Страница 9 из 11
Пример русской буквы Г подтверждает этот вывод, т. к. семитская гимел – верблюд [Д. Дирингер, С. 265] также воспроизводит египетский иероглиф угол дома [В. А. Истрин, ил. 63]. Но поскольку в Греции конь имел, очевидно, большее применение, чем бык, буква Г стала означать коня. И, подобным быку образом, ассоциировалась с хозяйством.
В плане отражения идеограммами различных предметов хозяйства вероятно выступает также В. Английская В происходит от семитской бет – дом. В русском алфавите ей графически соответствует В, а фонетически – Б. Несмотря на это несовпадение, возможно рассмотреть графическое соответствие английской и русской букв В одной из идеограмм критского линейного письма Б. Согласно А. Эвансу, она может означать трон [ТДП, Дж. Чэдуик, С. 142]. Однако, как и в предыдущем случае, её значение могло измениться применительно к другим условиям. Поскольку понятие дом во всех культурах традиционно ассоциируется с выпеканием хлеба, гончарным ремеслом, несложно предположить, что она могла прибрести значение печь. В английском В обязана своим присутствием латинскому [Д. Дирингер, с. пор. 613, рис. 282], в русском – греческому алфавиту [Д. Дирингер, с. пор. 529, рис. 236].
Обращение к различным эпохам позволяет понять психологические обстоятельства формирования данной системы отражения мира. Так, древний охотник мог нарисовать в пещере медведя и говорить: «У… у…» Следует полагать, что это У и означало медведя. Однако оно могло означать страшный, сильный и тому подобное. Таким образом, необходимо признать, что любой древний знак создавался как по поводу говорения (рев медведя и крики охотников), так и по поводу наблюдения. Поэтому, происходя из рисунков, современные английские и русские буквы сохраняют в себе черты неолитических культур. И этот принцип был развернут на более поздних этапах развития письма, когда, казалось бы, оставалось говорить о буквах лишь как о фонемах. Он послужил основой для наполнения алфавитов новым содержанием, отражающим реалии античного мира, средневековья и служит этому сегодня.
Тем не менее, слова в звуковых формах зачастую существовали ранее, чем были записаны, как, например, град [А. А. Реформатский, С. 397]. Причиной этого была неграмотность в отношении прогрессивных систем письма, например, в отношении кириллицы у славян. (Хотя они могли быть записаны рунами или письменами «черт и резов»). Но они в любом случае были привязаны непосредственного к объектам. Так, речевая форма «гора» была привязана к горе, ибо город ставился на горе и обносился оградой. В ином случае, в отрыве от обозначаемого, они легко выходили бы из оборота. При этом словарный запас был ограничен тем незначительным количеством объектов и инструментов деятельности, которые существовали в древности. Начало крещения Руси князем Владимиром Святославовичем в 988–989 гг. сопровождалось распространением кириллицы. Освоение грамоты славянами Среднерусской равнины относится к XI в. [В. Л. Янин, С. 43].
Знаки письма становились с течением времени повсеместно той операционной системой, которой всё больше и больше можно было пользоваться, уже не имея в виду свой дом, поле, реку… Ведь, по мере распространения грамоты, эти слова стали также приобретать неотделимые от обозначаемого графические формы. Этот процесс, как идеальный, означал, что к звуку всякий раз присоединялся знак (графема) или наоборот. Но именно таким образом, когда и звук, и знак соответствовали одному понятию.
Здесь в определенной мере можно оспорить утверждение К. Маркса о том, что «Название какой-либо вещи не имеет ничего общего с ее природой». Поскольку очевидно, что английские и русские буквы являются не только фонемами, но и идеограммами, несмотря на то, что идеографическое значение той или иной буквы далеко не всегда просматривается явно. Как, например, значение буквы Ц в слове цепь. Однако в таких словах, как царь, царство, отражающих владение землей, церковь, которая имеет свою землю, тем более в слове целина, понятие «земля» выражено однозначно. Хотя и цепь может быть цепью островов или горной цепью. Английская же V в слове victory – победа означает овладение землей, а в слове view – взгляд отражает кругозор.
