Попрыгунчик

И на все про все оставалось всего лишь четыре дня.

Несмотря на насыщенный день и поздний час, Арнольд Аристархович не спешил ложиться спать. Было у него еще одно дело, не терпящее отлагательств. Закрывшись в своем номере и на всякий случай включив ASS-установку, гарантированно вырубающую любое подслушивающее устройство в радиусе десяти метров, разведчик крутанул кольцо на пальце и вызвал свою секретаршу.

— Да, слушаю, — ответила секретарша мужским сонным голосом. — Какие новости?

— Разворачиваем подготовку. Северная начинает эвакуацию. Это займет около трех дней. К девятнадцатому апреля все будет готово для наступления на Нововоздвиженск.

— Не густо. Что-то еще?

— Восточная Армия уже готова к захвату полигонов и космодромов, расположенных в той части страны. В случае удачного наступления в наше пользование перейдет порядка тридцати пяти процентов от всего арсенала ядерных, нейтронных и протонных бомб, а также черных дыр.

— Отлично. Такой козырь нам не помешает, — голос секретарши ожил. — Продолжайте.

— Центральной и Южным группам уготована роль приманки. Мы планируем максимально оттянуть силы противника из центра на периферию, чтобы удару по сердцу страны никто не смог помешать. Однако, — Христофоров немного помедлил, подбирая правильные слова, — нет уверенности, что план сработает.

— Намекаете на то, что нужна помощь? — недовольство сменило прежнюю радость.

— Да. Необходимо подкрепление.

— Арнольд Аристархович, вы меня разочаровываете. Мы же, кажется, уже говорили, что я не могу позволить себе объявлять войну и вступать в открытое противоборство с другой страной. Меня не поймет ни мой народ, ни мировое сообщество. Именно поэтому я так долго терплю ваши нерешительность и расхлебайство, сливая очередные миллиардные транши в надежде на что-то путное, и в очередной раз…

— Ткач Времени у нас, — разведчик холодно перебил тираду своего покровителя. На несколько секунд повисла тишина.

— Доказательства? — наконец, вкрадчиво и недоверчиво поинтересовались на том конце.

— Будут. Послезавтра, когда камень доставят мне с эвакуирующейся базы, где он хранился.

— Допустим, вы меня уговорили. Думаю, если несколько моих профессиональных головорезов без опознавательных знаков внезапно встанут на вашу сторону, то этого никто и не заметит. Тысячи хватит? Со своим оружием, разумеется.

— Вполне. Но для пущей уверенности подготовьте еще несколько бомб. На всякий случай.

— Хорошо, — после недолгого раздумья раздраженно согласился покровитель. — Все будет в лучшем виде. Но если я послезавтра не получу доказательств, что артефакт у вас, и до начала наступления он не попадет ко мне в руки — помощь отменяется, а я выхожу из игры. Будете сами расхлебывать ту кашу, которую заварили.

— И при этом откажитесь от Дальнего Востока, который я обещал передать в случае победы? Вы же так долго к этому шли.

— Ничего, я найду другой способ, не переживайте. Подумайте лучше о том, что с вами сделают в случае поражения, — не без злого ехидства порекомендовал голос на том конце. — Всего хорошего!

Раздались короткие гудки — разговор был окончен.

***

Этой ночью Петру Ивановичу Семиноябрьскому не спалось. Может, из-за временного переезда в кавказскую резиденцию Президента для небольшого отдыха, пока его специалисты разрабатывают план по уничтожению заведшихся в стране радикалов; может, из-за свежего горного воздуха, наполнявшего спальню через открытое настежь окно, а может, и из-за того, что совсем недалеко от его спальни не дольше, чем неделю назад, убили одного из воров, осмелившихся зачем-то забраться в дом. В любом случае сон никак не шел, несмотря на то, что часовая стрелка на механических часах Петра Ивановича, лежавших на прикроватной тумбочке, медленно подползала к цифре четыре.

