Кошмар

С досадой вспоминаю, что сам-то покинул свое жилище с пустыми руками. Даже бутылку с водой прихватить не удосужился. Но возвращаться неохота.

Напоследок обвожу взглядом эту обстановку панического разгрома - в надежде наткнуться… ну, хотя бы на записку. Хоть на что-то, что могло бы прояснить происходящее. Но тщетно.

Оставив перевернутую вверх дном квартиру, я спускаюсь и выхожу из подъезда в пустой тихий двор. Тучи грозно нависают с неба, сделавшись, кажется, еще темнее.

Обходя дома - уже не пытаясь заходить внутрь в надежде встретить кого-то живого - я выбираюсь на ближайшую улицу. Она почти сплошь забита машинами. Пустыми машинами, брошенными. Некоторые даже разбиты… но, слава богу, своими же неосторожными хозяевами, которые гнали, не разбирая дороги. Только тогда так бывает - либо капот всмятку, либо фары разбиты, и бампер рядом валяется. Побывай здесь мародеры, действовали бы наверняка не в пример аккуратнее. Ограничились бы, например, разбитыми стеклами.

С другой стороны, помимо мародеров на безлюдье могли слететься и вандалы. Что тоже типы не из тех, кого хочется встретить на своем пути.

Но пока не видать ни тех, ни других. Так что заботит меня, оглядывающегося по сторонам, другой вопрос: и куда дальше? К ближайшей площади идти, к парку? Или к любому публичному месту, где есть наибольшие шансы встретить кого-то из людей… не являющихся ни вандалами, ни мародерами? А может, лучше наоборот: убраться из этого безжизненного города подальше и поскорее?

Ответ здесь не так уж просто. Да, если исходить из того, что город превратился в зону бедствия, именно второй вариант кажется правильным. Но с другой стороны именно за городом, в окрестностях могло что-нибудь взорваться или выпасть в осадок. Что-то нехорошее настолько, что всему городу пришлось драпать… кроме меня. И как только я проспал этот роковой момент?! Перетрудился, не иначе. А теперь вот имею немалые шансы сдуру да сослепу подобраться к этой напасти слишком близко.

Так что, помешкав немного, я останавливаюсь на первом варианте. И обойдя напоследок ближайшие ко мне машины, да убедившись, что все они закрыты, а значит, для меня бесполезны, шагаю в направлении центра города. А по пути успеваю еще исполниться робкой надеждой: вдруг, если не спасателей встречу или других горожан, то хотя бы системы оповещения там, в центре, еще работают. Хоть какой-нибудь завалящий репродуктор… или хотя бы объявление, пришпиленное на видном месте, сообщит что-то, что худо-бедно сойдет за ответы на пару извечных вопросов. Кто или что виновато в обесточенном и обезлюдевшем городе - и что мне, последнему, наверное, живому человеку на километры вокруг, остается в таком случае делать.

Так прошагав пару кварталов, я замечаю какое-то движение - боковым зрением, краешком глаза. И, рывком поворачиваясь, устремляюсь в ту сторону.

Обогнув кафешку быстрого питания, затем круглосуточный магазинчик и какую-то высотку из новостроек, я выбегаю на небольшой скверик - несколько чахлых деревьев, пара клумб да пара-тройка скамеечек, окруженные громадами домов.

В проходе между двумя из этих домов я замечаю… человеческую фигуру. И что есть силы, мчусь к ней через весь сквер, перескакивая через клумбы да едва успевая огибать скамейки. А человек между тем скрывается за углом.

- Стой! Да стой ты, мать твою! Погоди! - кричал я на бегу, - пожалуйста!

Последним, дежурно-вежливым словом, не иначе, пытаюсь сгладить вину за невольно сорвавшееся с языка непарламентское выражение.

Миновав скверик, я забегаю во двор… и вижу сразу двоих человек, похожих как близнецы. Оба высокие, худые и сутулые, какие-то нескладные. Оба затянуты в не шибко подходящие для прогулок по городу не то гидрокостюмы, не то скафандры - темные и плотно облепляющие тела, точно вторая кожа. А на головах шлемы с прозрачными забралами, открывающими лица. Каждый из шлемов сработан аккурат под размер головы и прилегает к ней так же тесно, как странные одеяния к телу.

