Страница 4 из 32
С лугами и каменными осыпями, наоборот, всё чин-чинарем. Какие есть – такими пусть и будут. Здесь ничего трогать не стану. Выше, как уже тебе писал, ледник. Тянется почти до вершины. На леднике много нового. Внизу, у самого подножия, приличных размеров дом. Живет в нем тренер по горным лыжам. Выписал из Франции. Профессионал, побеждал на этапах Кубка мира. Француз этот голова, и с руками у него в порядке. Починит что хочешь. Настоящий мастер, вдобавок диплом судового механика. Дом строили по его проекту.
В подвале мотор и зубчатое колесо. На первом этаже личные апартаменты француза: три комнаты плюс хорошая финская баня, чтобы согреться, и бар с кофе и крепкими напитками. То есть согреться можно и так. Из подвала через бар, наискосок, от пола до потолка – натянутый трос. Закрученные в канат все в масле стальные жгуты. И вот ты за стойкой, с рюмкой, а руку протяни – этакая махина движется, скрипя ходит, ходит туда-сюда. Мощная штука и смотрится классно. Это не дизайн. На втором этаже колесо кресельного подъемника. Как раз его трос и крутит. Француз – просто гений, всё работает как часы. Там же, на втором этаже, его мастерская и комната, где хранятся лыжи, ботинки, крепления. Есть на любой размер, найдем и для твоих крошечных ножек, только бы приехала”.
После семьдесят восьмого года “Элизиум” уже живет своей жизнью. На вилле немалый штат, человек сорок, не меньше. Разного рода обслуга – отлично вышколенные горничные, официантки. Девушки красивы, грациозны и, по слухам, начинали в тех же танцклассах, где когда-то сам Романов. По тем же слухам, они не отказывают гостям и в большем, чем просто чашка чаю.
Это как бы внутри дворца, а снаружи в высшей степени профессиональная охрана. Репортеров, фотографов, прочую пишущую братию к вилле Романова не подпускали и на пушечный выстрел, то есть что на самом деле происходило в “Элизиуме”, никто толком не знал. Конечно, название виллы время от времени возникало на газетных полосах, но обычно мельком, – сообщить, в сущности, было нечего.
Кроме только что помянутых и тех, о ком Романов писал Кристине Мендес раньше, я имею в виду немолодого гаучо, егеря (он и вправду подобрал небольшую, но быстро сработавшуюся свору гончих), француза, который наладил подъемник и теперь самовластно правил горнолыжным спуском, – эти, как сюда приехали, так и остались, – в “Элизиуме” появились новые лица. Еще один француз-повар, а к нему в придачу два поваренка. Всю троицу Романов переманил из отличного французского ресторана. Кухня на вилле была на зависть. Другая гордость хозяина – сомелье, итальянец из Сиены. Вина, что подавались к столу, были делом его рук; их букет, аромат, тонкость вкуса ни разу не вызвали нареканий.
На вилле была и своя музыка, тоже недурная. Квартет – фортепиано, две скрипки, виолончель – хорошие музыканты, они на равных играли классику, цыганщину, любые аргентинские мелодии. Они же аккомпанировали двум голосам: приличного уровня баритону и исключительного качества меццо-сопрано. Таким меццо гордился бы даже “Ла Скала”, но из-за астмы на длинные оперные партии певице не хватало дыхания. Оттого предложение Романова и было в конце концов принято.
“Всё же, – писал дальше журналист из “Эсквайра”, – смею думать, что не развлечения и нескончаемые удовольствия: лошади, охота, музыка и девушки – влекли гостей в «Элизиум». И не то, что владелец был гостеприимен, хлебосолен, что называется, открытой души человек. Куда важнее была конфиденциальность”.
Друзья Романова – многочисленные, но равно незаконные дети великого Боливара – по-разному смотрели на мир. Их армии всегда были готовы взяться за оружие или уже взялись, а были еще монополии, были повстанцы, наркобароны и профсоюзы. Прибавьте наставников и воспитателей из Вашингтона, Гаваны, Москвы; то есть, когда у чиновных знакомых Романова, как когда-то у его двоюродного деда Николая II, голова начинала идти кругом, он звал их к себе. Кормил изысканным обедом, а дальше, после сигар и кофе с коньяком, уже отчасти примиренных с жизнью, усаживал за другой стол – переговорный.
Результат был. Тем более что хозяин – человек нейтральный, что называется, честный маклер, был тут как тут. Что-то подсказывал, на ходу изобретал, в итоге выход находился. А ведь прежде всё казалось безнадежным. Было еще одно, что вызывало к Романову уважение. Политика – грязная штука, и у себя дома друзья владельца “Элизиума” нередко попадали в нехорошие истории. Так вот, если просили помочь, Романов не отказывал. Благодаря деньгам, связям улаживал дело. Да так аккуратно, что ни разу никого не подвел.
