил его и перевернул вверх ногами. Потом потряс. Потом положил его на пол и внимательно осмотрел, сначала с одной стороны, потом с другой. Я, Ваня и Степан Пантелеевич сгрудились возле Бориса, пристально оглядывая кресло.
- Подушка, - сказал Ваня.
Борис перевернул кресло в нормальное положение, отстегнул подушку и начал ее ощупывать. На его лице застыло напряженное выражение. Я не выдержала и тоже вцепилась в подушку с другой стороны.
- Давай ее разрежем, - предложил Борис.
- Давай, - согласилась я.
- Неси ножницы.
Я пошла к комоду, Борька – за мной.
- Подождите, - услышали мы голос Вани.