Страница 11 из 20
– Да, я вышел из Американской Академии в мае, когда они приняли почетным членом Евтушенко.
– Кстати, о Евтушенко и прочих. На днях в советской печати впервые упомянули о Нобелевской премии. Описали пресс-конференцию в Москве, в которой – поскольку ожидали такого вопроса – участвовал Чингиз Айтматов. И он, отвечая на вопрос о Нобелевской премии, причислил тебя к «когорте ведущих советских поэтов» в составе Евтушенко, Вознесенского и Ахмадулиной. Как тебе это нравится?
– Ну… это его взгляд. Взгляд с берегов Иссык-куля…
Быть может, точнее это было бы назвать «взглядом с берегов Иссыккульского форума», второй тур которого (о первом писала Н.Дюжева в «РМ» №3651) проходил на берегах… Женевского озера, и притом как раз в те дни, когда ожидалось присуждение Нобелевской премии. Иссыккульский форум с самого начала был задуман как щедрый источник подогрева западных знаменитостей, способных подсобить Айтматову в получении Нобелевской премии. В Женеве, предположительно, ему оставалось только дождаться оной – «на блюдечке с голубой каемочкой». Шведская Академия решила иначе – и еще тогда, в Женеве, вынужденный отвечать на вопросы западных журналистов, Айтматов выдвинул этот уникальный аргумент о Бродском как «советском» поэте. Теперь это преподнесено и отечественной публике.
В том же выступлении на пресс-конференции в Москве (см. «РМ» №3699) Айтматов упомянул и о том, что, кажется, Бродского в СССР собираются печатать, но точно-де он ничего не знает. Точно, по-видимому, никто ничего не знает. Во всяком случае, если кто-то и знает, то не сам поэт.
– Иосиф, уже давно, еще до Нобеля, начали ходить слухи о предстоящей публикации твоих стихов в «Новом мире». Что ты сам знаешь об этом?
– Ничего определенного. Всё это действительно только слухи.
– И после Нобелевской премии они с тобой никак не связывались?
– Нет. Непосредственно – никак.
– Вообще непосредственно не связывались – ни до, ни после?
– До – произошел небольшой междусобойчик с Чухонцевым.
– Об этом я слышала. А люди, приезжавшие из Москвы, с большим восторгом рассказывали, что всё обстоит прекрасно, что ты согласился на публикацию, только заменил другими те стихи, которые Чухонцев отобрал.
– Нет, это неправда. Я ничего не заменял и не знаю, что они выбрали и что собой представляет эта подборка. Это совершенная неправда.
– Знаешь, поскольку мне говорил это человек, в личной честности которого я не сомневаюсь, то это значит, что такие слухи – идущие, по всей видимости, прямо из редакции «Нового мира» – по Москве расходятся или даже сознательно распускаются.
– Эти слухи – совершенная ложь.
– Могу ли я спросить тебя о других слухах: они «распространились» в крайне узком кругу, зато я к нему как раз принадлежу. Верно ли, что твои стихи будут напечатаны в ближайшем номере «Континента»?
– А вот эти слухи – верные. Это очень и очень может произойти.
Читателям могу сообщить, что через день-два после этого разговора новые стихи Иосифа Бродского были получены редакцией «Континента» и отправлены в типографию – они появятся в 54-м номере журнала, выходящем к Новому году.
Иосиф Бродский комментирует сообщение о предстоящей публикации его стихов в «Новом мире»
Читатели «РМ», вероятно, еще не забыли, как отозвался Бродский на московские (кстати, еще донобелевские) слухи о том, что с публикацией его стихов в «Новом мире» все обстоит прекрасно: он-де просто заменил первоначально выбранные стихи другими, и обе стороны достигли полного согласия. «Эти слухи – совершенная ложь», – сказал он в разговоре, состоявшемся 8 ноября и опубликованном в предыдущем номере.
И вот снова приходится звонить Бродскому, отрывать его от писания Нобелевской лекции – впрочем, когда я на прощанье сказала: «Ты уж прости, но, мне кажется, это важно», – Иосиф убежденно отозвался: «Это очень важно».