Водолазам в городе, расположенном в тысяче километров от ближайшего моря, делать, определенно, нечего. Да и мало походили эти двое на водолазов - начать с того, что трубок аквалангов я у них не вижу. А шлемы для глубокого погружения… они, если память не изменяет мне, и вовсе другие. Огромные и шарообразные, отчего всякий надевший такое изделие выглядит монстром.

Тем более не напоминает мне одежда этой парочки костюмы химической или радиационной защиты. Те, насколько я знаю, просторные и даже мешковатые, а вовсе не облегающие.

Тогда кто эти двое? Военные в секретной экипировке?.. Впрочем, не все ли равно?

Тем временем меня замечают. Двое обнаруженных мной людей молча обмениваются взглядами, и один из них направляется в мою сторону.

- Эй! Здравствуйте! - говорю я, сам делая шаги навстречу, - я тут один… похоже, все проспал. А что вообще проис…

Договорить я не успеваю: идущий ко мне человек вскидывает руку… сжимавшую, как оказалось, небольшую трубку. Оружие?! Ну, точно военные! Только… зачем?..

Человек наставляет трубку на меня, из неведомого… да, все-таки оружия вырывается тусклый зеленоватый луч. Слышу треск, похожий на электрический. И уже миг спустя чувствую, как меня словно опутывает какая-то невидимая паутина.

Ноги подкашиваются, я не в силах пошевелить руками. И падаю на асфальт парковочной площадки. Это очень больно… должно быть, но боли я не чувствую - все тело онемело, чуть ли не окоченело. Даже дышу рывками и с трудом.

Зато не утратил зрения… пока что. И, лежа на спине, глядя вверх, вижу не только нависающие со всех сторон дома. Но и нечто непривычное, нездешнее. Нечто круглое… точнее, дискообразное, и темное даже на фоне свинцовых туч. Нечто, зависшее над двором.

“Летающая тарелка!” - выкрикнул бы я, если б способен был еще двигать языком. Но и его парализовало до полного одеревенения.

Между тем один из двух людей (людей?!) подходит и склоняется надо мной. Теперь я могу видеть его лицо сквозь прозрачное забрало… нечеловеческое лицо. Зеленовато-серая кожа, рот без намека на губы, безволосая голова. А главное - глаза: круглые и желтоватые, с узкими вертикальными зрачками. Глаза, которые при всем желании трудно забыть.

Хочется кричать, хочется бежать, но я не могу - даже шевельнуться не в силах. Я покрываюсь холодным потом и лишь тогда, наконец… просыпаюсь по-настоящему.

*

Этот сон… вернее кошмар, преследует меня вот уже полгода. Все полгода, что миновали после эвакуации. Чуть ли не каждую ночь я просыпаюсь в холодном поту, видя те неземные желтоватые глаза с вертикальными зрачками. И потом долго ворочаюсь, пытаясь уснуть снова.

Я пробовал бороться; надеялся отогнать кошмар, то заливая его алкоголем, то выкладываясь на работе до такой степени, что сил едва хватало на ужин и до кровати дойти. Результаты были примерно одинаковые - зря, что ли трудоголизм и алкоголизм у медиков числятся по одному департаменту. Что так, что эдак я проваливался в черное забытье без сновидений, а наутро чувствовал себя разбитым настолько, что хоть с кровати весь день не вставай. И бывало, что не вставал. Звонил на работу, просил отгул по состоянию здоровья.

Впрочем, кое-какую пользу выпивка принесла - даром, что косвенную. Посидев как-то раз с коллегами за кружкой пива после смены, я ненароком проговорился о своей беде. Хотя, что уж там - проговорился: слово за слово, и меня прорвало. Последними словами я клял тогда кошмарные видения, вторгавшиеся в мои сны чуть не каждую ночь. Бухло, отдадим ему должное, неплохо развязывает язык.

В ответ один из товарищей по работе не то напомнил, не то сообщил мне, что для таких как я - эвакуированных, беженцев - вообще-то действует программа психологической реабилитации. Прием специалиста, что ценно, бесплатный… по крайней мере, на первый раз, и в любое удобное для меня время.

Что и говорить, с коллегами мне повезло. Мало того, что зная, откуда я родом - из эвакуированного города (понаехал, то бишь), они ни разу не смотрели на меня словно на какого-то прокаженного. Так теперь, вдобавок, полезный совет дали. Подсказали, какой-никакой выход.