Байки Чёрного Майя

Когда концерт – всей жизни половина,

Вторая половина – лишь антракт.

И Первая безумная Эпоха,

Чьи битвы в песнях славит менестрель,

Достойна называться без подвоха

Эпохой Лютиэн Тинувиэль!

Песня закончилась. Гортхауэр молча опустил лютню на землю и обвел глазами сидящих за столом друзей. Сгущался вечер, но даже в темноте были заметны две светлые дорожки слез на щеках Йолли и задумчивый взгляд Финрода. Мерцали чародейские огоньки в ветвях старой яблони, их живые блики дрожали в хрустале и на кончиках серебряных вилок, бросали цветные отсветы на белоснежную скатерть.

- Ну, – длинная, обтянутая черным шелком рука Сотворенного потянулась к бутылке. – Чего загрустили? Расстроил? И тебя, Финарфиныч, тоже? Ну, извините меня, извините, само вырвалось… Короче, выпьем за то, чтоб мне лютня в руки больше не попадала, идет? – хохотнул он. – Ну, кому чего наливать?

- Твоя? – вместо ответа спросил Финрод. Майя вскинул бровь, пожал плечами

- Идея народная, музыку тоже у кого-то свинтил (да, хреновый из меня менестрель!), так что вопрос поставлен неверно! – отшутился он и добавил:

- Вот слова как раз мои. Ну так что, мы пьем или нет?!

Тост все успели благополучно забыть, поэтому вежливо выпили. Пока остальные закусывали грушами, именинник дотянулся до прислоненной к стулу Сотворенного лютни и втащил ее себе на колени.

- А я вот тоже кое-что сочинил, – как будто бы невзначай сообщил эльф, откусывая кусочек груши и аккуратно вытирая губы салфеткой. – Правда, это не песня, а так сказать…

Гортхауэр поперхнулся, закашлялся мучительно и сделал Финроду страшные глаза. Тот непонимающе вскинул брови. Черный Майя коротко кивнул на сидевшую рядом Йолли и на всякий случай показал начинающему драматургу кулак. Увы! Сей выразительный намек не укрылся и от проницательной девушки.

- Ой, Финрод, подожди, я сейчас! – она выскочила из-за стола, подбежала к Черному Майя и принялась колотить его по спине. На лице Сотворенного отразилось изумление.

- Ну как, теперь лучше? – она склонилась совсем близко, запах лаванды сделался нестерпимо-резким. – Попей… – девушка придвинула Сотворенному кубок вина. – И в следующий раз будь осторожен, прошу тебя, не говори во время еды…

Гортхауэр клятвенно заверил девушку, что это в последний раз и больше не повторится, однако мысленно выругал себя за неудачу отправки мимического сообщения. А неудача была налицо, ибо Йолли, не мудрствую лукаво, принялась упрашивать автора представить свое творение на суд слушателей. Благородный сочинитель немного поупирался, но больше – для вида, нежели из-за неподходящего содержания, после чего милостиво согласился и, пообещав скоро вернуться, умчался в Красный замок за текстами.

За столом воцарилось неловкое молчание. Гортхауэр потягивал «Пламя творения» из дареного кубка, грея серебро теплом рук. Йолли ухватила еще одну салфетку и привычно складывала из нее очередного невиданного зверя, отловленного за ногу в неведомых закоулках фантазии. От неспешного занятия ее отвлек насмешливый голос Сотворенного.

- Ну что, Амариэ? Тебе еще не надоело беднягу Финрода за нос водить, а?

Слова были сказаны на квэниа. Девушка вздрогнула от неожиданности, взгляд ее затравленным зверьком метнулся к лицу Сотворенного. Черный Майя сидел, небрежно развалившись на стуле, с кубком в руке, щурился поверх головы Йолли на пляшущие огоньки и улыбался… Улыбался той щемящее-знакомой, невероятно мудрой и всезнающей улыбкой, какой умел улыбаться только Тано. Разноцветные праздничные светляки, отражаясь в карих глазах Гортхауэра делали их радужными, похожими на нечеловеческие глаза Мелькора. Сходство между Учителем и Учеником было настолько потрясающим, что девушке пришлось несколько раз подряд энергично моргнуть, чтобы отогнать наваждение.

- Что… что ты имеешь в виду? – произнесла она на ах’энн, нещадно комкая в пальцах недоделанную фигурку. И опасливо добавила: – И… послушай… это действительно ты?!

Улыбка Сотворенного сделалась шире.

- Я – это я, – ответил он, – Но речь не о том. Я спросил вас, как долго вы намерены продолжать игру в потерю памяти, леди Сулимо?

«Леди Сулимо» опустила голову, чтобы скрыть пылающие щеки, и несколько раз подряд сплела-расплела пальцы.

