Вивея

Меня охватило бесконечное отчаяние. Наверное, я бы рухнула на колени, прямо перед алтарем, если бы Арчи не оказался рядом. Он просто развернул меня от изображения святых людей, взиравших меня со стен храма, и крепко прижал к себе. Я обхватила руками его талию и приникла к груди, так крепко, что было даже больно.

Моя щека, мокрая и горячая от слез, прижалась к нему. Я всхлипывала и кусала губы, в безнадежной попытке остановить это. Мои плечи подпрыгивали от рыданий.

Руки Арчи (широкие, сильные, теплые, грубые, но нежные, дарящие успокоение, оберегающие и еще миллионы слов, которыми я могла их охарактеризовать, но которые не находила) гладили меня по спине. Уверенно, сильно, так, чтобы я чувствовала. Так, как мне было необходимо. Его губы упирались мне в макушку и что-то шептали. Я не слышала или не могла разобрать слов от звона, стоящего в моих ушах, но чувствовала, что эти слова волшебным образом успокаивают меня.

-Может быть, я просто не должна была родиться? - Спросила я Ханта сквозь рыдания. Этот вопрос крутился в моей голове каждый чертов день, но я никогда не была достаточно сильной и смелой, чтобы задать его вслух. - Может, Бог так наказывает меня за то, что я родилась вопреки его воле? И теперь весь этот ад в моей голове - это его кара? Почему он так жесток, Арчи? Ну почему?

И снова бесконечный поток горячих слез, обжигающих кожу солью. Руки Арчи ласково обхватили мое лицо, а пальцы стали вытирать слезы. Бесконечно милый, но бесполезный жест, ведь на их место сразу бежали новые.

-Не говори так. – Попросил парень.

Я в отчаянном отрицании замотала головой и страстно зашептала:

-Нет, ты не понимаешь. Их нет, а я есть. И есть мои шрамы. И кошмары. И чувство, будто они все равно рядом. Но знаешь, чего нет? Надежды, что это пройдет. Ведь их нельзя вернуть. И нельзя успокоить мою боль, боль их родителей… И все это только моя вина. И мысль об этом просто разрывала меня на куски днем и ночью. Она не давала мне покоя, не позволяла нормально спать, есть, дышать. А еще я до смерти напугана, я постоянно боюсь чего-то, а чего – не знаю. Я оставила эти шрамы, но это слабое напоминание… По сравнению с тем, какие шрамы на сердце близких моих подруг оставила та ночь. После аварии я закрылась глубоко-глубоко в себе, а потом… Потом появился ты, Хант. – Я запнулась на фамилии парня и подняла на него глаза.

Внезапно отчаяние, боль, стыд за чувства, что я испытывала и даже злость поднялись во мне откуда-то из глубин, и я ударила парня в грудь. Он даже не шелохнулся. Это взбесило меня. Я ударила еще, сильнее, и еще раз. Он просто давал мне себя бить, и это раздражало меня еще больше и больше. Горячие слезы и злые слова, потоком неслись с моих губ:

-Зачем ты появился, Арчи, зачем? Я не могу быть счастливой, понимаешь?! Я не должна была жить, не должна! Я не имею на это права! Я не хочу этого! Я хочу умереть, также, как они! Тогда они простят меня! Тогда люди не будут так смотреть на меня! Тогда это все закончится, понимаешь?! А каждый день с тобой, он… Он заставляет верить меня… Ты заставляешь…

Очередная истерика снова вытянула из меня силы, и без того бывшие на исходе. Я, шумно дыша, отчего моя грудь и плечи буквально ходили ходуном, уткнулась лбом в многострадальную грудь брюнета.

-Вея… - Тихо позвал меня Хант, и я слушала, слушала его убаюкивающий голос. Мои глаза закрылись, позволяя ему проникать в мое сознание, успокаивая. – Быть счастливой – не преступление. Быть несчастной – вот что ужасно. И не только по отношению к себе, но и к твоим близким. И тем более… Тем более, к твоим подругам. Ты любишь их, верно?

Слезы снова заструились по моим щекам, откуда они только берутся? Он не спросил, любила ли я их. Он сказал, что я их люблю. Как много это значит для меня. Я кивнула, но, не рассчитывая, что парень поймет мой жест, проговорила прямо в его футболку:

-Да. Люблю. Люблю.

-И они тебя любили, я уверен в этом. Тебя невозможно не полюбить, Вивея Прей. – Здесь он замолчал, как будто сам с удивлением обдумывал свои слова. Но пауза была недолгой: - И неужели ты, зная своих подруг лучше, чем кто бы то ни был в этом мире, считаешь, что они не желают тебе счастья? Разве ты бы не хотела того же, для каждой из них?

-Но они не смогут…

-Зато сможешь ты. Ты сможешь осуществить все их мечты, в память о них. И то, что ты будешь смеяться и улыбаться, встречая новый день без боли в сердце, вовсе не значит, что ты забудешь их. Узы, связывающие вас, никогда не исчезнут. Ведь они глубоко в твоем сердце, Вивея.

Как будто сговорившись с парнем, мое сердце сжалось и в груди стало горячо. Мои руки крепче вцепились в мокрую ткань его футболки, а горлу пришлось проглотить очередной комок:

-Я не знаю, смогу ли…

Губы парня нашли мой висок, чтобы поцеловать. Странно, а я думала, что он меня оттолкнет. Но нет, его руки обнимают меня только сильнее, а губы целуют нежнее.

-Сможешь. Ты должна. Должна жить за Эмили, Эшли и… Камелию… - Имена подруг из его уст звучали так непривычно, что я вздрогнула. – Потому что пока ты жива, память о них живет вместе с тобой. И ты должна прожить жизнь так, как они бы этого хотели. А еще, твои родители, пожалей их. И твои друзья…

-У меня больше нет друзей. – Вяло возразила я.

-Ты думаешь так даже теперь, после того, что сегодня произошло? Я видел, как горели твои глаза, когда ты общалась с тем блондином, и той маленькой девчонкой… Никто не просит тебя кидаться в омут с головой, но если к тебе делают шаг, почему бы не сделать один единственный шаг навстречу? – Арчи запнулся на миг, прежде чем продолжить: - И еще у тебя есть я. И я буду рядом, чтобы помочь тебе. Ты не осталась одна, Вивея. Ты не одна.

Последние слова парень прошептал мне на ухо, обжигая своим дыханием. И я поняла, что верю. Хочу верить. Хочу жить. Хочу. Хочу!