Системный сбой

- Знаю, что для принятия столь непростого решения требуется время, – Громов откашлялся. – Но даже понимая всю сложность ситуации, в которой ты оказался, Целтин, я требую ответ немедленно. На войне, как на войне. Либо вместе, либо по разные стороны баррикад – уж не обессудь.

- Вы не подумайте, что мы предлагаем сотрудничество без какого-либо поощрения, – взвился Панфилов. – Служба щедро заплатит. А в случае успеха, все мы...

- Панфилов, выйди, – сухо приказал Громов.

- Но... – По лицу помощника прогулялась чешуйчатая рябь; Целтину показалось, что кожа вот-вот лопнет, показав истинную суть федерала.

- Выйди.

Громов подождал, пока Панфилов, шаркая на манер обиженного школьника, не пройдёт мимо него.

- Так, наверное, будет лучше, – сказал он, когда за помощником захлопнулась дверь. – Панфилов хороший советник. Толковый. Но, бывает, его малость заносит.

- У всех нас свои недостатки, – растянуто проговорил Целтин.

- В этом с тобой не поспоришь. Так что?

- Всего один вопрос, прежде чем я дам окончательный ответ.

- Спрашивай.

Целтин облизал пересохшие губы.

- Зачем вам это? Чего вы пытаетесь добиться, играя в бога? Разве мы не проходили этого раньше?

Громов улыбнулся.

- Всего один вопрос, говорите? Хм... Так на какой же ответить?

Целтин смотрел на полковника таким взглядом, какой мог бы запросто утопить.

- Похоже, ты его ещё не задал...

- Что станет с девочкой, после отделения ИПС?

- Ну конечно, как я сам не догадался, что тревожит тебя первостепенно, Целтин, – Громов помолчал. – Если честно, понятия не имею.

- Вы требуете дать немедленный ответ, а сами даже не можете ничего гарантировать, кроме материального поощрения? – Целтин не сумел сдержать язвительной улыбки. – Неужели вы думаете, что когда бог создавал наш мир, единственное, о чём он думал на шестой день творения, это сколько ему заплатят?

- Замолчите! – Громов опустил руки, ладони сжались в кулаки. – Не вам судить наши методы. Ваша задача куда более приземистая, думайте, в первую очередь, о ней. А уж мы как-нибудь проживём со своей твердыней!

- О какой твердыне идёт речь? У вас нет ничего нерушимого, только голые теории и страх неведения. Всё что вы имеете, пришло к вам с другой стороны. А вот что со всем этим делать – колоссальный вопрос. Ведь достаточно простейшей ошибки, чтобы известный нам мир перестал существовать, – Целтин знал, что перегибает, но поделать с собой ничего не мог.

Громов шагнул навстречу; из глаз полковника били молнии.

В приоткрытую дверь заглянул Панфилов; хотел что-то сказать, но не успел. И без того тусклый свет погас, погрузив подвальное помещение во мрак.

Целтину почудилось, будто один из кулаков Громова всё же достиг цели, и его жалкая душонка несётся прямиком в тартар, потому что мысленное «да» он уже сказал, чего делать было нельзя под угрозой вечных мук!

Заново включился свет.

Целтин близоруко огляделся, понимая, что в очередной раз поспешил себя хоронить.

В подвал ураганом влетел Панфилов, склонился над оборудованием. Убедившись, что электрика в норме, достал из кармана маленький фонарик, пошёл измываться над клоном.

Громов стоял, не шевелясь, такое ощущение, поражённый одной из молний, что били из его же собственных глаз.

- И часто так? – спросил Целтин, беспокойно оглядываясь по сторонам.

Громов вздрогнул, словно только сейчас начал заново воспринимать реальность.

- Напряжение скачет, как только эта тварь активизируется, – быстро ответил Панфилов, занятый своим делом.

- Девочка?

- Черта-с два это девочка! – Панфилов отвернулся от клона. – У меня дочка и две племянницы – вот это девочки. А это... Не знаю, чем по своей природе является ИПС, но если вы человек верующий, тогда запросто признаете в нём демона!

- Панфилов! – Ноздри Громова расширились, став похожими на воздухозаборники самолёта.

- Понял, больше не буду.

