Страница 18 из 30
Впервые я отправился получать учения от геше Рабтена Ринпоче вместе с Лосангом Гьяцо. В качестве подношения мы принесли ему чай в термосе и кое-какие другие вещи. Геше
Ринпоче и множество учеников собрались во дворе одного из зданий. Это был длинный тюремный барак со множеством отверстий для оружейных стволов в стенах и зарешёченными дверьми и окнами, покрытыми колючей проволокой. Двор был тоже не особенно приятным местом. Все стены представляли собой колючую проволоку, так что на них было невозможно опереться, не поранившись. И сиденья всех монахов были тесно соединены между собой, а Геше Ринпоче восседал на высоком сиденье.
Лама Еше сидел внизу, под геше Рабтеном, и на его столике лежала большая стопка текстов. Поскольку я был очень мал и считался «перерожденцем», Лама поднял меня и посадил рядом с Геше-ла. Во время учения Лама иногда смотрел на лицо Геше-ла с великой преданностью. Я видел, что он был чрезвычайно предан Геше Рабтену.
Так я получал учения несколько раз, но у геше Рабтена было много учеников, он был очень занят. Поскольку он был должен преподавать различные предметы монахам разного уровня, включая многих старших монахов, у него почти не было времени проводить со мной индивидуальные занятия. Геше-ла отправил меня к одному из своих учеников, Ген Еше, который блестяще дискутировал и был из той же местности в Тибете, что и Геше Ринпоче. От Ген Еше я впервые услышал о доброте матери – одном из положений семи пунктов причинно-след-ственной взаимосвязи Махаяны.[30]
Текстов тогда не было, поэтому Ген Еше объяснял тему устно, а я конспектировал услышанное в своём собственном стиле, так как никто не научил меня грамотно писать. Он также немного обучил меня визуализациям в практике «Гуру-йога ламы Цонкапы».
Ген Еше был очень сведущим человеком, обладал прекрасным чувством юмора и всегда был радостен. Он также являлся великим учителем, подобным ламе Еше. Однако я провёл с Ген Еше очень мало времени. Он хотел не жить в Буксе, а вести жизнь аскета и совершить паломничество по Индии. Пробыв в Буксе совсем недолго, он отправился бродить по Индии. Через некоторое время он стал мирянином, затем продемонстрировал болезнь и скончался в Индии.
Через некоторое время я отправился за учениями к ламе Еше. Чопел (произносится «Чомби»), староста моего класса и позже повар в монастыре Копан, впервые отвёл меня к ламе Еше за учениями, так как он учился у него уже давно. На самом деле геше Рабтен Ринпоче хотел, чтобы я получал учения у одного из его близких учеников, геше Тхубтена, образованного и очень хорошего монаха, но почему-то моя карма сложилась по-другому. Мой руководитель, Лосанг Гьяцо, тоже думал отдать меня в ученики геше Тхубтену.
Хотя мой руководитель говорил, что мне нужно учиться у геше Тхубтена, Чомби настоял на том, чтобы я получал учения у ламы Еше. Иногда мы вместе гуляли по холмам или ходили на речку купаться, и в один прекрасный день он просто привёл меня к воротам монастыря. Я сказал: «Дальше я идти не хочу. Не хочу учиться у ламы Еше! Хочу домой!». Чомби сказал: «Нет, пошли, пошли, пошли!». Он так сильно настаивал, что я прошёл с ним ещё несколько шагов. Но потом я повторил: «Нет, не хочу я туда идти!». Сделав ещё несколько шагов, я опять сказал: «Не хочу туда. Хочу вернуться». Продолжая в таком духе, я, наконец, оказался у двери комнаты ламы Еше. И снова заявил другу: «Не хочу туда. Хочу вернуться».
Я ждал снаружи, когда Чомби зашёл к Ламе. У меня не было с собой никаких подношений, потому что мы с Чомби просто гуляли. Чомби сам набрал немного риса в миску, поднёс его с хадаком и несколькими рупиями и спросил Ламу, могу ли я у него учиться. Я полагаю, Лама спросил, согласился ли на это геше Рабтен Ринпоче, и Чомби ответил утвердительно, хотя у геше Рабтена на уме было несколько другое. Поскольку Чомби уже сделал подношение, я нехотя вошёл в комнату.
У ламы Еше была крохотная комнатка посреди зарослей кустарников, сзади было окно, где гнездились муравьи. В комнате практически ничего не было – она была почти пустая. В ней были маленькая печка из индийского олова с дыркой внизу для растопки и только два горшка. Там также находились тексты, закрытые пластмассой, и жёсткая бамбуковая кровать, застланная бутанским тканым материалом. И всё. Он жил как аскет.
