Кошмар

Печёрин Тимофей Николаевич

Кошмар

Просыпаюсь. Открываю глаза и поднимаю голову над смявшейся за ночь подушкой.

Через окошко в комнату заглядывает свет нового дня. Точнее, сумерки. Серовато-свинцовые, даже зловещие какие-то, они скрадывают краски, отчего мир за окном похож на старую черно-белую фотографию.

Усиливало сходство с фотографией и отсутствие по ту сторону стекла хоть какого-нибудь движения. В этом я убеждаюсь, встав с кровати и подойдя к окну.

Обычно даже самым ранним утром, когда люди в большинстве своем видят десятый сон, хоть что-то, да нарушает всеобщий покой. Либо птица вспорхнет с ветки, хлопая крыльями. Либо рыщет по двору или около мусорных контейнеров бродячая собака. Как вариант, может пройти компания загулявших юнцов, возвращающихся домой. Много вариантов… опять же дворники обычно встают рано, чтобы приняться за свой неблагодарный, но, несомненно, нужный труд. Или промчится неподалеку чья-то машина; снова какого-нибудь гуляки… а может, напротив, у кого-то трудолюбивого закончилась ночная смена.

Но на сей раз ничего подобного не видать. Мир, погруженный в зловещие сумерки, словно замер весь. Даже ветер не тревожил деревья, росшие на лужайке перед домом. Только тучи висели в небе, не пропуская ни малейшего намека на солнце. Висели неподвижно.

Но не только движения недостает миру в это странное утро.

Как известно, город двадцать четыре часа в сутки пребывает в непрерывном шуме. Точнее, не может без него существовать. Шумит вода в трубах, вибрируют холодильники в кухне каждой квартиры. Даже электричество не движется по проводам абсолютно беззвучно. И монотонным гудением нарушает тишину транспортный поток.

Так вот, все перечисленное - звуки фоновые. Шум, к которому мы привыкли настолько, что не просто не замечаем. Но, напротив, непременно обратили бы внимание, если б хор городских звуков однажды умолк.

А уже на этот фон как пятна на скатерть накладываются другие шумы. Слишком громко бормочущее радио, или телевизор за стенкой, или разговор живых людей на повышенных тонах. А также рев двигателя и скрип об асфальт шин автомобиля какого-нибудь торопыги; грохот - что-то тяжелое либо упало, либо столкнулось с не менее тяжелым предметом. И детский крик, и собачий лай, и звуки музыки и… много чего еще. Все и не перечислишь.

Наличие именно этих, нарушающих фон, звуков и считается у горожан шумом, отклонением от нормы. А их отсутствие - тишиной. Но вот как, скажите на милость, называть тогда исчезновение даже привычного звукового фона? Смещением основ мироздания разве что.

Но ни звука, даже фонового, ни даже намека на шум мои уши не улавливают. Что кажется до того неестественным, что впору задаться вопросом: а не оглох ли я?

- Что за… на хрен?! - говорю я в пустоту, дабы хоть чуточку нарушить царящее в мире безмолвие, что буквально обволакивает меня, как морская вода - утопающего.

В этой абсолютной первозданной тишине мой голос, пусть даже негромкий, звучит до неприличия громогласно… даже гулко как-то. Но и на том спасибо, что я хотя бы не оглох по-настоящему.

Так или иначе, но разбудил меня, разумеется, не шум. И точно не будильник, прописанный в качестве программы внутри моего мобильного телефона. Сам мобильник лежит на прежнем месте. Там, где я его с вечера и оставил: на тумбочке у кровати. Вот только… теперь он превратился просто в никчемный кусок пластика. В чем я убеждаюсь, взяв его, чтоб посмотреть, который час.

По всей видимости, сон мой нарушило предчувствие чего-то неладного… нет, скорей даже угрожающего. Подсознательное предчувствие, сугубо инстинктивное. Так дикие звери даже во сне чуют приближение опасности. Хоть другого зверя - сильнее, хоть стихийное бедствие вроде лесного пожара. А теперь этот звериный инстинкт, это чутье, подспудное, но безошибочное, пробудилось и во мне.