Глава Военного Комитета еще немного покрутился в кровати в поисках удобной позы, все больше сминая под собой белоснежную простыню, и, наконец, оставил затею уснуть. Невольно поежившись от прохладного дуновения из окна, он вылез из-под теплого одеяла и, накинув на себя черный халат, вышел из спальни в коридор. Охрана, усиленная после проникновения в резиденцию посторонних, завидев Семиноябрьского, быстро рассосалась, как кухонные тараканы при включении света, стараясь от греха подальше не попадаться на глаза высокопоставленному чиновнику: кто его знает, с какой целью он вышел, но работать и выполнять просьбы ночью никому не хотелось.

Пройдя по пустому коридору, Петр Иванович без стука вошел в кабинет Президента. Тот тоже не спал, в свете настольной лампы склонившись над своими бумажками, тускло поблескивая лысиной. Лидер страны все еще не признавал электронику, доверяя только обычной черной ручке и плотным белым листам. На звук открывшейся двери он поднял голову и лукаво улыбнулся, опознав своего позднего посетителя.

— А-а, Петр Иванович, голубчик! Что, не спится вам нынче?

— Да, Владимир Ильич, бессонница. А вы, я смотрю, все пишете и пишете?

— Чем же мне еще ночью заниматься? — развел он руками. — Каждая свободная минутка должна приносить пользу народу. Это моя работа. Вот, готовлюсь к выступлению на Съезде перед нашими с вами товарищами.

— Не товарищами. Аэквилами, — мягко поправил Семиноябрьский, опускаясь в кресло напротив. — Другие времена, другие названия.

— Какая разница, смысл-то един?

— Не соглашусь. Товарищ — это если не друг, то человек, на которого можно опереться в случае трудностей. Спасительное плечо. Защита в меняющемся мире. Товарищи всегда вместе, действуют слаженно и сообща. Но это порождает лень и расхлябанность в головах: зачем трудиться, если мою работу можно свалить на ближнего моего товарища? А аэквил — это индивидуальность. Он равен любому другому человеку, стоящему рядом с ним. Он точь-в-точь такой же, но при этом один. Аэквил четко осознает, что должен рассчитывать только на свои силы, не допускать мысли, что часть его забот и обязанностей возьмет на себя кто-то другой, несмотря на то, что действует в общей связке. Только так человек принесет максимум пользы обществу и системе.

— Интересная мысль. Позвольте, я запишу ее за вами? Быть может, использую в своем новом труде.

— Пишите. Мне не жалко, — Президент тут же охотно заскрипел ручкой. — Но я пришел поговорить о другом.

— О чем же? Весь во внимании.

— Владимир Ильич, после своего выступления на Съезде вы должны уйти с поста Президента и рекомендовать на эту должность меня.

— Нет, что вы, что вы! Это исключено! — засмеялся он, хитро прищурясь. — Я полон сил и не намерен уходить на покой. Не шутите так больше, Петр Иванович.

— Это не шутка, — Семиноябрьский, глядя Президенту прямо в глаза, коснулся своего золотого кольца со вставкой из черного камня. Настольная лампа замигала, но длилось это не дольше полусекунды. — Понимаете, Владимир Ильич, когда-то вы стали символом новой революции. Инструментом, с помощью которого я создал систему, работающую, как мне казалось, идеально. Но я ошибался. Теперь, когда моим многолетним трудам угрожает опасность, вынужден закончить играть в кукловода и взять всю власть в свои руки. Заняв президентский пост, я разгоню всю ту демократию, что вы нагородили, пока я не следил за вами. Стране нужен жесткий лидер. Пришло мое время. Время выйти из тени, — глаза Семиноябрьского полыхнули тьмой. — После выступления на Съезде вы заявляете об уходе с поста Президента. Все ясно?

— Да, — безэмоционально подтвердил тот, не в силах оторвать свой взгляд от черных глаз. — Я сделаю это. Все будет так, как вы пожелаете, хозяин.

Настольная лампа, еще раз мигнув, погасла, сдавая кабинет тьме ночи.

Комментарий к 333

ASS-установка - AntiSpyware System, она же глушилка, она же, по понятным причинам, среди разведчиков: “Жопа”.

========== Глава 4. 341 ==========

Раз, два, три, четыре, пять,

Вышел зайчик погулять.

Вдруг охотник выбегает,

Прямо в зайчика стреляет.