Страница 3 из 3
Охранники-янки, такие молодые, для стран почти дети, впускать его не хотели, но были не в курсе, что Ивана отстранили, и никогда в лицо его не видели. Убедить, что он один из главных разработчиков, не составило труда, все же он Франция, заслуженный мастер переговоров. Электронного консьержа пройти было чуть проще, Иван как бы в шутку два дня назад дал свой пропускной.
— Добро пожаловать, Иван Брагинский, уровень допуска для вас выше среднего, — мелодичный голос автомата заглушал звук открывающихся дверей.
— Я и без тебя это знаю, — на русском пробурчал привычный ответ недовольного всем России Франциск. Было смешно, словно это и была комедия, хотя с самого начала это было комедией. Воплощение Франции, как какой-то агент, пробирающийся к машине, созданной каким-то русским ученым, с целью остановить заигравшихся в богов людей и горстку безумных стран. Вот только бомба под сердцем настоящая, и умирать больно, даже если знаешь, что возродишься где-то дома, в безымянной провинции или в всемирноизвестной столице.
— Жеанна?
— Да, мессир, — её голос остается таким же спокойным, кажется, что она привыкла к ужасам откровений, и только неровность движений выдает ее волнение. Исцарапанные пальцы рефлекторно обрывают лепестки с маргаритки, любит — немного — сильно — без памяти… Теперь бесполезное занятие, она знает, что её сожгут раньше, чем кто-нибудь успеет её полюбить.
— Господь не всегда посвящает нас в Свои планы, и в этот раз мы не знаем, чего Он на самом деле хочет. Ты помнишь, что Он говорил тебе?
— Да, мессир, — стебелек, стиснутый, ломается надвое, и соцветие летит вниз, в этот раз они стоят на крепёжной стене.
— Ты понимаешь, если спасешь Францию, погибнет множество людей, — голос ангела готов сорваться на шепот, — будут другие, более страшные войны.
— Понимаю… — практически безмолвно соглашается.
— Мы не можем думать за Него, ты одна должна решать… ведь Он обратился к тебе. Прислушайся к себе, к Его голосу, и когда решишь по-настоящему, не слушай больше никого. Даже если они назовутся ангелами. Потому что, слушай меня внимательно Жеанна, потому что все они будут от лукавого.
— Я уже решила, — ее шепот отдает металлом решимости. — Простите, мессир, но, кажется, что я знаю…
— Что же ты знаешь?
— Бог любит Францию, — Жанна поднимает лицо, смотря куда-то сквозь ангела, из её глаз льется чистый свет, непохожий на свет от проекции, заполняя все вокруг и смывая любые сомнения.
«И они ещё не знали, объявлять ли её святой, — воспоминания готовы заполнить всю сущность Франциска, и тот еле держится, что не погрузиться в них. — Чего тут не знать? Я, боящийся Артура и его солдат, провел её к королю. И стоило ей обратить свой сияющий взгляд на короля — и тот дал ей армию, так же она посмотрела на солдат — и они пошли за ней… »
— Тебя будут жечь на костре, — говорит он и добавляет мысленно: «и я не решусь спасти тебя, любовь моя».
— Это же не очень долго, — девушка ёжится, но её глаза теперь наполнены не страхом, а огнем решимости. — Господь не даст, чтоб было долго… А потом сразу на небо.
— Бог любит Францию, — вдруг невпопад добавляет Бонфуа, понявший, почему эта игра так повернула реальность. — Прошу, передай эти слова Франциску, он помог тебе пройти к королю…
Франциск повертел головой, отгоняя прошлое и стряхивая с глаз навернувшиеся слезы. Настоящее отсталость прежним. По зданию уже рыскали охранники, догадавшиеся, что их немого некультурно обманули, и уже вызвавшие себе на помощь спецслужбы. В подтверждение мыслям в коридоре раздавались шаги и грохот, даже через стальную дверь было слышно, что охранники были вооружены.
— Франциск Бонфуа! Вы арестованы по обвинению в государственной измене!
Было смешно слышать такое заявление от сотрудников американских спецслужб: его, воплощение Франции, обвиняли в измене, априори не умеющего изменять самому себе, и кому — Америке. Клавиатура под пальцами была теплая, ничего, скоро в этой комнате не будет ничего… жалко, конечно, сколько труда было вложено, но кому-то нужно остановить заигравшихся людей в созданную не для них игру.
— Отойдите, — хрипло закричал в коридор, на остатках воздуха, вздохнуть он уже не мог. — Здесь сейчас рванет!
— Не делайте глупостей, Бонфуа! — так же хрипло отозвались из-за двери. — Сдавайтесь! Выходите с поднятыми руками…
Дальше слушать было бесполезно, сколько раз слышал эту формулировку Франциск уже и не вспомнить, наверное, с самого детства. А и всё равно, он не собирался выполнять их требованья… Быстрым движением руки, чтоб успеть, прежде чем в помещение вломятся агенты, он расстегнул тонкую куртку и дернул, вырывая подобие чеки из пояса. Раз.
— Бог любит Францию, а Франция верит в Бога! — последние слова, Франция не догадывался, что он станет первым воплощением страны, добровольно самоубившимся. Два.
«Это недолго, потом в Париж… или на небо, к Жанне». Три. Уши закладывает, а вокруг, используя тело как пищу, вспыхивает пламя, поглощая всё, что не успел разрушить взрыв.