- Но как ты понял? – смущенно спросила она. – Я ведь, кажется, ничем не выдала себя. Даже очнувшись в Серебристых Гаванях, заговорила на ах’энн… Как ты узнал? Использовал Силу, да? Мысли прочел? Очень красивый поступок, всегда так делай… – девушка начала тихо закипать, как оставленный без присмотра чайник.

- Решил, что тебе можно, раз ты – его таирни, да? – смятый журавлик из салфетки с размаху ударился о стол – А ты не думал о том, чем для меня было твое сообщение с этого… палантира твоего дурацкого? Нет? А о том, как я попала на корабль Кирдана? Тоже нет? А о том, что я повторяла про себя, когда пряталась от береговой стражи Тол-Эрэссэа в «вороньем гнезде» «Нимиэрнин» и когда поднятые на уши моим Учителем вооруженные воины обшаривали наше судно в поисках пропавшей принцессы Ильмарэна? И еще ты, наверное, забыл подумать о том, что я испытала в момент, когда на границе вод Благословенной земли на меня внезапно обрушилась полустертая память девочки Йолли из Лаан Гэлломэ, Последней Королевы Ирисов?! Когда, вспомнив правду, я поняла, что две тысячи лет прожила среди лжи! Во что и кому я должна была верить, скажи мне! Тебе? О, да… пожалуй. Или князю дома Финвэ, бывшему участнику похода за Сильмариллами, бросившему все на свете ради своей гибельной затеи? Да он же попросту сбежал в дальние края, ему даже в голову не пришло позвать меня с собой! Только не говори про Учителя: если я однажды осмелилась нарушить его волю, то сотни лет назад у меня тоже с лихвой хватило бы мужества на подобный шаг! Кто знает, как сложилась бы тогда история… Пока что у сказки про принцессу и зачарованного рыцаря очень дурной финал. И даже хуже – у нее никогда не было ничего, кроме дурного начала!!!

Амариэ умолкла, тяжело дыша, не, глядя, налила себе «Пламени творения» и залпом осушила кубок. Неизвестно, где юную леди научили так делать, но вместо закуски она быстро поднесла к лицу надушенное запястье. Втянула воздух, смахнула выступившие слезы.

- И тогда я решила, что история должна начаться сначала. С новыми героями, в новых декорациях, в новой эпохе… Я не знаю, что из этого получится, правда, не знаю, но теперь нам обоим, по крайней мере, некуда бежать…

И она виновато посмотрела на Сотворенного. Тот слушал внимательно, не перебивая, а когда Амариэ закончила свою речь, то кивнул и ободряюще коснулся нервно дрожащей руки кончиками длинных пальцев. Амариэ несмело улыбнулась и снова сгребла в горсть брошенного журавлика.

-Ты не сердишься на меня?

Гортхауэр отрицательно покачал головой. Глаза его смеялись.

- Совсем-совсем не сердишься? – уточнила обстоятельная воспитанница Короля Мира.

- Совсем-совсем! – подтвердил Черный Майя и, закинув ноги на стол, беспечно откинулся назад. Журавлик в руках девушки зашевелился, захлопал крыльями, и, подняв угловатую голову, очень внимательно, как ей показалось, посмотрел на нее. Амариэ хихикнула.

- Слушай, Гортхауэр… – протянула она после недолгого молчания. – А как ты все-таки догадался, что я – это я? В смысле, не только Йолли, но еще и Амариэ?

Таирни мгновенно убрал ноги со скатерти и, резко качнув стул, возвратился в исходное положение.

- Элементарно, Йолли! – до ушей ухмыльнулся он.

- Ну как? – не отставала девушка. – Я ведь не допустила ни одной ошибки.

-Одну – не одну, а лично я заметил четыре, – тонко прокомментировал таирни. – Разумеется, при условии, что мы предполагаем полное отсутствие памяти Амариэ. Их было четыре.

Амариэ встопорщила острые ушки. Гортхауэр решил успокоить юную леди.

- Сразу успокою: Финрод ничего не заметил. Итак. Самой первой ошибкой стало твое появление в парке. Видишь ли, у Эллери Ахэ не принято переодеваться в нарядное платье в случае похода в гости, это – чисто валинорский обычай. Эллери Ахэ надевают особую одежду лишь в один день – Праздник Ирисов – во все прочие дни они меняют платье лишь соответственно погоде и соображениям чистоты. Вторая ошибка тоже заключалась в различии традиций Элдар Валинора и Лаан Гэлломэ: Эллери Ахэ ходят в гости с подарками для хозяина и помогают ему накрыть стол. В Валиноре, как я понял, дело обстоит с точностью до наоборот: там стол накрывает исключительно хозяин и он же дарит подарки гостям. Продолжать?