Страница 26 из 92
* * *
И снова ноги мёрзли от серой пыли. Покосившиеся плиты надгробий зловеще проступали из рассеивающегося сизого тумана. Сухое безжизненное дерево подпирало раскидистыми ветвями свинцовое небо.
То тут, то там над могилами начали появляться струйки пепла, они закручивались в затейливые коконы, из которых появлялись и безмолвно замирали – тараща на Вику пустые глазницы – скелеты в тёмных балахонах.
Викуля вытянула вперёд открытую ладонь, на которой лежали серьги Елены Павловны.
Некоторое время ничего не происходило.
Внезапно одна из мёртвых фигур взмахнула широкими рукавами одеяния и, воспарив над могилой, превратилась в ворона. Беззвучно размахивая крыльями, птица стала кружить над головой девушки. Через минуту уже следующий скелет перевоплотился в носатую птицу, затем – следующий... И так, пока все не взмыли кверху и не превратились в воронью стаю.
Вороны носились так близко, что холодный ветер, возникающий от взмахов крыльев, заставлял Вику дрожать всем телом.
«Наверное, я что-то делаю не так!», – подумала Темнова. – «Если «серый» сектор – Мир безмолвия, то как я объясню, зачем явилась, и что хочу у них попросить? Срочно нужен Сытин. Что он там говорил про свой «позывной»: сто тридцать три, сто тридцать три, сто тридцать три?»...
Сегодня в гостях у Аркадия Петровича была жгучая брюнетка. Несмотря на глубокую ночь, грузный ловелас не уставал демонстрировать чудеса потенции. Брюнетка – изначально решившая подыграть косоглазому Казанове – громко и фальшиво стонала, отрабатывая норковый полушубок. Однако через час восхитительного секса она стала всерьёз подумывать, а не выйти ли ей замуж за этого неказистого психолога.
«Да и фигли, что косоглазый!», – размышляла она, лёжа на животе и потряхивая головой в такт движениям Аркадия Петровича. – «Денег – уйма! Не жадный! В постели – просто необузданный жеребец. А что не красавец, так оно и к лучшему... По бабам шляться не будет... И подруги заглядываться не станут...».
– Сто тридцать три, сто тридцать три... – задыхаясь в экстазе, неожиданно начал выкрикивать Сытин. – Чёрт! Сейчас! Сейчас! Да сейчас уже...
– Да! Да! Не останавливайся! – вспомнила о своих обязанностях брюнетка. – Аркашенька, котик!
– Мяу!!! – издал нечеловеческий крик Сытин. – Мяу!
Он затрясся и тут же, превратившись в огромного серого кота, провёл когтями вдоль спины сладострастной любовницы.
– Ах! Ах! Мой котик! – брюнетка закатила глаза от накрывшей её волны неконтролируемой страсти и, вздрогнув всем телом, протяжно застонала. – Ты – чудо! Ты – просто чудо...
Задыхающийся и взъерошенный – зло сверкая разноцветными глазами! – Сытин оказался около Вичи. Если бы здесь можно было говорить, то Вика, наверное, выслушала бы такое... Что приличным девушкам и слышать никогда не доводилось.
Быстро вникнув в происходящее, Аркадий Петрович запрыгнул на одно из надгробий и, перекувыркнувшись, упал в пыль горбатым уродцем с безобразным лицом. Ковыляя на коротких кривых ногах, он подошёл к Темновой и забрал серьги. Затем он поманил её пальцем следовать за ним.
С трудом переставляя замёрзшие ноги, она ходила за горбуном между могилами.
Наконец они остановились около одного из камней. Сытин задрал голову вверх и посмотрел на кружащих над ними птиц. Одна из ворон немедленно отделилась от стаи и подлетела к могиле.
Горбун сначала ткнул пальцем в камень, затем показал серёжки...
Ворона засмотрелась на блеск украшений.
Горбун снова ткнул пальцем в сторону камня.
Ворона взлетела и дотронулась крылом до надгробия. На камне появилась надпись «Ракул Вадим Николаевич, тысяча девятьсот восемьдесят девятый», второй датой был указан текущий год.
Сообразив, что торги начались, Вика резко замотала головой из стороны в сторону, демонстрируя категорическое несогласие.
Поразмыслив, ворона снова взлетела и, коснувшись крылом камня, добавила к дате смерти пять лет...
Вика – насколько это было возможно – сделала злобное лицо и топнула ногой...
Теперь ворона прибавила десятку.
Вика не соглашалась...
Ещё десятку...
Вику просто трясло от злобы, что этот своеобразный аукцион затянулся, а горбун уже явно нервничал.
Догадавшись, она начертила на покрывающей камень холодной пыли цифру пятьдесят.
Ворона открыла от изумления клюв и, взлетев, вернулась к стае.
Сытин беспомощно развёл руками.
Внезапно другой ворон опустился на могилу.
«Что он хочет?», – мысленно спросила себя Вика.
В голове что-то больно щёлкнуло, и на миг её ослепила резкая электрическая вспышка.
«Я не смог полюбить тебя при жизни...», – услышала, а вернее, поняла она безмолвное обращение птицы. – «Я согласен тебе помочь сейчас!».
«Отец! Ты – мой отец!», – догадавшись кто перед ней, беззвучно вскрикнула Вика.
«Я пытался стать тебе отцом, но не смог... Я сотку «кокон неприкосновенности» для судьбы твоего друга... Добрая ты... Вижу, что не бросаешь Лидию, только обещай и впредь о ней заботиться, несмотря на то, что правду узнала... Виноват я перед ней. Очень виноват!».
Вика согласно кивнула, а Сытин положил на пыльный холм золотые серьги.
Ворон взвился ввысь, после чего вся стая разлетелась в разные стороны и опустилась на землю.