Страница 10 из 13
Когда Рудольфу было двенадцать, его отец ушел из семьи и стал жить отдельно. Об отце он с уважением рассказывает, что тот в прошлом был очень активным и деятельным директором крупного завода. Вообще-то, он мало о ком говорит положительно – и тем важнее в общении с ним фиксировать и отмечать даже небольшие «да-реакции».
Сам о том не зная, он вовсю наигрывает лоботряса, сына директора завода. Несмотря на яркий образ циника и лентяя, на создание которого он не жалеет красок, из него самого все время проглядывает «директор», который вроде бы распустил галстук, но по любому сигналу собирается и выдает четкие справки, указания, идеи.
Он неизменно является совладельцем компаний по консалтингу, и получение заказов входит в его непосредственные функции. Так как «кур разводить» он не может органически, то находит себе для этого партнеров.
Вместо того чтобы посещать ближние цеха (как делал папа), он объезжает дальних и потенциальных заказчиков, и ему все равно, где излить свой интенсивный речевой поток. На всякий случай он разбрасывает излишки энергии, которую все равно надо куда-то слить, в этих сонных кущах, справедливо полагая, что если уж там решат проснуться и что-то заказать, то вспомнят его.
Улыбаясь как бы с оскалом, не пытаясь нравиться, а скорее наигрывая злодея, объясняя про жизнь, как она устроена, с особым цинизмом, он вносит струю воздуха, который не всякому кажется свежим, но будоражит всех.
Как профессиональной кунице, ему иногда требуются серьезные усилия, чтобы не передушить всех кур сразу просто от нахлынувшего азарта. Он внушил себе, что если оббегать весь птичий ряд, говорить с каждой, то яиц в итоге достанется больше.
После его отъезда еще часа два собеседники слегка вздрагивают и из них выходят пузырьки, как из бутылки боржоми. Полагая, что все дело в статистике, а также в натиске и напоре, он не запоминает лиц и имен и дальнейшие контакты поручает администраторам.
Тревога и суета
Рудольф. У меня была проблема и со среднесрочной перспективой. Для меня и это очень тревожно: я вижу текущий год, но не вижу на три года вперед. У меня на кредитных карточках написано, что через три года закончится их действие, поэтому я понимаю, что на такую перспективу необходимо четко иметь план доходов. Когда у меня его нет, начинается суета. Суета приводит к тому, что что-то происходит. Соответственно, и в этот раз что-то произошло. Бизнес попер, и я успокоился, потому что свои десять тысяч долларов в месяц я спокойно зарабатываю. Что касается более дальнего плана… Знаете, можно попытаться заглянуть за линию горизонта… Для этого нужно вывести орбитальный спутник.
Автор. Минуточку, нет. Я прерываю невольные философствования. У вас по каким-то семейным сценариям или по причинам тревоги блокировано элементарное свойство дальнего света. И вы мне на вопрос про фары в машине начинаете говорить: «Разве я могу при помощи дальнего света видеть на три километра вперед…»
Рудольф. Да. Я все равно там ничего не увижу.
Автор. Но когда вы видите хотя бы на ближайшие сто метров, то уже одно это – существенная прибавка, а фары на пятьсот метров дадут еще больше. Это реальность. «Зачем планировать, когда меня, может быть, собьет автомобиль, и у меня тревога по этому поводу. Зачем планировать, когда люди планировали, а затем упал кирпич» – это не ответ.
Он любит машины и разбирается в них. И никогда не стал бы ездить на машине с неисправными фарами. Мое сравнение задевает его больше, чем кажется. Я последовательно вывожу разговор из философской в техническую сферу.
Рудольф. Почему не ответ?
Автор. Потому что у машины, которую вы купили, хорошее техническое оснащение.
У вас есть очень суженное представление о том, что нужны десять тысяч долларов в месяц как таблетка от тревоги. Из этого представления и исходит пока что ваше планирование. У вас внутренне заданы четкие цифры, что нужна эта сумма. И это невидимые звенья иллюзии, которые не позволяют разбогатеть существенней.
