Страница 20 из 23
Финн Аатэ Питкянен родился в Канаде, 1913 г., окончил техникум. В 1931 г. приехал в СССР, его родители и сестра остались в Канаде. Финн Павел Маунумяки, 1922 г., родился в Финляндии, родители уехали в Канаду. В 1931 г. семья приехала в СССР. Отец был репрессирован органами НКВД в 1938 г. В сентябре 1941 г. Маунумяки стал курсантом спецшколы ЦК КП(б). Финн Эрнст Аалто родился в США, 1915 г., в СССР приехал в 1932 г., закончил институт иностранных языков в Ленинграде. Финн Илмари Кайнулайнен, 1922 г., был родом из Финляндии, финка Хельми Яккола родилась в США. Дорэс Копра также родилась в США в 1923 г. в семье финского рабочего, прибывшего в СССР в 1932 г. До войны Дора училась в средней школе в Пряже, свободно владела английским, финским и русским языками. Ее приняли в спецотряд НКВД, в годы войны стала опытной разведчицей и квалифицированной радисткой, командиром разведгруппы. Сильва Паасо родилась в финском городе Кеми. Ее отец Калле Паасо, финский коммунист, вынужден был бежать с родины в Советский Союз. 8-летняя Сильва с матерью оказались в СССР в 1932 г. В 1937 г. не стало отца.
Все они были рекомендованы Андроповым на подпольную, разведывательную и диверсионную работу. Надо было обладать смелостью, чтобы отправлять в тыл противника недавних иммигрантов финского происхождения. В этой связи совершенно беспочвенны и оскорбительны приведенные выше обвинения бывшего партийного руководителя Карелии Г.Н. Куприянова по поводу «большой хронической трусости» Андропова. Одновременно несостоятельны куприяновские и его партийного окружения ироничные замечания о девушках-подростках «пионерского возраста». В 1944 г. Куприянов рапортовал в Москву об успешных действиях в годы войны: «Мелентьева доставила в ЦК КП(б) финский паспорт и пропуск, в которых мы тогда очень нуждались и никак не могли достать другим путем. Пропуск и паспорт были размножены и используются сейчас нашими подпольщиками, работающими в тылу врага» (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 121. Д. 292. Л. 33). В данной фразе следует сделать одно уточнение: документы противника Мария Мелентьева доставила в ЦК ЛКСМ, выполняя задание Андропова, о чем доложила в оперативном донесении на его имя. Именно такие девушки-комсомолки подросткового вида выполняли ответственные поручения в тылу противника, рискуя собственной жизнью. Зачастую им удавалось это сделать гораздо эффективнее: они меньше привлекали внимание контрразведки и оккупационной администрации, нежели взрослые мужчины из партийного подполья. В этом проявилась особенность карельских условий подпольной деятельности, если сравнивать с другими оккупированными регионами страны (Украиной, Белоруссией и пр.).
На Андропове лежал тяжелый груз ответственности за людей, которых он лично отбирал, готовил и посылал на смертельно опасные задания. 3 января 1943 г. в сообщении Михайлову об отправке подпольщиков в тыл врага Андропов написал: «С замиранием сердца ждем от них сообщений» (цит. по: Шлейкин, 2014: 97). Не для красного словца он упомянул про «секретарские седины» (там же: 99). По свидетельству очевидцев, Андропов поседел за два года войны. Подпольщица Нина Лебедева вспоминала, как их группа (Петр Тупицын, Федор Исаков и др.) после выполнения задания в оккупированном Ведлозерском районе из тыла противника на гидросамолете была переброшена в Пудож. Когда подпольщики 28 августа 1943 г. возвращалась в Беломорск, их встречал Андропов. Он обнял ее, а сам шепчет: «Жива! <…> Ты понимаешь? Жива!» (там же: 84; РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 53. Д. 188. Л. 85).
