Страница 1 из 3
Молодой девушке было страшно, но она боялась не ангела. Он добрый, усталый, с мягким голосом и так похож на молодого чиновника, который помог ей пройти к королю. Больше всего она боялась не понять.
— Я глупая, мессир, — тихо и даже грустно сказала она. — Я не знаю, почему Господь говорил со мной. Не знаю, почему и вы говорите…
Весна пришла на территорию Франции без предупреждения. Третьего дня ещё лежал повсюду снег и ветер пробирался к самому сердцу через одежду, через новую кольчугу. А потом, одним взмахом ангельского крыла, за два дня показалась из земли и зазеленела трава, и яркие сорные цветы высыпали на полях, словно оспа…
— Господь доверяет тебе, — ласково улыбнулся в ответ ангел. — И ты вовсе не глупа. Глупец не смог бы дойти до короля.
Они сидели на согретом солнцем ковре недалеко от крепостных стен. Вернее, она сидела, а он парил. У стен собралась армия, её разноцветные штандарты свешивались и развевались по жаре, как языки усталых собак.
— Его пути неисповедимы. Мы часто сами не понимаем, чего Он хочет. Но ты поймешь, я обещаю.
Девчонка глядела на него во все глаза. Семнадцатилетний цыпленок, даже не похожая на других девушек, на голове хохолок, уши торчат… здешний цирюльник не привык стричь женщин.
— Мы скоро выступаем, — в пустоту сказала она. Без ангела в душе стало пусто, будто из мира исчез весь свет.
Архангел Михаил, как же… Франциск Бонфуа. Франция, вот кто он, но никак не правая рука Господа Бога. А ведь сейчас он даже ни на что не влияет, отстранён своим же правительством, так, просто помощник разработчика «Немыслимого», заигравшийся со временем.
— Все, — сняв наушники и закрыв программу, тяжело вздохнул Франциск. — Она не боится и готова нас выслушать. Звоните… куда там надо.
— Отлично! — не сдержав детскую радость, захлопал в ладоши Джонс. — Мы сделали это!
Остальные промолчали, неодобрительно покосившись на Америку. Ларсен, наконец-то вернувший себе левую руку, достал из холодильника бутылку виски.
— Если б знать, что мир в самом деле станет лучше, — так и не прекратив грустно улыбаться, вздохнул Россия.
— Не станет, — сказал, отрезав иные варианты, Израиль. Бонфуа узнал в его голосе ту горечь, что он сам прятал глубоко в себе.
«Господи, — мысленно прошептал Бонфуа. — Господи, что же мы творим?»
В боги никто из них не просился, это точно. Для многих стран прошли те времена, когда желания воплощений руководили желаниями их правителей. Сейчас они лишь советники, по мнению президентов, ненужные им вообще и в конечном итоге отстранённые и отправленные играть в доработанную версию «Цивилизации». А теперь они получили власть, и неизвестно, как не перегрызли друг другу глотки за право единоличного владения ею.
****
Проект «Немыслимое» начался с обучающей программы, которую русский студент готовил для диплома. Студент давно состоял в конференции любителей альтернативной истории и часто задумывался над извечными, в его среде обитания, вопросами. Изменить одно событие и просчитать поворот в истории. Если бы у матери Гитлера случился выкидыш? А если бы Кеннеди не убили в Далласе? А если бы Хрущёв не взорвал Царь-бомбу? Старый профессор часто повторял — да не начинайте вы с Гитлера. Чтоб повернуть назад одно незначительное событие, времени требуется куда больше, чем дается на диплом.
Виктор похоронил два компьютера, сидя ночами за подробным алгоритмом действий. Отсчитываешь от выбранной точки в истории по одному шажку, ставишь стрелочки, чтобы не потерять ни одного изменения, чтоб не промахнуться ни на один вдох-выдох времени. Точка наименьшего влияния — виртуальное вмешательство не заставит прошлое даже еле заметно вильнуть. Точка наибольшего влияния — нажимаешь и разом меняешь известный тебе мир. Всё это, оказалось, подсчитывается программой, разработанной студентом…
Профессор был впечатлён, а диплом был защищён с поздравлениями комиссии. Но отложить проект бывший студент не сумел, идея изменить прошлое все сильнее будоражила сознание. Днями не выходя из дома, Виктор передвигал стрелочки на схемах… а коллеги на конференциях поджимали губы. Хоть одним пальцем тронуть прошлое хотелось многим. Но все знали — путешествие во времени невозможно.
