Страница 119 из 147
Тут Риз криво улыбнулся и ехидно произнес:
– Ты хочешь сказать, Джон, если я правильно тебя понял…
– Я хочу сказать Риз, – перебил его Джон, – только то, что я уже сказал. Я просто увидел вдруг и что-то хорошее в том, что сейчас происходит. Человек мал. Но изредка, и зачастую благодаря случайным обстоятельствам, или же, ещё реже, своей внутренней силе, он вырастает до…
– Что-то ты замудрил, дорогой, – подошедшая Эмили обняла Джона за плечи. – Может, потанцуем?
Джон не нашелся что ответить, слегка крякнул, опростал стакан, и, отставив его на стол, обнял Эмили в ответ. Кто-то заиграл на деревенской скрипке, как и когда-то в самое первое собрание на площади. Люди танцевали и радовались. А Джон мысленно витал где-то поодаль. «Ну почему, почему же человек, – думал он, – так жалок и нищ духом, когда купается в роскоши и достатке? И отчего тот же самый человек может возвыситься до небес, когда приходит общая беда, когда необходимо пожертвовать собой ради всего своего племени? Ну почему так? Отчего мы так несовершенны, изменчивы, вечные заложники меняющихся как в калейдоскопе обстоятельств…»
– Джоооон! – уже на ухо крикнула ему Эмили. – Ты вообще меня слышишь? Третий раз тебя спрашиваю.
– А?
– Ты не замёрз?
– Да нет, что ты. Ты же рядом со мной, – нашёлся Джон.
– Ишь ты, каков ковбой, – заулыбалась Эмили. – Овчинка выделки стоит, а?
– О чём это ты?
– Да я просто так. Ты вечно улетаешь в свои небесные дали. А тут ещё люди есть с тобой рядом. – Она посмотрела ему прямо в глаза. – Твои люди. И я с тобой здесь. Рядом.
– Давайте ещё выпьем! – радостно прокричал Джон.
Через час-другой люди начали расходиться. Слышался смех, шутки, спонтанные возгласы. Уилл с Джоном задержались, присев за столик и раскурив трубки. Некоторое время они молчали, выпуская сладкий дым.
– Джон, ты ведь мне жизнь спас, – нарушил, наконец, тишину Уилл. Голос у него был какой-то хриплый, неузнаваемый. Джон посмотрел на него. Мортон глядел куда-то в другую сторону, на чернеющие верхушки деревьев в лесу, виднеющихся вдали. Наконец, он повернулся к Джону и протянул тому руку.
– Сочтёмся, дружище! – улыбнулся Уилл, и сердце Джона радостно заколотилось. Он с чувством произнес:
– Ну, это ж просто боевой момент. Всю жизнь у нас случаются подобные ситуации, какие-то более критичные, какие-то менее, но…
– Понимаю. – Они снова немного помолчали. – Что думаешь о будущем? – продолжил Уилл. – Вопрос, вероятно, в нашей ситуации уже риторический, но всё же.
– Да, риторика это или нет, но вопрос, действительно, самый нынче насущный для всех. Так вот, что я думаю. Культуру пора поднимать в нашем городе.
Уилл от неожиданности чуть не поперхнулся трубкой, кашлянул пару раз, опустил трубку на колени и удивленно посмотрел на Джона.
– Ты что, хочешь сказать, что люди сейчас…
– Я уверен, Уилл, что, во-первых, в Рибчестере остались именно те люди, у которых ещё есть что сказать, которые ещё не на сто процентов реализовали себя в этой жизни. Кто знает – может что-то изнутри подсказало им зачем-то остаться, а не бежать с кучкой людей к ещё большей кучке горемык, чтобы всё равно быть заваленными снегом.
– Ну, ты мечтатель! – протянул Уилл и улыбнулся. – Да просто многие не захотели покидать свои дома, в которых прожили всю жизнь.
– Возможно. Но вот Эмили – она не такая. Я думал, что знаю о ней всё и вижу насквозь. И только недавно я осознал, как сильно ошибался в ней все последние годы.
– Ну хорошо, так что же ты хочешь? Журнал что ли наш на площади зачитывать? – Уилл вдруг по-отечески снисходительно заулыбался. – Ну, не смеши, Джон, друг мой! Вот если ты паёк людям дополнительный выдашь, да по большой поленнице дров – их радости не будет предела!
– Не хлебом единым, Уилл. Скоро события скажут нам сами за себя.
– Ладно. Но я, в общем-то, не об этом хотел тебя спросить. – Он помолчал. – Я про снег. Какие у тебя предчувствия?
– Я не знаю, Уилл, ничего насчет этого не знаю. Могу сказать только, что независимо от того, что будет дальше – сейчас я практически счастлив. Жизнь стала максимально естественной, настоящей, близкой к природе и первобытному существованию. И мы перестали выдвигать какие-то лозунги, мы нашли себе реальное дело. Наконец-то жизнь стала наполненной!