- Хорошо, – полковник обернулся к Целтину. – Идём. Раз тебя так интересует судьба этой, так и быть, девочки, посмотришь, на что она сейчас похожа. Хотя... Зрелище, я тебе скажу, не для слабонервных.

- Вы не ответили на мой вопрос.

- Да? – Громов кивнул. – Мне кажется, тебе самому куда проще ответить на свой же вопрос.

- Не понял.

- Дело в том, что я понятия не имею, что сталось с личностью девочки, если эта личность вообще существовала. Ты наверняка ещё не забыл, что доктор Хайнц, после контакта с ИПС, остался инвалидом, – Громов как-то странно взглянул на Целтина. – Правда есть одно «но».

- Какое?

- Временное хранилище, – улыбнулся Панфилов, вновь отсвечивая латексной кожей.

- Хранилище?

- Именно. Или вы по-прежнему считаете, что «Соня» – целиком и полностью ваш продукт?

Целтин попеременно смотрел то на серьёзного Громова, то на улыбающегося Панфилова, понимая, что они с Женей, задавшись целью во что бы то ни стало помочь Соне, позабыли нечто очень важное.

- Сергей Сергеевич, вы действительно думаете, что Соня, это... – Женя осеклась, принялась массировать виски, глядя на собственные коленки, словно в них заключался смысл всей её жизни.

- Я последнее время стараюсь вообще не думать, – Целтин тяжело вздохнул. – Потому что окончательно запутался. Похоже, мы столкнулись с чем-то фундаментальным. Поистине не поддающимся объяснению, на чём, собственно, и замешан наш мир. Боюсь, понять не получится, как ни старайся, слишком мало данных. Это всё равно, что заставить пятилетку найти ошибку алгоритма и исправить её. Немыслимо. А потому, не имеет очевидного смысла.

С возвращения из Воротнего прошло два дня. Целтин их толком и не заметил, потому что они пролетели, как бред. Увиденное в стенах пансионата не давало покоя, а с этим грузом теперь жить. Да, вне сомнений, со временем буря в душе уляжется, а ураган противоречий ослабнет. Появится возможность, вздохнув полной грудью, всё переосмыслить. С какой целью пока не совсем понятно. Хотя... Цель у них с Женей по-прежнему одна.

- Что вы им сказали?

- Что, прости?

- Какой ответ вы дали? Они ведь не заберут Соню?

Целтин тёр подбородок. Последнее время Женя мало говорила, если только с Соней. С расспросами не лезла и вовсе, словно прочла мысли босса, синхронизировавшись с тем на ментальном уровне. Как такое возможно – не совсем понятно. Однако столкнувшись с неизведанным, Целтин допускал многое, вплоть до телекинеза. Подобный дар больше не казался чем-то несуразным, он являлся частью реальности, точнее событийности, так как навряд ли был от мира сего. По воле учёных и федералов в нашу действительность проникло что-то извне. Две ментальные сущности, о которых на планете Земля ничего не было известно. Одна сразу же обзавелась телом, другой похоже просто не нашлось места в этом безумном мире.

Целтин мотнул головой, предвидя барьер, о которой можно снова больно стукнуться, так и не поняв, откуда тот взялся на пути.

- Так или иначе, но придётся переехать.

- Но куда?

- Видишь ли, Женя, я бы ни за что не согласился учувствовать в этом безумии, если бы не очередное «но».

- Всё-таки вы думаете, что Панфилов прав...

- Мне хочется так думать. Потому что это единственный шанс спасти... Светлану, – Целтин сделал паузу. – И не важно, что она собой представляет.

Женя всё же оторвалась от коленей. Ответила вопросительным взглядом.

- Не думаю, что её появление в нашем мире было задумано изначально, как всё остальное. Зачем-то она пыталась пройти, пусть и в забвении. Но что-то её остановило... Собственная ошибка или некий сбой – доподлинно неизвестно.

- Но ведь, получается, её сущность всё же уцелела.

- Верно, – Целтин по привычке принялся шарить по карманам в поисках сигарет. – Это ещё раз доказывает, что есть некий сдерживающий фактор – Вселенная защищена от посягательств извне. По крайней мере частично, какое-то время, словно дожидаясь реакции.