Страница 7 из 16
Пока продолжалась заброска необходимых грузов на ледниковый покров, неугомонный начальник экспедиции отправился на вельботе вместе с оставшимися сотрудниками в залив Инглфилд, несмотря на угрозу льдообразования. Начало ледостава существенно ограничило его первоначальные задумки, но неудачу с рекогносцировкой местности компенсировала удачная охота. При наличии свежего мяса цинга практически не угрожала зимовщикам. Пири обогатил описание охоты на морского зверя следующей примечательной деталью: «Миссис Пири оставалась хладнокровной и… где могла, закрывала своим телом мою увязанную в лубки ногу от возбужденных движений других, наполняя магазины наших винчестеров по мере того, как они опорожнялись» (Пири, 1906, с. 167). В ту пору Пири умел находить сочные бытовые детали при описании событий – качество, которое он не проявил в своей главной книге о походе на полюс.
Как и в любой зимовочной экспедиции, наступлению полярной ночи предшествует множество не самых значительных, но необходимых дел и событий. К таковым, в частности, относилось несение суточных вахт на экспедиционной базе всеми участниками поочередно. Пири, разумеется, не забыл отметить, что «3 октября в первый раз я прошел почти полмили без костыля и палки» (Пири, 1906, с. 171). До того как лег постоянный снеговой покров, предстояло собрать разные вещи и экспедиционное снаряжение, оставленное в осенних поездках в окрестностях базы. Супруги Пири работали вместе, и вскоре начальник экспедиции обнаружил, что «еще не в состоянии подвергаться тяжелым физическим усилиям. Трехмесячное заключение с моей ногою подействовало на мою выносливость, и, кроме того, нога начинала беспокоить меня, если я ее утруждал» (Пири, 1906, с. 172). В середине октября последовала очередная охота на оленей, в которой «доктор покрыл себя славой. До того ему не удавалось застрелить ни одного оленя. Теперь он побил рекорд всей экспедиции, уложив пятерых» (Пири, 1906, с. 173).
Жозефина Пири
Жозефина и Роберт Пири
Летние контакты с эскимосами также не остались без последствий. По свежему льду бухты Мак-Кормик с северного берега к Редклиф-Хаузу 13 октября пришел со своей упряжкой эскимос Наудинга. От него другие аборигены узнали о зимовке американцев, и вскоре эскимосы целыми семействами потянулись к Редклиф-Хаузу в надежде на заработки. Соответственно, возникла проблема размещения.
«7 ноября, – пишет Пири, – в лагере было 17 мужчин, женщин и детей, кроме нашей партии, и вой 21 собаки делал ночь оживленной… 11 ноября была построена снежная хижина в 60 квадратных футов для остановки посещающих меня друзей» (Пири, 1906, с. 178). Как будет показано ниже, это добавило работы Куку и обеспечило ему материал по теме исследований.
«С наступлением темноты, – продолжает Пири, – охотничий сезон закончился… Однако мы не находили темноту угнетающей, так как наш самый темный день будет еще только через месяц… У нас было много поводов быть благодарными за сопровождавшее нас до сих пор счастье, и я подумал, что мы могли бы с особенной признательностью соблюдать день, который дома выделяется в знак благодарности за наше национальное и домашнее благополучие» (Пири, 1906, с. 181–183). Таким образом, американский праздник День благодарения граждане Соединенных Штатов отметили на севере Гренландии в неком полярном варианте. В специальном приказе по такому случаю отмечалось «сохранение нашей одинокой маленькой партии до сих пор в добром здравии», что в контексте событий, очевидно, было заслугой Кука. В тот день температура в окрестностях Редклиф-Хауза опустилась до –27 °C. 26 ноября участники экспедиции собрались за праздничным столом. «Вся партия была одета в цивилизованную одежду, но не во фраки – костюм, который некоторые из газет включили в нашу экипировку. В гардеробе Аструпа не нашлось рубашек, и он импровизировал грудь сорочки из полотенца. Шелковый флаг был прикреплен над столом. Позже наши друзья-эскимосы приняли участие в нашем веселье, и вся партия вместе с туземцами забавлялась играми и состязаниями в силе до позднего вечера» (Пири, 1906, с. 184).
Конец года, однако, принес и неприятности – болезни у собак, включая случаи бешенства. Тем не менее работа на экспедиционной базе шла своим чередом. «Доктор Кук производил с прекрасными результатами опыты таяния снега над лампами с тюленьим жиром: каждый день приносил ему новые задачи. Как будто он не имел кучу дел, фотографируя и измеряя своих «хаски» (так называли аборигенов Гренландии пришлые белые. – Авт.)… Вергоев, Гибсон и я строили и налаживали самозаписывающий измеритель приливов, который был поставлен 30 ноября… Лед в бухте в полынье измерителя приливов был толщиной в 26 дюймов… 3 декабря я скроил, – описывал Пири события зимовки, – первый спальный мешок. 9 декабря моя швея (эскимоска. – Авт.) начала работать первую «кулиту» или куртку из оленьей шкуры. Последняя кожа из моего запаса была сжевана (способ размягчения кожи у эскимосов. – Авт.), и все меха были готовы для шитья одежд. Я кончил сани 17 декабря. Мы много упражнялись на дворе, практикуясь ходить на лыжах и коньках, путешествуя к ледяным горам (айсбергам. – Авт.) за льдом, который растапливали на воду. Аструп и я сделали два или три путемера (одометра – измерителя расстояний, который устанавливался на нартах. – Авт.)» (Пири, 1906, с. 189–191).
Подготовке к будущим маршрутам в книге Пири уделялось достаточно много внимания. «В течение зимы члены моей партии соперничали друг с другом в усилиях сделать лучшие сани. Копируя свои сани по модели Мак-Клинтока, я нашел, что мы можем уменьшить их вес на две трети и более… Мы много читали. Я имел очень полную полярную библиотеку, и она главным образом и требовалась для чтения. Тот факт, что мы жили в полярных условиях, возбуждал охоту к чтению полярных исследований. Все эти книги ревностно поглощались из-за историй, которые они содержали, приключений, которые в них описывались, и полезных сведений, которые мы могли извлечь из них. Однако наши понятия о стране, туземцах, зимней ночи, холоде, бурях или трудностях не согласовывались во всем с описаниями наших предшественников, проводивших зиму недалеко от бухты Мак-Кормик» (Пири, 1906, с. 193).
Особо Пири отметил работу обеспечивавших экспедицию меховыми изделиями эскимосских женщин, «которые никогда не слыхали о восьмичасовом рабочем дне и охотно соглашались, когда было необходимо, шить от 10 до 12 часов в день и даже больше» (Пири, 1906, с. 194). На фоне хозяйственных дел Пири посчитал возможным детальнее остановиться на деятельности своего врача по изучению аборигенов, не забывая, впрочем, и о собственных заслугах по этой части.
«Доктор Кук, специально занимавшийся этнологическими исследованиями, сделал в течение зимы антропологические измерения 75 человек, а я приготовил полную серию фотографий тех же лиц, снятых обнаженными спереди, сзади и сбоку.
Я становился с камерой с одной стороны печки, отделявшей комнату миссис Пири от главной, с другой ее стороны находился Мэтт (Мэтью Хэнсон – постоянный участник всех экспедиций Пири. – Авт.), заведующий вспышками, доктор Кук снимал фотографируемого на другом конце комнаты. Вблизи доктора под рукой был стол, на котором он записывал свои антропологические измерения» (Пири, 1906, с. 195).
Разнообразие в будни внесла и встреча нового, 1892 года, для описания которой Пири не пожалел места в своей книге.
«За день до Рождества Аструп и доктор Кук очистили большую комнату, прибили два национальных флага и один из санных, убрали потолок кисеей, сделали проволочные подсвечники и разместили свечи по всей комнате. В 9 часов вечера накануне Рождества я сварил молочный пунш, который вместе с пирожными, орехами, леденцами и изюмом составил очень приятную вечернюю закуску» (Пири, 1906, с. 199). Сам Пири не употреблял спиртного и не курил, но одновременно признавал: «Ничто не придает столько веселья празднику и не помогает вывести день из повседневной монотонности жизни, как стакан пунша или легкого вина» (Пири, 1906, с. 206).