Для подпольной работы привлекались молодые люди, хорошо владеющие финским и карельским языками: финка Кейхо Сало, 1920 г., финка Анна Тервонен, 1919 г., карелка Ульяна Догоняева, 1919 г., карел Илья Тукачев, карел Иван Яковлев, финн Павел Маунумяки, русская Дарья Дудкова, 1922 г. В задание для «ходки» в тыл врага включались сбор разведывательных и агентурных данных о противнике, о мероприятиях финского командования, а также получение финских документов (паспорта, продовольственные карточки, пропуска на право передвижения по району, на въезд в города, населенные пункты и выезд), финских газет. Кроме того, «ходокам» (связным ЦК ЛКСМ, в их числе назывались Татьяна Щербакова, Кирсти Эло, Николай Бределев, Александра Антипина, Анастасия Звездина, Клавдия Лонина, Иван Яковлев, Анна Лисицына, Павел Маунумяки) поручался сбор информации о положении населения и настроениях народа в оккупированных районах КФССР. «Ходоки» информировали об установленном финской администрацией порядке выдачи паспортов. Так, стало известно, что в Ведлозерском районе сначала проводилась перепись, затем учтенные граждане приглашались на собеседование в специальную комиссию. В данной комиссии фиксировали не только рост, но и другие параметры, в том числе цвет глаз и волос. Цвет паспорта, выдаваемого так называемому «родственному» населению (карел, финнов, вепсов), отличался от паспорта остального населения (русских, украинцев, белорусов и пр.) (РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 53. Д. 188. Л. 62). Подробные справки о полученной информации Ю.А. Андропов регулярно направлял в ЦК ВЛКСМ.
В ходе подготовительного этапа была подготовлена группа в количестве 21 подпольщика (секретари райкомов, заместители, связные). Секретари РК прошли специальную подготовку в течение 1,5 месяца, связные – 2 недель по линии НКВД КФССР и разведотдела Карельского фронта. Весной 1942 г. спецшкола ЦК КП(б) при штабе Карельского фронта в Беломорске насчитывала 110 курсантов (НА РК. Ф. 2730. Оп. 1. Д. 12. Л. 1). Однако в подготовке подпольщиков по-прежнему изучение военного дела занимало незначительное место. Программа курсов в апреле – июле 1942 г. включала 512 ч., в том числе история ВКП(б) – 120 ч., история Финляндии – 30 ч., русский и финский языки – 100 ч., партийное строительство – 40 ч., советское строительство – 40 ч. На специальные дисциплины отводилось незначительное время: тактическая подготовка – 40 ч., топография – 15 ч., рукопашный бой и гранатометание – 12 ч., военно-химическое дело – 15 ч., военно-инженерное дело – 40 ч., парашютное дело – 30 ч., огневая подготовка – 30 ч., практика работы – 15 часов (НА РК. Ф. П-219. Оп. 1. Д. 9. Л. 12).
В 1942 г. удалось организовать ряд «ходок»: в январе в Прионежский район была направлена группа «ходоков»: Николай Бределев (командир группы), Аате Питкянен, Александра Антипина, радистка Феоктиста Серова. А. Питкянен и Н. Бределев побывали в Петрозаводске (финны назвали оккупированную столицу КФССР Аänisli
После возвращения с задания разведчики готовили и представляли непосредственно Ю.В. Андропову подробные донесения об итогах выполнения разработанного им задания. Так, оперативное донесение Марии Мелентьевой, датированное 31 августа 1942 г., содержит подробное описание похода М. Мелентьевой и А. Лисицыной в июле – начале августа 1942 г. В нем сообщалось, что девушки организовали три явочные квартиры, собрали сведения об оккупационном режиме, расположении огневых точек и оборонительных сооружениях противника и установили контакт с местным населением. В донесении М. Мелентьевой об итогах разведки в Шелтозерском районе сообщались не только важные сведения о расположении военных объектов противника, переданные в штаб Карельского фронта, но содержалась также информация, которую просил Андропов: выяснить положение и состояние населения в Шелтозерском районе, значительную часть которого составляли вепсы и карелы. По информации Мелентьевой, все русское население без исключения было эвакуировано финнами в Петрозаводск в концлагеря. В донесении отмечались факты насилия над гражданами: оставшееся в оккупации население (в основном старики, женщины, дети) сгонялись на принудительные работы в лес, на строительство дорог. По карточкам работающим выдавался хлеб – 250 г на день мукой – вепсам, карелам, финнам одинаково. Сахару полагалось 750 г в месяц, маргарина – 250 г неработающим и 500 г работающим. Финская оккупационная власть произвела реквизицию урожая. Колхозы объявлялись распущенными, но лошадей содержали в одном месте. Пользование землей предоставлялось на условиях аренды с установленной оплатой.
2
Анастасию Звездину до заброски в тыл врага готовили на специальных курсах в Москве, затем 15 мая 1942 г. она была зачислена в спецшколу в Беломорске (Беломорская трибуна. 2012. 26 июля. С. 3).