Бесконечная дорога

— Как это благородно! Но если твой брат вынужденно последовал за тобой туда, неужели он покинет тебя сейчас?

— Тогда я был младше и нуждался в опеке, — уверенно заявил Солл. — Но теперь я готов нести ответственность за свои действия, нынешние и прошлые.

— Как интересно… Но у кого из вас больше действий, за которые нужно нести ответственность? Ты убил Тересию. Балериано убил Тересию — и всех людей, которых он использовал для колдовства в этом замке. Чья чаша весов тяжелее?

— Это ошибка! — взвизгнул Балериано. — Все не так!

Солл не смотрел на него, только на Антару.

— Может быть, мой брат и допустил ошибки. Но я готов заплатить за них, желаю этого и имею такое право. Это мой долг!

— Даже так — долг? — прищурилась Антара. Змея, готовая напасть.

Только сейчас Анэко поняла, что она играет с Соллом не просто так. Похоже, Антара знает гораздо больше, чем все остальные, и собирается использовать это знание как оружие.

— Долг, — подтвердил Солл.

— Расскажи мне о своем долге.

— Это священная благодарность брата перед братом, друга перед другом и даже сына перед отцом, — без колебаний ответил Солл. — Потому что Бало заменил мне всю семью. Он взял меня на воспитание, когда погибли наши родители, отказался от своей жизни ради моего блага. Он помог мне пройти обучение и стать боевым магом, он привел меня в королевский дворец. Всем, что есть в моей жизни, я обязан ему. Я знаю, что у Бало долг перед тобой, мудрейшая, но позволь мне заплатить его!

— Как? У тебя всего одна жизнь — и я заберу ее за твои собственные преступления.

— Жизнь — это еще и не самое дорогое. Ты ведь не человек, я знаю, и если ты действительно демон или посланница богов, ты должна знать цену человеческой души. Ты можешь убить меня, мы оба знаем это, даже если я буду сопротивляться — а я не буду. Но если ты заберешь мою душу, ты получишь гораздо больше.

— Я смогу навеки лишить тебя покоя, обречь на вечное страдание, — указала Антара.

— Да, но только если я пойду на это добровольно. Такую плату я предлагаю за спасение моего брата и всех людей форта.

Даже Анэко, которая не была связана с этой историей напрямую, стало не по себе. Отдать душу… кто пойдет на такое? На Ариоре, острове чудовищ, все они из последних сил держались за остатки своей человечности, то, что делало их живыми. А Солл готов так просто отказаться от этого!

Или все-таки не просто?

— Редкое благородство, — оценила Антара. Он повернулась к Балериано и бросила на него вопросительный взгляд. — Ну а ты что же? Примешь такой дар?

— Мой брат хочет этого!

— Я не спрашиваю тебя, чего он хочет. Я спрашиваю, примешь ли ты его вечное страдание.

Балериано задумался, но Анэко чувствовала: это не душевные терзания. Хитрый толстяк, похоже, искал способ доказать Антаре, что она должна отпустить его и забрать душу младшего мага. От возмущения Анэко даже выпустила когти, но вмешаться не решилась.

— Я никогда не простил у Солла платы за то, что сделал, — наконец объявил Балериано. — Но я знаю, что нет для воина хуже судьбы, чем жить в вечном долгу. Поэтому если ты дозволишь это, великая дочь Делиора Сантойи, я позволю тебе обменять душу моего брата на мою жизнь.

Семур Ван Кирк всегда настороженно относился к магии. Он не был ее противником, но он видел, что эта сила может сотворить с людьми. Поэтому он считал, что одного лишь запрета магических форм жизни недостаточно, нужны более строгие законы. Когда на мага может выучиться каждый, кому от природы достался дар, беды неизбежны. Королевская власть должна выдавать разрешения на занятия магией, пусть колдуют только те, кто присягнул на службу Его Величеству.

По крайней мере, в это он верил раньше. Теперь Семур не брался сказать, кому можно колдовать, ведь за кошмаром, что опустился на форт Мигос, вполне мог стоять один из братьев Аншах. Хотя почему «один из»? Балериано, это и так понятно, Солл никогда не пошел бы на такое.