Рудольф (вздыхает тяжело).
Десять тысяч – мифическое число для него. Эквивалент достаточности. Я тестирую и атакую не цифру, а его псевдостабильность. Штукатурку, нежелание оглядываться и то, что он уверен, что оперирует фактами, но сам захвачен мифами, которые им и управляют.
Это жесткий коучинг в формально мягкой форме. Я его перебиваю – это один из приемов: разбить монолог, тревожный бег куда-то, с возвращением в прежнюю точку. Работаю с формами его предъявления: монологом, интонацией, громкостью.
Автор. У вас отсутствует не только дальний свет, но и желание смотреть на свои семейные сценарии и на возможные варианты развития. В ближнем же свете вам видны «десять тысяч долларов» на ближайшие месяцы – и хорошо. Это очень ограничивающее вас представление.
Рудольф. Понимаю. И даже принимаю. Это действительно ограничивающее представление.
Автор. Оно завязано на тревоге, а не на деньгах.
Рудольф. Если бы мне кто-нибудь из терапевтов сказал, что у него есть законченный метод один раз и навсегда освободить от тревоги…
Автор. Есть метод, чтобы ее регулярно и эффективно снимать: иметь запланированные рефлексивные площадки, время, выделенное вами для рассмотрения того, куда движется ваша жизнь.
Мнение общества. Фантазии
С грибоедовской «княгиней Марьей Алексевной» он всегда неизменно вежлив, неизменно заслуживая ее поощрение тем, что развлекает ее, пополняя и так, казалось бы, неистощимый запас ее сведений о людских недостатках. Вместе они – как раз те злые языки, которые куда интереснее скуки, неизменным туманом висящей над офисной обязаловкой.
Он, конечно, ничуть не стремился, да и не мог быть положительным персонажем школьных сочинений. Зато его безопасное и слегка поношенное ницшеанство (он почти ничего не читал, не хватало терпения) вполне сходило за оригинальность для скучающих барышень.
Скачки напряжения
Рудольф. Для реализации планов мне нужны руки, я слишком ленив, чтобы делать это самостоятельно.
Автор. Вы не ленивы, а энергетически хаотичны. Ваше достоинство в том, что вы фактически продаете запас витальности, а не информацию. Вы прибыли на встречу с клиентом и продаете энергетику, заводите этого человека. Ему жить становится интереснее. Вы рядом покипели, и он тоже слегка вскипел, отошел от привычной вялости. Благодаря этому в голове у него запечатлелись оставленные вами конструкты.
Но вам самому кажется, что витальность – это что-то временное и быстро кончающееся. Просыпаетесь – витальность повышена. Приехали на встречу, продали, в придачу к основной продаже, человеку жизненные силы, которых ему хватает потом на неделю.
И у вас – постоянные краткосрочные проекты. Встреча и продажа – это пример краткосрочного проекта.
Рудольф. Среднесрочного! Потому что им нравится потом снова «подключаться к источнику».
Мое сообщение ему здесь: «Вы живой и активный. Вы расплескиваете себя. Скачки тревоги – это вне энергетических особенностей, которые мы обсуждаем».
Автор. Можно ли использовать не только два часа повышенной активности, но и еще какую-то альтернативную энергетику?
Вы считаете, что не можете смотреть на год вперед, потому что у вас скачки напряжения: три месяца работаете, три месяца лежите зубами к стенке, потом три месяца не знаете чем заниматься, хотя в голове бродят мысли.
Парадокс: вы пытаетесь вести длинный бизнес, не веря при этом в длинный бизнес.
Рудольф. Не совсем так. Во-первых, бизнес был всего один, первый в жизни, и продолжался семь лет. Проанализировав все, что там происходило и почему так закончилось…
Автор. Можно ремарку? Если бы вот это «проанализировал» делалось каждый месяц в течение двух часов, а не когда все это закончилось, было бы эффективнее?