Системный сбой

- Разве я в чём-то неправ?

- В том-то и дело, что прав, но сворачивать поздно. Система запущена. Шестерни крутятся. Даже если сверну я, придёт кто-то другой, и гонка продолжится, помяни моё слово.

Панфилов откашлялся.

- Взгляните на мю-ритм. Зеркальные нейроны отсутствуют, особь совершенно не склонна к самообучению. Простейшая нейронная сеть запросто уделает данную копию.

- Копию?

Панфилов прикусил язык, но Громов кивнул, давая понять, что можно продолжить.

- Да, копию, Сергей Сергеевич, вы не ослышались. Сидящее перед вами существо – клон. Объект: два, точка, один.

- Но ведь клонирование человека запрещено, – в ужасе проговорил Целтин.

- Без палева можно всё, – сухо заметил Громов.

- Вы хоть понимаете, что такое говорите? – Целтин смотрел в упор на Громова, словно в надежде, что тот улыбнётся, обозначив тем самым конец шутки и всего этого кошмара. Однако полковник оставался серьёзным, а значит, происходящее являлось частью реальности, как бы Целтину не хотелось обратного.

- Сейчас, в первую очередь, понять должны вы сами, – сказал Панфилов, шурша какими-то бумагами. – Просто понять, что всё в действительности обстоит так, как мы вам говорим. Да, как уже заметил полковник, некоторые моменты так сразу принять трудно, но всё же постарайтесь, иначе нам будет очень сложно найти общий язык.

- А вы думаете, такой существует?

- Что? Общий язык? – Панфилов гадко улыбнулся кукольным личиком. – Поверьте, именно наш с вами, да.

Целтин молчал, не зная, как быть. Внутри всё неистовствовало: брось чёртов чемодан и беги прочь! Так, чтоб только пятки сверкали! И по фиг, что всё равно найдут! Лишь бы подальше отсюда, от этого треклятого пансионата, в котором поселилось высокоинтеллектуальное зло, скрывающееся под маской добродетели! А, собственно, когда было иначе? Во все времена и эпохи всё обстояло именно так. Потому что человечество неисправимо. Как над ребёнком, попавшим в дурную компанию, полностью утрачивается контроль, так и человечество мгновенно падает морально, дозволь ему лишь раз чего-то достичь, пройдя по головам соплеменников. Яблочко от яблоньки. Вот он, гнилой плод, тот самый, что когда-то раньше считался запретным!

- Вторая серия, – тихо проговорил Целтин, решив немного передохнуть – спорить с федералами оказалось сложно, даже сверх меры, такого он не ожидал. – Значит, до него были другие?

Громов откашлялся.

- Экземпляры первой серии были нестабильны, – пауза. – Средняя продолжительность жизни – порядка двух-трёх недель.

- Причём очевидных патологий не наблюдалось, – перехватил эстафету Панфилов, заметив, что у полковника быстро падает интерес. – Особи просто умирали во сне, словно внутри них срабатывало некое потаённое реле. Мы десять лет бились над геномом, в результате чего, удалось существенно увеличить продолжительность жизни. Данная особь активна четыре месяца, каких-то отклонений по-прежнему не наблюдается, как и в случае с первой серией. Но... мы уверены, что это уже предел, – Панфилов снова покосился на Громова, как бы спрашивая разрешения.

Полковник кивнул.

- Видимо, всё дело в самосознании. В человечности, что ли, о которой вы только что упоминали. Или, чтобы было совсем понятно, в душе.

Целтин глубоко вздохнул.

- В душе, говорите?

Федералы молча ждали – свои карты они открыли. Да, частично, но на данном этапе и их побить было не так-то просто.

- Сколько таких было в первой серии?

- Для тебя это так важно? – спросил Громов.

- Скорее для вас, – пожал плечами Целтин. – Озвучив цифру, вы и сами сможете понять, почему ваши особи больше похожи на овощи.

- Шутить изволите? – напрягся Панфилов.

Громов цыкнул, как на брехучую шавку.

- Так сколько? – переспросил Целтин с грустной улыбкой на лице.

- Много, – ответил Громов. – Очень много.

- Поэтому и нет софта, – прошептал Целтин. – Создавать людей искусственно нельзя. Особенно таким, как вы.

- Опираясь на что вы сделали такой вывод? – влез Панфилов.