Жизнь катилась как по рельсам двенадцать лет. Поток гостей в “Элизиуме” не иссякал, пока в 1990 году не случилась беда. Романов, который не просто самовластно правил этим земным раем – но был его душой, погиб, катаясь на горных лыжах. Землетрясение вызвало сход лавины, она и погребла его под собой.
Вообще в Андах что землетрясения, что лавины не редкость. Трясло и в тот день, хоть не сильно. Но дело было в октябре, в Южной Америке это весна, в горах много тяжелого мокрого снега. Вместе со льдом и камнями он, будто экспресс, с ревом промчался по долине, как спички смел с лица земли мачты подъемника вместе с домом тренера-француза, поломал пару сотен больших елей и, лишь упершись в гряду скал, выдохся. Француз не погиб, он был внизу, в конторе, а вот Романова больше никто не видел. Впрочем, тело его почти не искали, слой наносов был чересчур глубок. Для очистки совести следующим днем потыкали щупами, потыкали и ушли. Хозяина не стало, и уже через год Кристина Санчес писала подруге, что “дворец никому не нужен и заброшен, живут там только два человека – старик-сторож и охранник. Асьенда в запустении, быстро разрушается”.
Крупные буэнос-айресские газеты без исключения отозвались на смерть Евгения Романова большими статьями и подробными некрологами. Но “Эсквайр” привлекли не некрологи, а фраза из “Ла-Платского телеграфа”, где было сказано, что последние полгода жизни покойный часто бывал невесел, и причиной тому заявления его европейской родни. Например, “Таймс” и “Монд” писали, что американские и европейские Романовы обеспокоены активностью своего аргентинского кузена, вернее же всего – просто самозванца. Что депутация из глав каждой ветви великих князей в ближайшее время отправится в Буэнос-Айрес, и там на месте будет разбираться, кто этот новый Романов, откуда он вообще взялся. Если окажется, что обыкновенный мошенник, к делу придется привлечь полицию.
История началась не вчера. Романовы только после недавней войны с немалым трудом сумели договориться о принципах старшинства и кончить свары, а тут чертиком из табакерки возникает наш Евгений, снова всё рушит. Деньги у него немереные, прорываясь к власти дорогими подарками, взятками, он сманивает на свою сторону одного члена царствовавшего дома за другим. Если его не остановить, опять начнется анархия. Она окончательно всех скомпрометирует. Сделает из русского императорского дома балаган.
Впрочем, разговоров было много, но билеты не куплены и места в отелях не забронированы. Стоило Евгению Романову сгинуть под десятью метрами снега, уйти, будто его и не было, об этих планах больше не вспоминали. Но на “Элизиуме” смерть Евгения Романова поставила крест. Когда в положенный срок вскрыли завещание, стало известно, что оно – калька завещания его супруги Валерии ла Томба. Всё свое движимое и недвижимое имущество Романов распорядился передать единственной наследнице – Кристине Санчес, причем с той же самой целью возвращения на русский трон законной династии Романовых.
После смерти Евгения Кристина Санчес бывала в “Элизиуме” несколько раз, но никогда не ночевала, было видно, что визиты сюда ее тяготят. Во второй свой приезд она привезла на асьенду хорошего опытного управляющего, но толку не было. Без Романова люди один за другим уезжали и остановить распад не получалось. Будто не желая жить при новых хозяевах, “Элизиум” на глазах хирел. Поначалу Кристина все-таки пыталась что-то сделать, но скоро отчаялась, решила продать имение. Но и тут ничего не вышло. Агент, который должен был подыскать другого владельца, побывав в “Элизиуме” через пять лет после смерти Романова, объявил, что продавать, в сущности, нечего. Та лавина, что убила прежнего хозяина, повалила сотни деревьев, в нескольких местах они перегородили ручей и во время паводка вода регулярно выходит из берегов, затапливает дворец. Стоит в нем по месяцу и больше. В итоге сырость неимоверная, наборный паркет вздыбился и пошел трещинами, лепнина отвалилась, а тканая обивка на стенах наполовину съедена плесенью. То же и вокруг дворца. Террасы с лестницами занесены песком, глиной, илом; виноградник зарос сорняками и одичал; парк снова сделался обычным лесом. Привести дворец в порядок нечего и пытаться. Проще разобрать и строить заново. Короче, за сколько купили землю, за столько ее можно продать, а остальное гроша ломаного не стоит.