В тот первый день, поскольку у меня был титул «перерожденец», Лама посадил меня рядом с собой на кровать. Я думаю, то, что Лама с самого начала посадил меня на свою кровать, может быть причиной кармы, из-за которой я теперь сижу на троне.
Я вообще не понял учение, наверное, потому, что у меня не было хорошей мотивации. Лама учил о причине и следствии, но при этом устроил диспут на эту тему. Он говорил так быстро, что я подумал: «Почему он не может давать учение медленно?». На следующий день всё стало лучше, но в тот первый день я вообще ничего не смог понять.
Я думаю, у меня с ламой Еше существовала сильная кармическая связь на протяжении многих жизней, чтобы он мог мной руководить. Я пришёл к нему без намерения получать учения и даже отвергал эту идею, но карма была очень сильна. У меня такое впечатление, что, хотя я не хотел идти к нему в тот первый день, между нами существовала сильная связь из прошлых жизней, и именно она меня к нему привела.
Его Святейшество Серконг Ринпоче Дордже Чанг, воплощение Марпы, который жил и скончался в Непале, а сейчас переродился – ещё один из моих благих друзей. Многие ученики центров ФПМТ встречались с Серконгом Дордже Чангом и получали от него благословения, а одну женщину он посвятил в монахини. Я представляю Серконга Додже Чанга в поле заслуг, хотя никогда не получал от него особых посвящений или формальных учений по определённому тексту.
Живя в Букса Дуаре, я слышал много историй о том, как Серконг Дордже Чанг являл йогические деяния, немыслимые для обычных людей. Серконг Дордже Чанг иногда просто исчезал, и помощники не могли его найти. Ринпоче пропадал и неожиданно появлялся где-то ещё. Я слышал, что однажды, давно, непальская полиция посадила Серконга Дордже Чанга за решётку за проступок, которого он не совершал. Хотя никто не открывал дверь его камеры, на следующий день Ринпоче уже там не было; он вернулся в свой родной монастырь.
После того как мы с Ламой приехали в Непал, у меня было сильное желание встретиться с Серконгом Дордже Чангом. Однажды я пошёл увидеться с Ринпоче на вершину холма Сваямбхунатх с Ламой, Зиной Рачевской, нашей самой первой западной ученицей, и с Клайвом, из Лондона, другом Зины из Дарджилинга, который обучал Ламу английскому языку. Зине очень хотелось встречаться с ламами из различных традиций. Когда она жила у нас с Ламой, поскольку всегда ходила к разным учителям, Лама составил для неё список вопросов по Дхарме, чтобы она их им задавала.
Добравшись до вершины холма Сваямхунатх, мы стали у всех расспрашивать, где живёт Серконг Дордже Чанг. Мы пришли к двухэтажному дому, куда нас направили, и увидели, что по лестнице спускается монах, очень простой на вид. Я спросил у него, где пребывает Серконг Дордже Чанг, и монах сказал: «А, подождите тут немного». Я полагаю, что монах пошёл справить малую нужду, а затем опять поднялся наверх.
После этого и мы поднялись наверх, чтобы встретиться с руководителем Серконга Дордже Чанга. Когда мы вошли в комнату Серконга Дордже Чанга, монах, сидевший на кровати, оказался тем простым монахом, который ранее спускался по лестнице.
Обычно, если Серконгу Дордже Чангу задают вопросы о Дхарме, он на них не отвечает. Но если момент подходящий и у человека хорошая карма, Ринпоче проявляет мирную форму и может немного поговорить. Иначе Ринпоче часто является в гневной форме.
Наверное, тот день был особо благоприятен, потому что, когда Зина задала вопрос о том, как практиковать преданность гуру, Ринпоче дал краткое, но невероятно глубокое учение. Учение было так глубоко, а мои омрачения столь сильны, что я вообще не смог понять смысл его слов. Его голос был великолепен, но я понял только, что, если гуру сидит на полу, нужно думать, что там сидит Гуру Будда Шакьямуни. Это всё, что мне удалось понять. Я, по идее, выступал в роли переводчика, но учение было настолько богато, что я его не понял.
30
Шесть причин – это признание всех живых существ нашими матерями, памятование об их доброте, желание отблагодарить их за доброту, развитие любви, развитие сострадания и особого подхода, следствием чего является бодхичитта.