Марцелл

   - А что нужно делать, товарищ лейтенант? - подал голос Скрылев.

   Зам Л. Вакенада молчал. Он думал, стоит ли вообще брать нас с собой. Похоже, он вот-вот должен был передумать.

   - Ты как, сможешь нести? - спросил он меня.

   - Да, - сказал я почти уверенно.

   Еще некоторое время зам Л. Вакенада молчал.

   - Хорошо, - сказал он наконец. Чем-то мой ответ его удовлетворил. - Тогда следи, пожалуйста, за ним. - Он показал на Скрылева.

   Потом мы вышли. В пустом коридоре гулял сквозняк, и ноги мои тотчас напомнили о том, что я забыл надеть носки. Скрылев изо всех сил пытался идти прямо и не хромать - получалось довольно комично. Мы молча дошли до приемной и столкнулись с каким-то небритым пожилым гражданским в кожаной куртке.

   - Наконец-то! - воскликнул он, увидев нас.

   Зам Л. Вакенада нетерпеливо отмахнулся, и тут я заметил, что руки у небритого гражданского в крови. Скрылев, заметив то же самое, приглушенно ойкнул. Зам Л. Вакенада презрительно скривился, буркнул: "Пошли" - и вчетвером мы вышли на крыльцо.

   Сырой ночной ветер коснулся лица. В свете лампочки, висящей на козырьке подъезда, я увидел большой неуклюжий фургон, заполнивший наш дворик полностью. Фургон работал на холостых оборотах и еле заметно подрагивал, как пережившая свое время стиралка. Задние дверцы фургона были распахнуты, у подножки, ссутулившись, стояла сестра Зоя. Она, кажется, плакала. Я не видел ее лица, она стояла спиной, но и этого было достаточно - в груди у меня что-то неприятно заныло то ли от жалости, то ли от страха. Я вдруг совершенно отчетливо понял, что не хочу приближаться к фургону. Однако нужно нам было именно туда.

   Мы торопливо спустились с крыльца и приблизились вплотную к фургону. Зам Л. Вакенада отстранил сестру Зою, и я увидел, что в салоне на дощатом полу плечом к плечу лежат два тела. Я не сразу понял, что это товарищ полковник Македонский и спаситель мой, майор Л. Вакенад. Люди вообще очень сильно меняются, когда умирают. Впрочем, эти были еще живы. Македонский, например, сверлил нас мутным обозленным взглядом и вид имел такой, будто изо всех сил тужился задержать дыхание. Если бы не его мокрый от крови китель, не плач сестры Зои, не это чертово усиление посреди ночи, ей богу, я бы засмеялся.

   - Ну, что встали? - осведомился зам Л. Вакенада, выводя всех из ступора. - Зоя, почему не в операционной? Сейчас же наверх.

   Сестра Зоя не пошевелилась. Она смотрела на своего мужа, глаза у которого были закрыты. Вообще Л. Вакенад выглядел неважно. Насколько я мог судить, по нему прошлись длинной очередью и только каким-то чудом он мог еще дышать.

   - Зоя! - крикнул зам Л. Вакенада и потряс ее за плечо. - Бегом наверх! Слышишь?

   Сестра Зоя раскрыла рот, хотела что-то сказать, но не смогла.

   - Послушай, - сказал зам Л. Вакенада. - Все будет хорошо. Слышишь? Иди наверх и помоги Ирме.

   - Д-да, - пролепетала сестра Зоя и закивала. - Да, да. Сейчас.

   Она, наконец, сделала первый неуверенный шаг назад, споткнулась, пискнула, потом повернулась и побежала. Проводив ее взглядом, зам Л. Вакенада посмотрел на меня и раздраженно спросил:

   - Где эти олухи?

   Я покачал головой. Я понятия не имел, где эти олухи.

   - Олухи, - сказал вдруг Македонский отчетливым басом. Мы ошеломлено замерли. - Олухи! - заорал он во все горло. - Свиньи! Скоты! Посреди улицы! Перестреляю!

   - Давай носилки, - сказал зам Л. Вакенада.

   Я сначала не понял, где мне их брать, но потом увидел - носилки лежали у ступенек, именно о них споткнулась сестра Зоя. Я кинулся за носилками.

   - Рвань! - кричал Македонский, брызжа красной слюной. - Дикари вшивые! Щ-щенки!

   - Заткнись! - прикрикнул зам Л. Вакенада.

   Но и без этого Македонский зашелся кашлем. Он кашлял, пытаясь поднять отяжелевшие руки, сжимал кулаки, морщился, ворочался, сгибал ноги в коленях, задевал неподвижного Л. Вакенада и размазывал кровь по дощатому полу... Я поднес носилки. Скрылев взялся за ручки с одного краю, я - с другого. Наблюдая за всем этим, зам Л. Вакенада выматерился.

   - Что встали? - осведомился небритый гражданский. - Мне ехать надо, а там патрули по всему городу.

   - Как они понесут? - недовольно отозвался зам Л. Вакенада. - Ты его руку видел? - Он показал на мою пухлую кисть. - Где эти олухи? - снова спросил он меня.

   - Не знаю, - сказал я виновато.

   - Олухи, - сказал Македонский с натугой. - Именно олухи. Профукали. Профукали, свиньи! Прямо под носом. Теперь расхлебывайте! - Он снова закашлялся.

   - Я понесу, - сказал небритый гражданский. - И ты, - сказал он заму Л. Вакенада. - А они помогут.

   Зам Л. Вакенада покачал головой и с отвращением сплюнул.

   Он был прав. Вдвоем здесь не справиться. Ступеньки на второй этаж, где находилась операционная, очень крутые. Необходимо четыре человека как минимум. И желательно, очень здоровых человека... Я представил, как буду нести носилки, и как моя пухлая кисть затрещит от напряжения, и как долго потом все это будет заживать. Господи, подумал я. Мне стало плохо. Нет уж, обойдусь. Калечиться из-за какого-то труса я больше не намерен. Хватит одного Павла... Я был просто уверен, что Быков струсил. И двое других - как их там?.. - Руднев и Чернышев. Тоже мне, бойцы. Защитники Родины. Солдатики...

   На крыльце вдруг появился Быков. Один. Никаких объяснений больше не требовалось.

   - Бегом сюда! - скомандовал зам Л. Вакенада.