Насколько же преобладает в таком случае фонетический принцип над идеографическим? Очевидно, слуховые ассоциации здесь дополняются зрительными. Так, в слове шум слышится и видится водопад, а в слове гром – бег колесницы. В слове day – день первая буква означает Солнце, слово пример означает «Если в дверь прошла голова, то пройдет и всё тело». А лодку несложно представить себе, как плывущую по небу Луну. Так культурно-исторический материал цивилизаций и изоморфные природные явления определяют значение буквы и ее традицию.
Показанные выше аналогии между египетским, семитским, греческим, латинским, английским и русским письмом обеспечивают устойчивость всей системы. Во всяком случае, в рассмотренной здесь её части, в отсутствии примеров связей с шумерским, хеттским и иными древними системами письма. Тогда как комбинаторика обеспечивает возможности управления событиями. В английском слове river – река V не может обозначать мотыгу. Но она может означать рыбу, подобно критскому линейному знаку [И. Фридрих, С. 278, рис. 84]. Т. е. river синонимично слову рыболов. И, если соотнести это с тем, что рождение Иисуса Христа совпадает с началом эпохи рыб [В. Бауэр, И. Дюмотц, С. Головин, С. 174], станет понятным символ удачи рыболова. То, что критский знак V – это рыба, подтверждается его соседством в греческом минускуле с N, производной от семитской нун – рыба [Д. Дирингер, С. 237, рис. 118/1, с. пор. 531, рис. 237].
Вместе с тем, христианство воплощает в себе идеалистическое восприятие мира. Поэтому настоящее исследование алфавитов, как идеографического отражения реальных, признаваемых материализмом объектов, не соответствует идеалистическому взгляду. А именно идеалистам, служителям культов, и принадлежит создание древних систем письма. Иными словами, все они являлись, вопреки материализму, отражением «идеальных» объектов.
Подобный взгляд как нельзя лучше согласуется с христианством, ибо мир создается каждый раз самим человеком во Христе, а именно Богом. При этом, применительно к алфавитам, человек словом своим всякий раз воссоздает мир. Ведь сакральные законы письма, о которых идет речь, были известны немногим. И когда человек говорил: «Храм… Врата…», он вызывал к жизни отраженные буквами объекты. Ибо, для посвященных, к каждому известному звуку всякий раз присоединялся лишь им одним известный знак. В силу этого религиозные умы находились на той высоте положения, которую не мог поколебать ни стихийный и наивный материализм древних греков, ни средневековый материализм Коперника, Кеплера и Галилея. С позиции Церкви, ее идеалистический подход к необходимости своего самосохранения был гуманистическим началом. Поскольку с кончиной каждого идеалиста прекращает существовать и сам мир. Тем более, когда происходит гибель тысяч и миллионов в водах наводнений и пламени войн. Церковь, сохраняет себя словом. Словом написанным. А для этого и существуют такие специальные системы, как алфавиты и символические изображения.
Итак, алфавиты, как идеографическое письмо, происходят из источников, относящихся к эпохе неолита и древнейших цивилизаций человечества. Процесс их совершенствования не прерывался. Хотя практически, в каждом отдельном случае, он должен быть разделен на длительные стадии постепенного накопления видоизменений и перехода в новое состояние. Подобная работа должна, естественно, подтверждаться какими-либо примерами, относящимися к средневековью и новому времени. В этом случае лучшей иллюстрацией стала бы какая-либо таблица, в которой изображение дома соседствовало бы с буквой А, а реки – с буквой W.
Весьма наглядными в этом плане является таблица «Исиды Бембо». В своем труде «Эдип Египетский» (1654 г.) А. Кирхер сопроводил египетские изображения на таблице латинскими буквами. «Ученый-иезуит, – пишет <Элифас> Леви, – заявляет о том, что в ней содержится иероглифический ключ к священным алфавитам…» [Мэнли П. Холл, С. 188]. Действительно, возможно отметить, что изображенные А. Кирхером на таблице латинские буквы некоторым образом соответствуют присутствующим на ней фигурам. Другим, еще более наглядным примером, является «письмо, именуемое Малахим» [Мэнли П. Холл, С. 671], построенное по подобию небесных созвездий.