Страница 81 из 105
Согреть руки и дождаться, пока Барбре уснет — это главное предназначение вечера. Аделаида смотрела в огонь, свернувшись калачиком в кресле у камина. Вряд ли этот огонь, теплый, живой, даже если иногда смертоносный — похож на адское пламя. Но тогда какого оно цвета?
Мастерская уютная, насколько уютным может быть одиночество. Часть комнаты — что-то вроде гостинной: большой камин, кресло с пуфиками, накрытое теплым, красивым шерстяным одеялом — правда, мягкая желтая ткань уже безжалостно попачкана разноцветными, несводимыми пятнами краски. На покрытой кожаными обоями стене маленький пейзаж, купленный у местного художника. Довольно плохо, с точки зрения Аделаиды, написанный, но там было много ярко-голубого неба, и цветы. Пахнет красками, кофием и шоколадом. Смесь этих двух заморских напитков — бесценное для художника зелье, лучше вина. Согревает и снаружи, и изнутри, поднимает слипающиеся от усталости веки.
Здесь чисто, хоть и бардак — Аделаида убирает самолично, нечего Барбре бродить тут, лапать неосторожными руками драгоценные смеси, совать любопытный нос в закрытый мольберт. Почти вся жизнь крутится в этой комнатке, и только когда голова совсем уж болеть и кружится начинает, Аделаида выбирается на улицу, пряча лицо под черной вуалью. Отчего-то в последнее время она особенно не доверяет людям, даже Барбре. Путь ее лежит к местному аптекарю. У него скудный выбор, два месяца назад заезжал один купец — повезло. Адель скупила почти все его краски. Чего скупиться, поганый привкус имеют бароновы деньги, как, впрочем, и все, что с ним связано. Пускай летят. На всякий случай, конечно, Адель неприкосновенный запас отложила и спрятала надежно, так, чтоб даже Барбре не нашла. Служанка обсчитывала ее на продуктах — раньше Аделаида только подозревала, но в последнее время ей не дозволили и сомневаться — Барбре стала воровать уж слишком нагло, не ту мелочь, что в первые месяцы. Сделать ей замечание, что ли?
Кроме наличных, барон дал Аделаиде адрес «надежного человека», который должен будет выплатить ей «остаток сумы», и рекомендательное письмо к нему же, но Аделаида не была уверена, что когда-либо им воспользуется. Родителям, конечно, нужна обеспеченная старость, а Бьянке не помешает приданное... но проклятые деньги от проклятого человека...
В любом случае нищеты Адель пока не боялась. Гораздо страшнее — встреча с родителями. Очень редко отсылала им письма — самолично, Барбре не доверяла. Уверяла, что счастлива замужем, что путешествует с мужем по стране (не называя адресов, чтоб не вздумали приехать в гости). Они даже не могли отослать письмо ей в ответ — не знали, куда! Рисовала всякие смешные картинки.
Боялась, что отец ее разоблачит. Или уже? Наверняка он ее разыскивал, и про барона разузнавал. Подозревают ли неладное? Доходят ли ее письма? Что будет, когда узнают про обман?
Сколько времени прощло? Никогда так долго не расставались. В памяти такие родные, встретиться — страшно. И гордость, и месяцы обмана... и она так изменилась за это время... И взгляд нечистый все еще жжет спину — нести его домой?
Все ли у них хорошо? Часто снятся кошмары. Снится, что приехала домой — а дома нет, пустырь... Что папа заболел и умер, что дом пустой, они уехали. Что красный демон постучал однажды в дверь и Бьянка билась, воя от боли, в кольце его щупалец... Тоска черная после таких видений. Болит сердце...
«Но я не могу вернуться... Не могу... Пусть пройдет еще неделя, я решусь... или месяц...» — в который раз шепчет себе Аделаида.
Стук в дверь обрывает тишину дома.
Аделаида вскакивает, расплескивая горячий кофе себе на пальцы. Сердце тут же бросается в галоп.
Они? Родные? Нашли?
Посланник Ада?
Местные? Давно тут на Адель поглядывают с подозрением. Ни с кем не разговаривает, в церковь на воскресные службы приходит через раз, ни знакомых, ни родни...
Почудилось?