У Семура не было прямых доказательств, но его интуиция подсказывала, что только этим и можно объяснить приход хаоса. Когда напали чудовища, один лишь Солл пытался остановить их, а Балериано… он был рад этому, он приветствовал проклятье! Солл сказал, что темная магия пришла из дальней деревни, но если так, почему тогда Балериано так легко овладел ею?

Об этом можно было подумать позже, пока же у Семура была задача поважнее: сделать так, чтобы как можно больше его людей остались в живых. Поэтому он доверился Соллу и вывел оставшиеся войска за пределы форта, в остывающий воздух пустынной ночи.

Вот только существа последовали за ними. Солл не смог отвлечь их всех, и казалось, что этих тварей становится только больше. Они бросались на окна, но были слишком велики, чтобы выбраться через них наружу. Тогда они сосредоточились на воротах, и Семур понятия не имел, сколько выдержит старое дерево.

Он послал в опустошенную деревню своих лучших солдат, и теперь ему остро не хватало людей. Кочевники и купцы, жившие у стен, не спешили помогать, они были запуганы и не убегали лишь потому, что пустыни боялись еще больше. Теперь они жались за спинами солдат, рыдали и умоляли о помощи, отвлекая воинов.

— Не нарушать оцепление! — крикнул Семур. — Следите за всеми выходами, мы не знаем, где еще они появятся!

Он видел, что его люди боялись этих существ. Они не были трусами, Семур лично отбирал каждого из них для работы в форте Мигос, здесь не было новичков. Но и дураков тоже не было: они видели, что на некоторых из этих существ надета солдатская форма. Получается, в чудовищ превратились те, с кем они только сегодня утром мирно разговаривали! Да и первым уродцем, встреченным ими, была Шианара Санкри, местная целительница, которую они уважали, в которую были влюблены.

Поэтому они не могли сражаться с чудовищами так, как сражались бы с животными или воинами вражеской армии. Они боялись не смерти, а превращения. И Семур тоже этого боялся, он не мог обречь своих людей на столь жуткую участь! Он впервые в жизни столкнулся с таким раздражающим, абсолютным чувством беспомощности. Солл Аншах по-прежнему не показывался, Балериано давно исчез, а давление на главные ворота лишь усиливалось. Сколько у них осталось времени до того, как эти выродки окажутся на свободе? Куда бежать в пустыне?

Одна из досок вылетела, и в проломе показалась искаженная яростью морда с мутными глазами — совсем недавно бывшая человеческим лицом. Солдаты отскочили в сторону, не в силах даже ударить существо копьем. А оно, почуяв страх, рванулось вперед, наполовину пролезло в пролом, готовясь выпрыгнуть и броситься на людей.

Оно могло бы освободиться, ему просто не позволили. От толпы кочевников отделилась гибкая фигурка, быстрая и ловкая, как лучший из воинов. Она решительно отняла у застывшего в ужасе солдата меч, — неслыханный позор! — подбежала к воротам и всадила лезвие в распахнутую пасть чудовища.

Странная девушка пришла не одна. Из толпы выбежала еще одна, похожая на первую, как родная сестра, а за ней — еще и еще. Они оттесняли назад ошалевших от такой неожиданной помощи солдат и сами брались за оружие.

И Семур знал их! Он поначалу не поверил своим глазам, решил, что темная магия этой ночи сыграла с ним злую шутку. Но ему не почудилось, у молодых девушек, спасавших его отряд, были красные волосы, которые он уже видел раньше — и которые не забыл бы и через целую жизнь.

Это не могла быть она, не должна была. Прощаясь с ней много лет назад, Семур знал, что отпускает ее навсегда и что они больше не увидятся. Но если так, то кто же это, мираж?

Но нет, она была вполне настоящей. Она доказала это, когда одно из чудовищ набросилось на нее, пытаясь перегрызть ей горло, а она просто растворилась в воздухе. Только одна известная Семуру девушка была на такое способна, больше — никто, ни люди, ни ведьмы.

— Эсме, — еле слышно прошептал он.

Но она все равно услышала его. Не одна из тех, что были на поле боя, они сейчас не могли отвлекаться; его услышала девушка с алыми волосами, теперь стоявшая рядом с ним.