Страница 43 из 49
Сегодня заходит ко мне [А. Н.] Майков, бледный и расстроенный.
– Слыхали, говорит, что-нибудь?
– Ничего не слыхал.
– В «Nord Deutche Zeitung»[238] напечатано, что в Копенгагене стреляли в Государя, в саду, и попали в часы.
Я сделал все, что мог, чтобы успокоить и разуверить старика-поэта.
«Такие известия приносят счастье, – подумал я, – Тому, про Которого их сочиняют!» Но была еще тревога. В «Нов[ом] времени» появилась сегодня телеграмма из Асхабада, извещающая о взятии Герата англичанами и о какой-то 12 тысячной армии англо-индийской, появившейся под нашим носом! О первом известии ничего ни от кого не слыхал в течение целого дня; от второго известия, очевидно ложного, заболтали по всему Петербургу много.
Но разумеется вечером поздно пришла депеша из Лондона, назвавшая это известие «Нов[ого] вр[емени]» из Асхабада нелепостью.
Но вот что, увы, не нелепость – это общий говор, похожий на стон и вопль – по поводу страшного обмеления Волги, начинающего уже становиться угрозою всей торговле по Волге. И говор этот потому так громок, что доселе не принимается М[инистерств]ом путей сообщений никаких серьезных и радикальных мер против этого страшного, всей России грозящего бедствия. Этот вопрос, по отзывам людей, сведущих о нем, должен стать во главе всех насущных русских экономических вопросов для Министерства путей сообщений, и каждый пропускаемый им день только усиливает и увеличивает затруднения и расходы для будущего.
Дремота, царящая в Петербурге, не изменяется. Немного более толков о политике по поводу газетных статей, и больше ничего.
Нет и намека на серьезное мнение, нет и помину на то, что принято называть общественным настроением.
Скорее из Москвы веет серьезным. Там «Моск[овские] вед[омости]» довольно определительно высказались по болгарскому вопросу[239]: князь Болгарский должен быть генерал-губернат[ором] Румелии, а Македония должна стать к Турции в те же отношения, как была Румелия после Берлинского трактата.
По-видимому это определенно; но что помешает Сербии поднять знамя войны, с тайною поддержкою Австрии для приобретения Македонии? Достаточно этого, чтобы вспыхнул опять-таки пожар на всю ширь Балканского полуострова.
Все это так, но смею думать, что прежде всего хорошо было бы нам иметь на Черном море эскадру и транспорты на всякий случай. Мне кажется, что это важнее всего, ибо при нынешнем положении умов и фактов на Балканском полуострове верить в прочность какого-либо дипломатического разрешения вопроса – и в особенности в продолжительность statu quo какого бы то ни было – невозможно.
Час смерти Турции слишком явно приходит, чтобы можно было не тревожиться за участь Босфора и Дарданелл[240].
А без флота в Черном море – если вспыхнет славянский пожар, мы проигрываем партию бесповоротно.
Кроме посылки туда судов, какое громадное экономическое значение для всего юга имело бы немедленное усиление судостроительства во всех портах Черного моря, где сие только возможно. Сколько тысяч рук получили бы заработок… И пришлось ли бы столько морских офицеров увольнять по цензу? Они понадобились бы…
Интересный факт узнал от [П. А.] Грессера сегодня; интересный и отрадный; с тех пор, как студенты 1 курса надели мундир[241], ни одного студента не было за эти 11/2 месяца замешанного в какой-либо истории.
Курьезен и следующий факт: студенты старших курсов говорят: давно бы следовало завести мундиры!
А между тем боялись ввести форму! Чуть ли не революции опасались. Ввели, и не только никто не сопротивлялся, но огромное большинство отнеслось с сочувствием. О, если бы эту простую истину применяли ко всему – как было бы хорошо. Судебные уставы надо переделать; боятся чего? Чуть ли не революции, если переделают. Несомненно, что если приступят к переделке уставов и к отмене суда присяжных просто и смело, и революции не будет, и все благословят правительство.
Нужно земство переделать. Боятся чуть ли не революции. А пусть решатся переделать, не только революции не будет, но все будут радоваться и приветствовать правительственную энергию.
И так во всем.
