Нильфешни из Хаоса

— Не делай так больше, - недовольно сказал Марроу, когда в полуметре от него из пустоты появилось нечто темное и несуразное - тень, медленно обретающая плоть. Эрелим уничтожил ее одним точным выстрелом. - Иначе у нас будет много маленьких и больших проблем.

— Ты всегда можешь уйти, - свешивая ноги в провал, предложила Марори и прежде, чем эрелим успел ее остановить - спрыгнула в пустоту.

Глава двадцатая

Она провалилась в какой-то плотный оглушительный холод. Словно попала в морозилку со сжатым воздухом с окраины Мира. Даже боялась сделать вдох, почти уверенная, что для легких он окажется настоящей отравой. Но ничего такого не произошло, только в груди появилась неприятная покалывающая щекотка.

Сгусток света все-еще болтался над головой и оставался достаточно ярким, чтобы осветить помещение вокруг. Ничего нового: те же куски камня, та же разрушенная комната, наполненная обломками мебели. Разве что стекла здесь было больше. А в самом центре, словно верхушка детской пирамидки, возвышалась упавшая люстра, густо присыпанная каменными осколками.

Марори зажмурилась, вспоминая те события, словно они случились вчера. И зло оскалилась: они хотели убить ее, подчинить своей воле, а в итоге стали трупами. Тринадцатая ликовала и надеялась, что ни Ардей, ни Флоранция не умерли сразу, а еще долго мучились, истекая кровью и сгорая от страха, зная, что каждый следующий вдох может стать последним.

— Они здесь, - предупреждая гневную тираду спрыгнувшего следом Марроу, сказала Марори. Кивком указала на погнутый бронзовый наконечник люстры: - Где-то под этим.

Говорить о том, что «видит» под нагромождением манящий огонек, не стала, боясь, что Марроу попытается вмешаться. Потому что и сама боялась, что вопреки всему снова добровольно идет в клетку. Оставалось верить, что иногда и котенок может стать тигром в клетке льва. И еще неизвестно, кто в итоге станет палачом - охотник или жертва.

— Ну и как нам их достать? - Эрелим поморщился. Мысль о том, чтобы вытаскивать из-под люстры остатки тел определенно была ему не по душе. Да и Марори тоже. - Надеюсь, ты не будешь снова трогать Плетение?

— Здесь слишком много дыр. Придется поработать руками. И побыстрее, пока эту штука, - Марори указала на сгусток у себя над головой, - не погасла. Боюсь, чтобы сделать вторую, придется разнести тут все к чертям.

Они вытащили из завалов несколько прочных досок и, используя их, как рычаги, принялись расчищать каменную насыпь. Молча, лишь изредка выплевывая сквозь зубы проклятия, когда очередной валун ни в какую не желал вываливаться с насиженного места. К тому времени, как у обоих от боли отваливались руки, гора не стала меньше и на треть.

«Боль - твой самый верный союзник, Марори, потому что она пока у тебя болит - ты жива».

И то верно.

Они с эрелимом не присаживались и не останавливались. Камень за камнем, выуживая каждую крупицу силы из натруженных мышц, продолжали трудиться.

— Мар, смотри. - Эрелим отодвинулся чуть в сторону, поддел носком кусок треснувшего кувшина - и в тусклом свете показался пучок грязных белых перьев.

Он махнул рукой, попятился, медленно убираясь подальше, пока Марори продолжила раскапывать находку. Кусок за кусок, доставая из-под обвала... лишь перья.

— Ее там нет, - сказала с облегчением. И в то же время с неясной тревогой. Если от Флоранции не осталось ничего, кроме перьев, то... где же ее тело?

— И слава Светлым, - торопливо ответил Марроу. Он даже не скрывал, что испытывает облегчение.

— Плевать на нее, - Марори смяла перья руками, чувствуя, как собственные призрачные крылья тяжело оттянули плечи. Встряхнулась, пытаясь собраться с мыслями и жалкими крохами сил. - Мне нужен Ардей. Так и будешь сидеть там, словно пень, или поможешь?

Эрелим помог.

Боги знают, сколько времени ушло на то, чтобы разобрать большую часть насыпи. Попадалось все: хрустальные «капли» люстры, бронзовые рожки, остатки лампочек, стекло и мраморные сколы. Но ничего, что бы дало хоть малейший намек на Ардея.

Они с Флоранцией словно исчезли.