Но, оказалось, знали не все.
— Запросто! — сказал ему директор Лаборатории Альфред Джонс. А потом, почесав кончиком пальца переносицу под очками, добавил. — Ну, не совсем перемещение, конечно, виртуальная проекция, но практически путешествие во времени…
Им нужно было только довести до конца программу, и они обратились к Виктору. Лаборатория самостоятельно пришла к выводу: если изменить ничего нельзя, то можно нашептать нужным людям на ушко. В идеале, по крайней мере. А на идеал Лаборатория и работала, и никого из сотрудников не смущало, что от создания Лаборатории прошло всего полгода. Это был первый звоночек. Снова начались бессонные ночи, и теперь руководитель проекта забыл о подозрениях, он писал новый код…
В Лабораторию, как и в космос, набирали интернационал, а как еще было объяснить наличие француза, американца, англичанина, ирландца, двух русских и множества людей из стран, чьи названия запоминать было бесполезно. И, как в космосе, работало всё на американских деньгах, русском оборудованье и французских молитвах… «Немыслимое» ставили везде в Лаборатории, как игру, как рабочую программу, но главный компьютер, обещавший путешествие, был только у Виктора.
Вторым звоночком, вновь воскресившим подозрения, стало странное поведение коллег. Стоило произнести название какой-либо страны, как кто-нибудь оборачивался и нервно оглядывал помещение. Довольно часто вспыхивали небольшие беспочвенные конфликты между коллегами, которые иногда вели себя так, будто бы знают друг друга давно… а по досье ни разу и не встречались за пределами Лаборатории.
В конце концов, они нашли идеал. Бывший руководитель «Немыслимого» уже не работал над проектом. Он и его соотечественник Иван пытались усовершенствовать проекцию в прошлое. У них получалось, но до поры до времени их это не пугало, просто не верилось что мелькающее на экранах — реальная жизнь. Разве что Иван в некоторые моменты оказывался в нерабочем состоянии вследствие шока.
По тому, как звучал голос Ларсена в динамике — надрывно, на самых высоких для него нотах, — уже стало ясно — произошло нечто чрезвычайное. То, что называют переворотом — в науке или чём-то подобном.
Совершенный мир оказался таким простым.
— Вот, посмотрите, — ирландец водил указкой по экрану со схемой, как полководец по карте будущего сражения. — Здесь наибольшая точка влияния. Отсюда всё пошло. Если бы французы не взяли Орлеан, Англия и Бургундия в итоге одержали бы полную победу…
Ларсен старался показать всё. И все, кто в ночное время оставались в Лаборатории, подходили ближе, толпились вокруг поста, словно футбольные болельщики в баре вокруг телевизора. Пол Европы и кусочек Азии, так в шутку называл ночёвщиков Джонс… Это был третий звоночек, в его досье не был написан его родной город, там были лишь прописаны места обучения в северной столице Россия, и никто не мог знать что родился создатель «Немыслимого» во Владивостоке.
— Посмотрите, что будет в нашем веке, — Ларсен нажал кнопку, перематывая события вперед, все находящиеся в помещении были самых разных оттенков, от бледно-розового до мертвенно-белого… то, что они видели, было немыслимо. — Соединенное Королевство осталось в некоторых колониях и в Европе лишь на территории современной Франции. Видите, границы со Швейцарией и Прусской республикой… Шотландия, Ирландия и Бретань объединяются в Кельтский союз… по обе стороны континента… Италия почти не тронута. Российская империя… сморите, нет наполеоновских воин, нет СССР… Нет Гитлера.
— А я! Со мной что? — за спинами раздался голос Альфреда. В голове прозвучал четвертый звоночек: никто не обратил внимания, словно и не было забавной оговорки, когда человек назвал себя страной.