Грустные известия слышу о деятельности [Е. Е.] Картавцева. Он просто-напросто задался задачею всеми силами вредить дворянству, где только может. И как гадко и зло он это делает. Он узнает про имущественное положение, например, известного помещика, продающего землю крестьянам через посредство Крестьянского банка, и если помещик стеснен и беден, он бесцеремонно ломает договор помещика с крестьянами и предлагает помещику или 20 % меньше, или ничего!
Осмеливаюсь прислать несколько набросков из Дневника за последние две недели.
В нем помещены и мысли, и слухи, и толки, и сплетни. Писал или, вернее, записывал как умел, не сочиняя, а просто; если глупо, простите; если что стоит Вашего внимания, тем лучше.
4 ноября 1885 года
Понед[ельник] 21 октября Толки по поводу преемства гр. [Д. А.] Толстого.
Вторн[ик] 22 октября О взятках в судебн[ом] ведом[стве].
Среда 23 октября О питейном доходе.
Четв[ерг] 24 окт[ября] О Болгарии. Весть из Орианды.
Пятн[ица] 25 октяб[ря] Толки по пов[оду] приказа о князе Болгарском.
Суббота 26 окт[ября] Из рассказов вернувшегося из Болгарии русского офицера.
Воскрес[енье] 27 окт[ября] Слухи и толки.
Понед[ельник] 28 окт[ября] О Самодержавии.
Среда 30 окт[ября] Взгляд Т. И. Филиппова на вопрос болгаро-сербский.
Пятница 1 ноября Толки, сплетни и слухи.
Суббота 2 ноября По поводу палестинского вопроса. Б. П. Мансуров и беседа с ним.
Воскрес[енье] 3 ноября По пов[оду] войны сербоболг[арской]. Моя idée fixe.
Понедельн[ик] 4 ноября Мысли о Балк[анском] вопросе
Был сегодня у знаменитого говоруна и оратора генерала [Е. В.] Богдановича. Среди многоречивых разговоров обо всем, он коснулся вопроса высших интриг.
– Какие интриги, – спросил я.
– Как? Вы не знаете? Ну полно.
– И первого слова не знаю.
И начался рассказ об интригах в высших сферах. Все сводится к вопросу о наследстве гр. [Д. А.] Толстого. Кому быть его преемником? Я на это говорю, что слава Богу, Толстой поправился.
– Катков это отрицает, – пренаивно отвечает мне собеседник, – он его считает умирающим! Ну так слушайте. Все сводилось к [М. Н.] Островскому: Победоносцев на него указывал. Ну-с, а потом Победоносцев перешел на сторону гр. Толстого и, разглядевши ближе, стал скептичнее относиться к достоинствам Островского. Тогда Катков сюда приехал, был у Островского и вынес впечатление, что Островский ничего себе, как кандидат на премьерство!
– Ну а Толстой кого же желает себе в преемники? – спрашиваю я.
– Как кого? Толстой желал бы statu quo с Ив[аном] Ник[олаевичем] Дурново.
– Как бы гораздо скорее не пришлось искать преемника Ивану Ник[олаевичу] Дурново, так как он положительно человек приговоренный к смерти, – говорю я.
238
«Северо-германская общенемецкая газета» («Norddeutsche Allgemeine Zeitung») издавалась в Берлине в 1861–1918 гг.
239
Москва, 21 сентября // Московские ведомости. 1885. № 262. 22 сент. С. 2.
240
Черноморские проливы Босфор и Дарданеллы занимали стратегически важное положение, обеспечивая проход из Эгейского в Черное море. Контроль над проливами принадлежал Османской империи. Постепенное ослабление Турции на протяжении XIX в. вызывало особенное беспокойство России, в том числе и в связи с неопределенной судьбой проливов в случае распада Османской империи. Забота о ее целостности с середины XIX в. стала одной из важных задач русской дипломатии. В русском общественном мнении популярным было и другое решение проблемы – путем присоединения проливов к России. Однако правящими кругами эта точка зрения отвергалась.
241
По представлению министра народного просвещения 8 мая 1885 г. была вновь введена форменная одежда для студентов (Полное собрание законов. Собр. 3. Т. 5. 1885. № 2927. 8 мая).