Страница 60 из 105
— Я есть хочу!
Барон тяжко вздохнул, но тоже поднялся, накинул на плечи черный шелковый халат и куда-то ушел. Вернулся с тарелкой холодного мяса, бутылкой вина под мышкой, и канделябром с тремя горящими свечами. Аделаида, урча, села на кровати, удерживая под мышками простыню и жадно выхватила зубами из руки мужа протянутый кусочек мяса.
— Спасибо, — пробурчала с набитым ртом.
Звезды погасли окончательно, затменные будничным свечным огнем. Себастьян рвал зубами крылышки с не меньшим аппетитом, чем Адель, но опять казался мрачным.
— За женщин! — провозгласил он, наливая вино в свой любимый кубок, и,отпив, протянул его жене.
— За мужчин!
— Ну нет! За женщин! За вашу... легкость!
— Легкость?
— Вы так легко все забываете... Час назад вы считали меня убийцей и с отвращением отшатывались от моих прикосновений, но вот... немного ласки и чувственных удовольствий, и вы моя, вы смеетесь... Просто самка, животное, движимое инстинктами — вот и вся ваша природа, вся суть вашей якобы непостижимой «женственности»...
Аделаида медленно опустила кубок и увидела, что ее рука опять начала дрожать. За всю их семейную жизнь барон пока ни разу ее не ударил, но сейчас она прекрасно знала, что чувствует женщина, втаптываемая в пол сапогами недавно любимого человека, скорчившаяся в осознании полной собственнной беспомощности. Впервые не нашлась, что ответить, сидела, молча опустив взгляд на судорожно сжавшие простыню руки.
— Нет, не огорчайтесь. Я вас ни в чем не виню. Вы то, что вы есть. Это ваша природа. Закон природы... Это я... опять хотел от женщины невозможного. Опять... на те же грабли... — он засмеялся сухим, хриплым смехом, больше похожим на кашель.
Адель молчала.
— Я решил. Вы будете последней, — сказал торжественно. — Вы такая же... и они... какая разница? Я уже не верю... Зачем? Только еще одна... Я решил. Аделаида, я расскажу вам, куда делись мои прежние жены... — он опять так же натужно засмеялся. — Аделаида, вы меня слышите?
Адель подняла голову.
Он гладил пальцами стол и дергал губой, будто не в силах найти слова. Потом качнул головой. Схватил свой кубок, глотнул, подумал, протянул кубок Аделаиде, остановился...
— Да! Это достойно более торжественного... Еще одну чашу...
Вскочил порывисто, и так неаккуратно, что перевернул столик. Звонко лопнула, разбиваясь, тарелка, взорвалась придавленная столом винная бутылка. Бухнулся канделябр, затрещало пламя, грызя деревянный пол.
Барон выругался, длинно и грязно, как Аделаида еще ни разу из его уст не слышала, пнул стол так, что тот с оглушительным грохотом улетел в стену. Рыча, дернул ладонью в сторону начинающегося пожара, и огонь затух, будто водой залитый, оставив густую вонь. Адель было испуганно закричала, но тут же прикусила язык. Супруг обернулся к ней, накрыл ощутимо тяжелым, безумным взглядом.
— Завтра... — процедил он сквозь зубы. — Пусть это будет завтра!
Полез мимо сжавшейся Аделаиды на отчаянно заскрипевшую кровать, тяжело повалился, отвернулся к стенке.
Адель тихо поднялась, волоча за собою простыню, ступила к двери... и взвизнула, чудом удержалась, чтобы не упасть, стояла, шатаясь, поджимала ногу, из пятки вниз к пальцам уже ощутимо-щекотно струилась кровь.
За спиной снова выругались, подхватили за талию, толкнули на кровать лицом вниз.
— Не трогайте меня!
— Идиотка!
Неумело и до жути больно он вытаскивал из ранки стекло, Аделаида визжала. Потом вдруг пришло онемение, кожа на ступне вся как-то неприятно стянулась, но боли больше не было. Аделаида осторожно повернулась, села, но ее грубо толкнули обратно:
— Лежи!
Адель вытерла слезы и послушно вытянулась на кровати, напряженно замершая под его взглядом. Барон наклонился совсем близко, его дыхание жгло шею, шумно втягивал воздух — нюхал ее! Его руки, жесткие, как дерюга, скользили по телу, больно сжимали грудь, заставляя всхлипывать от беспомощности. Час назад под его прикосновениями она чувствовала себя любимой женщиной. Сейчас — шлюхой.
— Помоги мне забыться...
Вместо ответа Аделаида повернула голову и изо всех сил, до привкуса крови на языке впилась зубами в его руку, вцепившуюся ей в волосы. Охнул, пробормотал под нос проклятие, Адель испуганно сжалась. Отодвинулся, повернулся к Аделаиде спиной и затих.
Она лежала, опасаясь даже шевельнуться, вслушивалась в его дыхание. Тьма была серой от безысходности. И даже жить не хотелось.
Впрочем, умереть, задохнувшись в едком дыму полусгоревшего пола казалось весьма вероятным.