Страница 5 из 18
Чтобы воплотить этот сон в жизнь, нам нужно проснуться. Тогда мы сможем полноценно родиться, стать до конца живыми. Мы станем ответственны перед болью и радостью, перед миром и тем, что находится за его пределами.
Существует теория, что ощущение отдельного Я впервые возникает, когда младенец не получает груди. Согласно другим выводам, это ощущение возникает в процессе рождения. Многие убеждены, что это чувство отдельности Я, противопоставленного другому, само собой разумеется: оно связано с наличием тела. Другие уверены, что оно возникает, когда внимание по ошибке принимают за сознание, когда тени, мелькающие на экране, принимают за свет, который их порождает. Палец, указывающий на Луну, путают с лунным светом, который позволяет видеть его. Впрочем, неважно, что является источником этого напряжённого, самоуничижающего, самовозвеличивающего чувства отдельности. Когда человек осознаёт, что обладает сознанием, он заново рождается и получает возможность взаимодействовать с другим, а не просто соотноситься с ним. Возможно, именно осознание этого первого чувства разобщённости даёт толчок для движения к единству. Оно усиливает наше стремление к тому, чтобы Я и другой стали Едины на пути к целостности.
Чем глубже мы сознаём свою разобщённость с другими, тем увереннее мы стремимся к тому, чтобы родиться в качестве души – источника исцеления.
Рождаясь, мы изнутри попадаем во внешний мир. Однако затем, ради завершения этого рождения, ради полноценного рождения, человек отправляется в глубину, чтобы исследовать природу тела и ума, сердца и того, что выходит за их пределы. Чем лучше мы взаимодействуем с прекрасными уровнями ума, которые мы зовём «сердцем», тем свободнее мы сможем присутствовать из простора бытия, который охватывает собой наши, кажущиеся различными, «слишком человеческие» черты.
Когда наше стремление к целостности заставляет нас осознать, насколько неполноценными, ограниченными являются наши отношения, ум и сердце могут полностью обратиться навстречу другому человеку в осознанном, прочном союзе. Тогда мы начинаем осознавать, что наше отношение к уму и телу отражает наше отношение к самой жизни. Чем милосерднее мы способны относиться к боли – проявлять действенное сострадание, – тем больше у нас свободы, чтобы отпускать прошлое и всем сердцем принимать жизнь. Именно такая жажда осознанности и готовность к развитию превращают наши тело и ум из тюремной камеры в лабораторию.
Однако после рождения нас ждёт ещё одно рождение. Это «обретение своей сущности», индивидуация души, благодаря которой человек открывается неведомым прежде сторонам жизни и уровням сознания. Это рождение происходит, когда его тело и ум, рождённые для отдельного существования, обнаруживают новые уровни бытия. Такое более глубинное рождение происходит, когда рождённый открывает для себя то, что буддисты называют «нерождённым», – то, что предшествует рождению и выходит за пределы смерти, бессмертную истину своей подлинной природы.
Как показывает наш опыт, люди, стоящие у порога смерти, часто говорят такие вещи, в которых проявляются отчаянные противоречия жизни, стремящейся к полноценному воплощению. Действительно, кажется, лишь немногие по-настоящему рождаются до того, как умрут. Большинство людей проживают черновой вариант своей жизни, отказываясь стоять на обеих ногах. Многие как бы прыгают на одной ноге, другой ногой оставаясь в утробе. А затем удивляются, почему смерть и отношения – такой тяжёлый опыт. Такие люди слишком неустойчивы, чтобы исследовать, изучать себя и отпускать, – а это необходимо, если мы хотим подняться над банальными сюжетами старого ума, привносящими в нашу жизнь хаос.