- А вам самим разве непонятно? – вздохнул Целтин. – Вы силитесь перестроить систему, которая создавалась не вами. Вам о ней ничего неизвестно. О жизни, которая нам дарована чем-то свыше. Вы можете лишь создавать копии, жалкие подделки, которые никогда и ни за что не получат души! А если что-то и придёт, то из места, подобного нашему, где окончательно всё прогнило.

Панфилов хотел сказать что-то ещё, но одного взмаха рукой Громова оказалось достаточно, чтобы помощник захлопнулся.

- Это всего лишь теория. Поверь, за десять лет работы я наслушался ещё и не такого. Если принимать близко к сердцу всё, можно запросто сойти с ума. Я пока адекватен, а следовательно, в состоянии принимать взвешенные решения.

- Чего вы от меня хотите? – в лоб спросил Целтин. – Соню я не отдам.

Миг царила тишина. Потом Панфилов громко рассмеялся. Не по-человечески, с жабьим бульканьем и подвыванием, так что сделалось жутко.

Целтин всё ждал, когда Громов пресечёт неадекватную выходку своего подчинённого, но полковник ничего не предпринимал, и лишь спустя ещё какое-то время до Целтина наконец дошло, что это, своего рода, терапия, основанная на диагнозе, «как не нужно себя вести в обществе высокопоставленных федералов».

Панфилов досмеялся до нервных спазмов, перешедших в приступ икоты. Говорить он не мог, поэтому ответил Громов:

- Твоя «девчушка» пройденный этап. Не скрою, первоначально она попадала в сферу интересов службы, но на данный момент живая кукла нам не нужна.

- Ну конечно, вам нужно больше, – проговорил Целтин. – Мне следовало догадаться самому.

- Всё верно, – кивнул Громов. – Ты нужен нам, чтобы переместить ИПС с одного носителя на другой.

- Хотите сказать, из девочки в него? – Целтин безразлично указал на клона.

- Да.

- Откуда вам известно про девочку? – кое-как выдавил из себя Панфилов, утирая бриллиантовые слёзы.

- Из собственных источников, – вздохнул Целтин. – А что, если я откажусь?

Громов сыграл желваками.

- Я не сторонник силовых методов, но сейчас другая ситуация. Мы и без того сильно отстаём от графика, а моему начальству нужны результаты. Ты помогаешь нам и можешь быть свободен, в противном случае, мы заберём «Соню».

Целтину показалось, что подвальное помещение перевернулось кверху дном, как это совсем недавно проделал кабинет Громова. Дышать сделалось тяжело, а к голове прилила лишняя кровь. Пространство вокруг завертелось в какой-то неуёмной чехарде, и без того тусклый свет и вовсе померк. Пришлось вскинуть руки, чтобы хоть о что-нибудь опереться, в противном случае, устоять на ногах Целтин навряд ли бы смог.

- Сергей Сергеевич, с вами всё в порядке? – послышался откуда-то издалека писклявый голос Панфилова. – На вас лица нет.

Целтин на силу сморгнул. Тёмная ширма скользнула в сторону. Занавес поднялся, пролив свет на опостылевшую реальность.

Ничего особо не изменилось. Громов стоял на прежнем месте, у скамейки с приборами. Панфилов смотрел с прищуром, обмахивая себя стопкой бумаг. Клон бездействовал, и в данный момент Целтин завидовал ему, как никому на свете. Нет сознания – нет проблем. Вот она, истина. Проблемы у других, кто якобы в сознании и изнывает от противоречий.

«А существует ли в бессознательном состоянии хоть что-нибудь?»

- Извините, воды нет, – пожал плечами Панфилов. – Вам уже лучше?

Целтин кивнул, понимая, что ему ничуть не лучше. Стоять позволял только допотопный сейф, из каких раньше выдавали зарплату, в который, на манер подпорки, уперлась левая рука. Не будь его бронированной стенки, Целтин давно бы растянулся на полу, делая ртом, как рыба.

Под лобной костью грохотал безумный сонм: «Ты помогаешь нам и можешь быть свободен, в противном случае, мы заберём Соню».

Как, оказывается, легко сломить человека – достаточно лишить смысла жизни и вот, перед тобой больше не личность, а угодливая марионетка, которая так и скачет на ниточках, дожидаясь, какую команду сообщит вага.