Страница 63 из 109
Ну мужики, сволочи же они все отменные, как тут можно доверять им, даже в родильном доме крушат своим прошлым все лирические иллюзии! Но тут вдруг, как светлое утреннее солнце врывается в окно, ворвалось в сознание ясное пророчество: "Блажен человек, которого вразумляет Бог, и потому наказания Вседержителева не отвергай" (Книга Иова 5: 17). Прояснение нарастало. Оно прочно сопрягалось со словами Священного Писания, прибавлявшими силы и разум, утверждавшими душевную прочность и житейскую мудрость: "Правды, правды ищи, дабы ты был жив и овладел землею, которую Господь, Бог твой, дает тебе" (5 книга Моисеева 16: 20).
5.5
Когда целый день крутишься, как белка в колесе, но выполняешь при этом простую и ритмичную работу, то возникает желание освободиться от рутины путем общения с соплеменниками. На светлом и благородном поле "добра и совета" рождается доверие, часто переходящее в некое подобие дружбы. Ближе познакомились и соседки по палате: Сабрина, Татьяна, Катя. Сабрина была предельно осторожна и предупредительна: она ни полунамеком не давала соседкам основание для каких-либо подозрений в неискренности. Татьяна постепенно как бы отмякала душой, но оставалась заметной некоторая холодность в ее отношении к ребенку: все же что-то загадочное таилось в этой особенности, мало присущей настоящему материнству. Катя была еще глупышкой и только осваивала сложную науку выхаживания ребенка, но она старалась вовсю. Ей помогала советами и частыми консультациями мать заведующая отделением Светлана Николаевна. Теперь она ласковее относилась и к Сабрине, но предупредительность ее не могла скрыть некоторой натянутости, возникающей, как правило, из-за недоговоренности о чем-то важном, личном.
Приносили детей на кормление семь раз в сутки, и каждый раз Сабрина фиксировала главную особенность своего малыша: Володя не плакал, как большинство остальных малышей, он скорее покрякивал - довольно, либо недовольно, но всегда в том чувствовалась не слабость, не жалостливость, не плаксивость, а нарастающая сила духа, будущей физической мощи. Личики малышей выглаживались и наполнялись здоровьем, естественными физиономическими свойствами. Сабрина начинала улавливать некоторое сходство черт лиц своего и Катиного малышей. Мало того, она видела, что и Катя похожа на Володю. Татьянин же ребенок отличался заметно: нос и постановка глаз были явно еврейского типа.
Однажды свершилось, то, чего с нетерпением и боязнью ожидала Сабрина: Катя в каком-то разговоре, в порядке демонстрации мужских лирических откровений показала небольшой листочек линованной бумаги: и в глаза Сабрине ударил яркий свет прожектора. Она узнала еще одно творение Сергеева, стиль которого нельзя было спутать ни с чем. Стихотворение называлось "Терзания":
К вечеру пятого дня
Света ушла от меня.
Тягостной грусти муть
Переползает в жуть.
Трудно поверить счастью,
Дохлому, как несчастье.
Умом понимал,
Что многое потерял.
Горестное былое
Не обойти стороною.
Груз прожитых лет
Востребовал ответ:
Зачем тратил годы?
К чему искал броды?
Когда лучше с кручи,
Никого не муча,
Броситься вниз головой,
Твердя: Боже мой!
Света вернулась скоро - "я ей одна опора".
Не зажигайте свет - вопросов у счастья нет!
Катя под большим секретом сообщила, что это стихотворение ее отца, написанное матери в годы уже теперь далекой молодости. Мать рассталась с отцом вскоре после рождения дочери - Катерины. Кто был инициатором разрыва оставалось тайной, но судя по болезненности реакции матери на дочерины расспросы, можно догадаться, что именно Светлана Николаевна была виновницей разрыва. Она чего-то там не доглядела, не проявила женскую гибкость, мало внимание уделяла дому, быту, кормлению и тому подобное. Катя регулярно встречалась с отцом - он был заботливым родителем, но и человеком, сильно увлеченным своими научными делами. Вот уже три года она ничего о нем не знает.
Татьяна Леонидовна, выслушав исповедь молодой подруги, загрустила. Примерно час с лишком она лежала, отвернувшись к окну, словно дремала. Потом что-то решив для себя, попросила Катю дать еще раз прочитать стихотворение, подержала листочек в руки, всплакнула. Никто не мешал ей оставаться наедине со своими мыслями. Было видно, что она перечитывала стишок несколько раз, словно пытаясь запомнить, выучить наизусть. Потом погрузилась в далекие размышления, видимо, в приятные воспоминания. Словно, что-то решив для себя очень важное, она вытащила из тумбочки записную книжку и прочитала новое "тайное послание", тоже доставшееся ей в наследство от любимого человека. Название и некоторые обороты, метафоры были настолько типичными, что Сабрина - профессиональный филолог - даже не сомневалась в авторстве. В ее собственной копилке уже было одно такое признание, под названием "Слова":
Хрустальные слова
Растерзанные чувства:
Осколки старых бед,
Восторгов жалкий бред!
Ничто не лечит боль - тупую, словно ноль:
Округло-однозначный,
Занудно-неудачный!
Не стоит бить тревогу
Готово все в дорогу:
Ты, одиночества покой,
Души терзанья успокой!
Это уже было явление, называемое в науке - "закон парных случаев", а в мирской жизни носящее простенькое, но со вкусом подобранное имя - "мужское свинство"! Сабрине так хотелось выразить силу и направление своих переживаний заурядной бранью. Она сказала сама себе, безмолвно шевеля губами: "Сволочь, козел рогатый"! Кто станет отрицать, что пребывание в "кричалке" и "родилке" резко обостряет агрессивность и снижает умственные способности даже самой добропорядочной женщины. Хорошо, что новые подруги не услышали скабрезных буйных откровений. Однако на лицах подруг по несчастью уже и так было достаточно четко выписано, так называемое, общее недоумение.
Сперва Сабрина сглотнула слезы, но умело подавила всхлип. Удачно маскируясь ритуальным уходом за кожей лица, она битый час переваривала случившееся. Только после настойчивых размышлений пришло незаурядное решение, способное, как казалось Сабрине, расставить все точки над "i". Она выволокла на Свет Божий свою папку и заявила: