Страница 8 из 16
На Рождество разбушевалась метель, но к Новому году погода исправилась, и зимовщики после застолья уже на открытом воздухе во тьме полярной ночи развлекались спортивными играми. «Эти состязания, – пишет Пири, – состояли в беге на расстояние до 100 ярдов. Бежали сначала лицом вперед, затем задом, а потом на четвереньках… Я сильно затруднялся узнавать во тьме конкурентов, действительное время пробегов осталось тайной» (Пири, 1906, с. 206–207). Так или иначе, но полярная ночь не отразилась на состоянии обитателей Редклиф-Хауза. «Постоянные занятия, сначала приспособление дома, а затем постройка саней, ежедневные упражнения на открытом воздухе, посещения туземцев, приятные перерывы в виде праздников, симпатичное общество и прекрасная пища – все это помогло нам прожить незаметно мрачное время темной полярной зимы» (Пири, 1906, с. 212–213).
Особой темой дискуссий во время зимовки оставалась проблема питания в связи с опасностью цинги. Кук призывал обратить внимание на то, что белые люди страдают цингой, а эскимосы нет, связывая это с диетой, – и был, разумеется, прав. Пири же решительно отвергал идею употребления в пищу сырого мяса, считая это недопустимым для цивилизованного человека.
С середины февраля 1892 года начались первые маршрутные вылазки, в которых Кук принимал самое активное участие. Таких полевых рекогносцировок до выхода в основной маршрут было предпринято несколько. Они не только дали ценный экспедиционный опыт, но и позволили Пири убедиться, «что сломанная нога работала очень хорошо – хотя она затрудняла меня при прыжках, но не болела». Правда, американцы так и не овладели искусством сооружения иглу – эскимосских хижин из плотного ветрового снега. Однажды построенное наспех убежище не выдержало напора штормового ветра.
«Я с трудом освободился из засыпавшего нас сугроба, – описывал позднее Пири приключения незадачливой троицы, – завязал свой мешок и разбудил доктора Кука. Доктор также успел освободиться, но Аструп, лежавший с другой стороны, никак не мог выбраться из сугроба» (Пири, 1906, с. 218–219). Теперь спасение легкомысленных полярников, спавших в одном нижнем белье, зависело от того, насколько быстро они разыщут в накрывшем их снегу в абсолютной темноте свою верхнюю меховую одежду. В конце концов это им удалось.
По возвращении выяснилось, «что даже на расстоянии мили… дом более выделялся, чем в октябре. Очевидно, он был лишен снежного покрова. На полпути нас встретила миссис Пири и рассказала о страшной буре и потопе. В понедельник почти весь день ручьями лил дождь, смывший снег с крыши, разрушивший снежный вход (пристроенный в виде тамбура. – Авт.) и проникший через парусиновую крышу галереи коридора в дом. Двери и окна тряслись под напором ветра, но сам дом… выстоял… Для моих спутников это было серьезным и суровым введением в работу на ледниковом покрове и примером того, что они могут ожидать во время долгого путешествия» (Пири, 1906, с. 228–230).
Все последующее содержание книги Пири свидетельствует о редкой удаче, сопутствовавшей незадачливым путешественникам, поскольку они успели вернуться на зимовочную базу, воспользовавшись кратковременным перерывом в непогоде. «Это была бурная неделя. Дикий порыв фена[6], с его замечательно высокой для этой местности температурой, превратил атмосферу в шумную толчею свирепых ветров, которых не успокоил даже наступивший холод» (Пири, 1906, с. 239).
21 марта, накануне весеннего равноденствия, Пири в одиночестве испытал меховую одежду для дальнего маршрута. «На высоте 3825 футов… – написал он впоследствии, – я позавтракал, сидя на снегу спиною к ветру; была сильная метель, термометр показывал –32° по Фаренгейту (–36 °C), а я ел спокойно и без неудобств. Таково влияние оленьей одежды» (Пири, 1906, с. 245). Правда, судя по описанию, Пири имел дело не с метелью, а лишь с поземкой.
Прежде чем отправиться в этот дальний маршрут, Пири решил совместить приятное с полезным – одновременно с закупкой собак у эскимосов обследовать побережье залива Инглфилд, куда он и направился на собачьей упряжке в сопровождении супруги и эскимоса-каюра 18 апреля. Погода благоприятствовала им настолько, что они отдыхали в спальных мешках прямо на морском льду, не ставя палаток. 22 апреля Пири и его спутники вернулись в Редклиф-Хауз, покрыв за неделю 250 миль (почти 400 километров). Теперь «все было готово для длинного путешествия в неизвестное, ради которого все эти месяцы были наполнены работою; я был счастлив при мысли, что, наконец, мы были на пороге предприятия, приведшего нас на белый север» (Пири, 1906, с. 254), – описал свое настроение Пири накануне решающих событий экспедиции.
Можно было приступать к основной задаче путешествия. «В последний день апреля в прекрасную погоду… доктор Кук, Гибсон, Кайю, Тавана, Кулу (двое последних – эскимосы-каюры. – Авт.) отправились из дома Красной скалы с двумя санями и 12 собаками перенести последние припасы на внутренний лед… Три дня спустя, приведя в порядок дом и окончив тысячи мелких дел, всегда всплывающих в последние мгновения приготовлений к долгому путешествию, я отправился с Мэттом, остальными восемью собаками и большими, 18-футовыми санями» (Пири, 1906, с. 288). Однако вскоре Хэнсон отморозил пятку и был отправлен в Редклиф-Хауз. Затем последовали другие неприятные задержки вплоть до 15 мая. Правда, настроение у Пири было хорошее, поскольку он убедился, что последствия перелома не мешают ему. «Тот факт, что менее чем через 10 месяцев… я был способен предпринять и выполнить путешествие на лыжах в 1200 миль без… серьезных последствий, служил сильным доказательством профессионального искусства доктора Кука» (Пири, 1906, с. 293–294). В прямом смысле без Кука в экспедиции 1891–1892 годов Пири не сделал бы ни шагу! В свете последующих событий такое признание многого стоит.
Кук в полярной одежде
В своей книге-отчете об экспедиции 1891–1892 годов Пири делает много интересных признаний, объясняющих его последующие поступки. Похоже, что действовал он прежде всего с позиций утверждения первенства в большом и малом, порой ставя себя в смешное положение. Например, он настаивает, что «открыл новый способ полярных путешествий», на том основании, что использовал «внутренний лед вместо дороги, помимо использования собачьих упряжек» (Пири, 1906, с. 20). Тем и другим пользовались многие исследователи ранее (англичанин Ландорф в 1728 году, Делагер в 1751 году, датчанин Ольсен в 1752 году, в 1867 году – англичанин Э. Уимпер), не считая Норденшельда в 1870 и 1883 годах, на которого Пири ссылается неоднократно, и, разумеется, Нансена, которого он просто обвинил в краже своей идеи. Пири явно расценивал происходящее как соперничество, в котором науке отводилось самое незначительное место.
Одержимость идеей первенства на примере Северо-Гренландской экспедиции подтверждается множеством примеров: «Я ввел первый раз и показал годность различных новых черт выдающейся ценности для полярных путешествий: выбор зимнего размещения, употребление путемера, барометра и термографа… Приобретенное мною подробное знание Смитова пролива позволило мне показать различным ученым местности, наиболее годные для специальных занятий» (Пири, 1906, с. 20–21) и т. д., и т. п. Не изучение полярной природы занимало его, а применение новых технических приемов и методики организации маршрутов в экстремальных условиях Арктики. Тем самым он создал себе оппозицию в научной среде, хотя до поры до времени ученые были вынуждены мириться с подобными заявками. Однако вернемся в весну 1892 года на севере Гренландии.
В несколько переходов Пири привел свой отряд, поднимаясь по пологому ледниковому склону, на высоту в 1700 метров, где вершины гор на побережье исчезли из виду. Отряд оказался в бассейне громадного выводного ледника Гумбольта, удалившись от базы в бухте Мак-Кормик на 130 миль (210 километров). Дальше Пири намеревался продолжить путь вдвоем, обратившись к спутникам с предложением выделить добровольца. «Доктор первым вызвался идти, за ним Гибсон и Аструп. Затем я порешил так: Аструп пойдет со мною, Гибсон останется командиром вспомогательной партии (то есть отряда возвращающихся. – Авт.), доктор Кук по прибытии к Красной скале примет на себя обязанности начальника до моего возвращения» (Пири, 1906, с. 297–298). Несомненно, последнее назначение не случайно и по-своему показательно: Пири не только доверял Куку, но и полностью был в нем уверен.
6
Фен – сухой, теплый сильный ветер, порывисто дующий с высоких гор в долины.