Впрочем, некоторые из нас, заметив в себе это глубочайшее стремление к целостности, делают всё возможное ради обретения свободы. Они даже не побоятся теней, которые ум отбрасывает на сердце. Тем не менее, чтобы родиться, нужно приложить усилия. Нужно развивать в себе такие качества, как честность, терпение, наблюдательность, прощение, доброта, готовность к риску, и стремиться полноценно войти в мир, невзирая на родовые муки и сомнения, возможно, склоняющие нас оставаться на безопасной территории – на территории привычной боли и неопределённой тревоги. Нужно научиться взаимодействовать с вытесненной печалью любимого человека, воспринимая это как часть работы над собой. Быть в отношениях – значит открываться жизненным страданиям другого, это путь к самому себе.
Чаще всего те, кто решается на полное воплощение в мире, бросая вызов смерти, находят тропу, ведущую в глубину сердца, и учатся переживать безусловную любовь. Когда сердце соединяется с умом, процесс нашего рождения наконец подходит к концу.
Многие люди любят так называемые экстремальные виды спорта, потому что, как они говорят, эти виды спорта позволяют им чувствовать себя «живыми». Человеку приходится напрягать внимание, чтобы выжить, и обострённое чувство присутствия ведёт к более глубокому переживанию жизни. Впрочем, прыгать в пропасть, привязав себя за ноги резиновым жгутом, или шагать с обрыва, держа над головой подобие шёлкового платка, смягчающего падение, – не единственный способ погрузиться в настоящее. Необходимость присутствовать в отношениях также требует от нас внимательности – лишь она позволяет их сохранить. Внимательность побуждает нас сосредоточиваться на живом настоящем и ведёт к такому же «великолепному чувству жизни», которое, по признанию многих любителей прыгать с парашютом, летать на дельтапланах и взбираться по скалам, практически вызывает зависимость от этих видов спорта. Моменты неопределённости в отношениях, подобно моментам рождения в этом странном и жестоком мире, полном противоречий и страдания, целиком захватывают нас и заставляют сосредоточиться на насущных вопросах, а также на пространстве нашего ума.
Поэтому, конечно, доверительные, осознанные и ответственные отношения – это опаснейший вид спорта и величайшая задача жизни. Они вскрывают как наши глубочайшие стремления и страхи, так и подлинную заботу друг о друге. Они показывают наши воплощённые возможности и те возможности, которые лишь ожидают осуществления. Такие отношения, когда мы делаем шаг в пропасть, бросая вызов силе притяжения, позволяют нам яснее и яснее ощущать лёгкость бытия, пульсирующую в нас, гораздо отчётливее чувствовать своё присутствие, которое во всей полноте его переживания мы, быть может, назвали бы Богом.
В одиннадцатилетнем возрасте, находясь в детском лагере, я заметил на стене одного деревенского дома в Новой Англии вышивку, помещённую в рамку, которая гласила: «Бог есть любовь». Тогда эти слова звучали крайне странно для моего ограниченного, воспитанного в ветхозаветном духе сознания. Однако теперь, после тридцати пяти лет духовной практики, я уверен, что лучше не скажешь. Бог, которого мы ищем, – это безусловная любовь, Возлюбленный, наша изначальная свобода. Но зачастую ум и сердце находятся в разладе и ищут Бога по-разному. Для ума Бог – то самое Высшее Существо. Поэтому ум стремится к «собственным достижениям», к полнейшей реализации личного потенциала, своего высшего бытия. Однако для сердца Бог является не столько конкретным Высшим Существом, сколько полнотой бытия. Поэтому сердце стремится к переживанию универсальной, всеобщей сущностной природы, которую можно назвать только словом «любовь».
Бытует мнение, что в промежутке между воплощениями у нас есть возможность увидеть своё «настоящее лицо». (Возможно, то же самое происходит и между отношениями.) Будь то ваша изначальная личность, которая раскрывается в процессе интенсивной психологической работы, или непосредственное переживание своей сущностной природы, возникающее после продолжительного духовного поиска, – в этот момент вы заглядываете за грань «известного» и за грань нашего маленького мира. Тогда можно почувствовать, словно вы заново рождаетесь. Такое рождение нередко воспевают поэты.