Новый разговор состоялся 22 ноября – именно этим днем датирован последний номер «Московских новостей», в котором напечатано интервью корреспондента газеты Геннадия Жаворонкова с заведующим отделом поэзии «Нового мира» Олегом Чухонцевым. Бродский не видел эту публикацию, хотя краем уха и слышал о ней, и я просто прочитала ему весь текст по телефону и попросила прокомментировать то, что он найдет нужным.
– В редакционной врезке перед интервью говорится: «В связи с присуждением Иосифу Бродскому, последние пятнадцать лет живущему в США, Нобелевской премии по литературе в западной печати появились утверждения, что теперь стихи поэта никогда не будут опубликованы на родине…»
– Таких утверждений не было. Наоборот, выражалась надежда, что мои дела на родине теперь пойдут хорошо.
– …Корреспондент спрашивает Чухонцева: «Судя по сообщениям печати, в апреле этого года вы встречались с поэтом на Международном конгрессе в США по проблемам мировой литературы. Не было ли это самым первым приглашением к сотрудничеству?» Чухонцев отвечает: «Да, это так. В беседе со мной Иосиф Бродский выразил желание, чтобы его стихи были опубликованы в “Новом мире”. Из тех, что написаны за последние пятнадцать лет».
– Это было не так. Чухонцев спросил меня, как бы я отнесся к тому, что мои стихи напечатают в «Новом мире». Я ответил, что в принципе не возражаю, а дальше действительно поставил условие, чтобы это не были давние стихи.
Можно, конечно, счесть, что в этом случае и я, и Иосиф придрались к мелочи: так ли уж велика разница между «выразил желание» и «в принципе не возражаю»? Однако вспомним, что речь идет не просто о поэте, по каким-то там личным или даже творческим причинам «последние пятнадцать лет живущем в США», но о поэте, побывавшем в ссылке, а затем насильственно принужденном к изгнанию, о поэте с ярко выраженным негативным отношением к «советскому государственному и общественному строю» (если пользоваться формулировками УК), о – в конце-то концов – члене редколлегии и постояннейшем авторе «Континента». Хорошо ли о таком человеке говорить, что он «выразил желание», то есть попросту попросил, чтобы его напечатали? Притом, вероятно, никто Чухонцева за язык не тянул: сумел же он на вопрос о том, как Бродский «отнесся к переменам, происходящим в нашей стране», ответить, ни словом не сказав о пресловутых переменах:
“О его позиции мне сказать трудно. От американских писателей я знаю, что это человек, в общем-то, сдержанный в суждениях. Но при личной встрече я убедился, что он внимательно следит за развитием нашей поэзии и своей поэтической родиной по-прежнему считает Россию”.
Трудно спорить и с тем, что говорит Чухонцев о самой поэзии Бродского, – не потому, что его суждения бесспорны: они как раз довольно спорны, но в них выражена его личная оценка творчества Бродского.
Однако в заключение интервью Чухонцев говорит следующее:
“Могу сообщить, что стихи Иосифа Бродского, как и запланировано, будут напечатаны в декабрьской книжке «Нового мира». Состав публикации согласован с автором”.
Что скажет на это автор?
– Вчера, 21 ноября, я послал Чухонцеву телеграмму. По-английски. Я приблизительно перевожу ее текст: «Я категорически возражаю против того, как выбраны стихотворения, предназначенные к публикации в декабрьском выпуске вашего журнала. Я просил бы вас переменить состав в соответствии с пожеланиями, выраженными во время нашего телефонного разговора в этом месяце. В противном случае я просил бы вас оставить эту идею». Примерно так. В общем, я написал, чтобы они или изменили состав, или похерили всю публикацию. Разговаривал я с ним неделю, самое большее дней десять назад, уже после нашего с тобой разговора. Он мне сообщил состав – меня выбор действительно не устраивал. Я сказал: хотя бы выбросьте одно – поставьте другое стихотворение. Он говорит: да нет, никак, это очень трудно.