Щелкаю выключателем, просто, чтоб убедиться. Безрезультатно. Комната остается погруженной в полумрак раннего утра. С окном в качестве единственного (и крайне слабого) источника света. А это значит, что и телевизор ничего не покажет, и радио не пробурчит ни звука. Да и от ноутбука проку мало, даром, что он с аккумулятором. В лучшем случае нам с ним просто не обломится доступ в Интернет. А в худшем - состояние ноутбука окажется немногим лучше, чем у мобильника.

Обхожу квартиру, проверяя все выключатели один за другим: в прихожей, на кухне, в ванной. Везде одно и то же. Раз за разом движение пальца, касающегося кнопки, вроде как должно заставить поток электронов устремиться по проводам к лампочкам, чтобы те могли озарить квартиру ярким искусственным светом. Но не заставило - и не озаряют. Потому как нету их, электронов. Кто-то или что-то отключило квартиру от электроснабжения.

Квартиру… только квартиру? Или весь дом? А как насчет всего города?! Но зачем… вернее, почему? И как такое могло случиться?

Эта череда вопросов проносится через мою голову, как толпа, спасающаяся от пожара - через единственную дверь. Проносится так же быстро и беспорядочно, почти разом, не соблюдая очередности и тем более, не дожидаясь моих ответов. Коих, собственно, и нет. То есть, я понимаю… вернее, чувствую: что-то не в порядке. Что-то до такой степени не в порядке, что весь привычный жизненный уклад летит в тартарары. Вместе с мелкими радостями, вроде музыки, телевизора, Интернета и яркого искусственного света.

Ну и утреннего душа еще. Открыв кран в ванной, я слышу лишь резкое не то шипение, не то свист. Словно змею потревожил. Так что отныне содержимое сливного бачка в туалете… ну и чайника, я надеюсь - все мои запасы воды.

Итак, мне ясно, что дело дрянь. Но что именно произошло, оставив меня без воды и электричества… да и не только меня - могу только гадать.

Вернувшись в комнату, я открываю форточку. И не чувствую почти ничего. Воздух снаружи… застывший в отсутствие ветра, соприкоснулся с почти таким же застоявшимся воздухом квартиры. Разницу заметить сложно.

Зато, по крайней мере, я не ощущаю в том наружном воздухе ни запаха гари… например, ни химической вони или, скажем, кисловатого душка сгоревшего пороха.

Но расслабляться все равно не стоит. И не только из-за отсутствия в квартире привычных бытовых удобств. Ведь вот, к примеру, радиация запаха не имеет. Как и всякие смертоносные бактерии и вирусы, что могут однажды захотеть прогуляться за пределы породивших их секретных лабораторий.

В любом случае, зону бедствия нужно покинуть и чем скорее, тем лучше. Каким бы это бедствие ни было. Как можно дальше от нее удалиться - это программа-минимум. А программа-максимум для меня: найти хоть кого-то еще из людей.

Торопливо одеваюсь и покидаю квартиру. Закрываю дверь на ключ - и для приличия (чай, не в пещере живу) и дабы максимально затруднить промысел мародеров. Понимаю, что эти охочие до чужого добра субчики все равно проникнут в любое жилище, куда захотят. В местности, где нет никого, кроме них, можно ведь не стесняться в средствах, ни свидетелей не боясь, ни тем более, полиции. Хоть тараном дверь вышибай, хоть вскрывай автогеном. Но в любом случае, облегчать жизнь этим любителям неправедной поживы мне западло. Ибо сам я привык зарабатывать на хлеб честным трудом и такую вот публику презираю.

На площадке я еще стучу в дверь соседской квартиры… потом еще одной. Не услышав в ответ ни звука, я перехожу с этажа на этаж. И стучу, даже пинаю в двери, топаю по кафельному полу, а один раз не удерживаюсь и от отчаянного возгласа:

- Э-эй! Люди! Есть тут кто? Отзовитесь! Ёпрст… вас всех!

Эхо разносит мои вопли чуть ли не по всему подъезду. Но даже ругань, на которую я срываюсь под конец, не помогает. Никто не отзывается хотя бы затем, чтобы урезонить раннего крикуна и буяна.

Почти все квартиры стоят закрытые. Лишь раз за обход подъезда я натыкаюсь на распахнутую дверь. Но и за ней не встречаю ни единой живой души - даже тараканов. Зато натыкаюсь на следы поспешного сбора: распахнутые шкафы, выдернутые выдвижные ящики, разбросанную повсюду одежду, детские игрушки. Ну и пару опрокинутых стульев еще.