Марори тяжело опустилась на мраморную глыбу, перевела дух, чтобы не расплакаться от бессилия. Израненные пальцы мелко дрожали, а вместе с ними каждая мышца в теле. Хотелось с головой укутаться в какой-то анабиоз и провести там так много времени, сколько понадобиться, чтобы найти исцеление для Крэйла.

— Нильфешни, нам лучше убираться отсюда, - стараясь говорить мягче, предложил Марроу. - По- моему, все здесь скоро грохнется нам на головы.

— Я никуда не пойду, пока не найду перчатку. А ты можешь валить на все четыре стороны.

— Хрена с два! - Эрелим схватил ее за плечи, заставил встать на ноги и тряхнул так сильно, что у Марори хрустнули шейные позвонки. - Я не для того тащился за тобой, чтобы смотреть, как ты гробишь себя ради непонятно чего.

— Ради единственного человека, который значит для меня все, - прямо ему в глаза, ответила она. Жестко и четко, надеясь, что ревность сделает свое дело и эрелим, наконец, оставит ее в покое. - Ты хочешь правду, небеснорожденный? Хочешь правду о темных? А как тебе такая правда: плевать мне на весь мир, на Равновесие и на всех живых, если в этом мире не будет моего Клыкастого. Потому что мы для друга не просто два сердца. Мы - одно целое. Одна кровь и одна жизнь на двоих. И если я причинила ему боль, то мое тело испытывает те же страдания, что и он, только во сто крат сильнее. И единственная причина, почему я до сих пор на разорвала Равновесие на куски - Крэйл. Этот сраный мир живет до тех пор, пока живет моя надежда спасти своего шанатара. Поэтому, небеснорожденный, лучше уходи и попытайся насладиться последними днями или часами своей жизни. Вероятно, скоро всего этого не будет.

Эрелим посмотрел на нее так, будто она хлестнула его по щеке. И в ответ ударил ее наотмашь. Сильно, так что искры из глаз посыпались. Марори закусила губу, зарычала, чувствуя, как к горлу подступает волна неконтролируемой злости.

— Прекратила сопли пускать, нильфешни?! - возвращая ее же бешенство, спросил Марроу. - Успокоилась? Помнишь, я сожалел, что не пристрелил тебя, когда была возможность? Клянусь Светлыми, я более чем готов сделать это сейчас.

— Вперед, - выплюнула ему в лицо Марори.

— А как же твой клыкастый убийца? Пусть подыхает?

Мир качнулся. Сперва влево, потом - вправо. Чтобы не упасть, Марори пришлось схватить за эрелима, а он в ответ крепко прижал ее к себе, стараясь, насколько это возможно, сохранить равновесие. Через несколько секунд все стихло, а Марори поняла, что изо всех сил рыдает ему в грудь.

— Прости, что ударил, - прошептал эрелим. Страдание в его голосе было таким обжигающим, что от него хотелось прикрыться руками. - Ты меня до чертиков напугала, нильфешни. Не говори так больше. Ты же знаешь, что я не смогу без тебя. Лягу в могилу вместе с тобой.

Она собиралась сказать, что это все лишь его болезненная привязанность, но в темноте, за миг до того, как погас светящийся сгусток, невидимый маячок снова моргнул своим манящим глазом. Слезы мгновенно высохли, когда она увидела, что в том месте, где только что была огромная глыба, придавившая кучу мусора, теперь образовался просвет. И между камнями просматривается кусок темной, покрытой рубчиками ткани.

— Там! - Она ткнула пальцев в темноту.

— Еще бы я хоть что-то видел. - И когда Марори попыталась потянуться за Нитью, перехватил ее руку. - Точно нас тут угробишь, нильфешни. Погоди немного, дай глаза привыкнут.

Марори дрожала от нетерпения, гипнотизируя взглядом клочок ткани, как будто он мог исчезнуть. Марроу подал знак, что может ориентироваться, и они пошли, придерживая друг друга за руки, словно двое сцепившихся рогами жуков. Вдвоем же откатили в сторону валун, благо теперь он не лежал в углублении - и потребовалась всего пара уверенных толчков, чтобы камень скатился вниз.

Ардея не было. Точнее говоря, были лишь обрывки его одежды, одна расплющенная туфля и - перчатка, которая лежала в стороне, пробитая в районе ладони хрустальной каплей. Словно пришпиленный грязно­белый краб.