Изгой. Истерзанные крылья

Найдя опору для ноги, я начал свой путь. Когти позволяли зацепиться за неровности и выступы в каменной кладке и медленно, но верно, я продвигался вперёд. Снизу слышались подбадривания и шутки, но я не нуждался в дополнительной мотивации, чтобы поскорее добраться до Эстель. За три дня до свадьбы невесту оставляли в башне в окружении женщин и не позволяли жениху взглянуть на нее даже одним глазком. И теперь дикое желание увидеть Эстель и сжать ее в объятиях стремительно гнало меня вперёд. Один раз я оступился и едва не сорвался, но удачно зацепился когтями об окошечко одного из этажей башни. Толпа внизу разочарованно выдохнула, а я усмехнулся. Слишком велика была моя потребность поскорее добраться до невесты, чтобы развлекать за свой счёт публику.

И наконец – вот оно, последнее окно. И вот она - передо мной.

Как и все невесты айранитов, Эстель была облачена в свадебный наряд алого цвета, олицетворявший собой Пылающие горы, каковыми их вершины действительно становились в закатный час. Ее волосы были украшены цветами в тон платью, но прекраснее всего были глаза, в которых светилась радость. Я протянул к ней руки и, когда она шагнула в мои объятия, победно выпустил за спиной крылья, давая всем понять, что невеста завоёвана мной отныне и навсегда.

Под аплодисменты и торжествующие возгласы я подхватил смеющуюся Эстель на руки, и полетел вниз, к арене, где нас уже ждал наварх, чтобы провести свадебную церемонию.

Десять минут спустя Эстель стала моей женой. Наши жизни окончательно сплелись в единое и неразрывное целое.

***

Несколько лет спустя

- Перестань озорничать, Таллис, и у тебя всё получится. Ещё. Сосредоточься.

- Дедушка обещал научить меня владеть двуручным мечом, если я перестану называть его дедушкой.

- Неужели?

Я поджала губы, представив грозного деда Фарама, который готов был пойти на сделку с внучкой, чтобы не слышать обращения, что не было принято у айранитов. Но маленькая Таллис умудрялась вносить в этот строгий и выверенный порядок небольшой хаос, который впоследствии становился нормой.

До того момента, когда у нас с Киараном родилась дочь-полукровка, судьба таких детей в клане айранитов была незавидной. Своего рода изгои, выполняющие самую грязную работу, они каждый день были вынуждены заслуживать себе право на существование среди себе подобных. Однако Таллис смогла стать исключением, и любовь, что способна была вызвать эта малышка у всех кругом, к ней испытывали даже самые нелюдимые и мрачные воины клана.

- Дедушка пусть тебя учит всему, чему ты пожелаешь научиться, а сейчас не отвлекайся. Сосредоточь внимание на листьях. Что ты видишь и что чувствуешь?

- Я вижу сморщенные сухие листья и чувствую, что мне хочется зевнуть.

Покачав головой, я всё же не удержалась от улыбки и поднялась с земли, отряхивая длинную юбку. Пожалуй, я слишком поторопилась с тем, чтобы начать учить дочь делу ведовства. Вместо этого ей было гораздо интереснее проводить время с отцом и Фарамом, изучая военное искусство.

- Ладно, идём. Пока оставим наши занятия. Но твоя сила, которой ты обладаешь, может тебе пригодиться в будущем. Не стоит ей пренебрегать.

Протянув дочери руку, я дождалась, пока в неё скользнёт маленькая тёплая ладонь, и повела Таллис к выходу из леса.

Пробираясь через чащобу следом за Таллис и стараясь идти неслышно, я испытывала смесь страха и тревоги и пыталась собрать воедино хаотично скачущие мысли, чтобы понять, что мне делать дальше. По всему выходило, что дочь направлялась к северной границе земель айранитов, и судя по её решительно настроенному виду, шла, отчётливо зная, куда ей нужно. Ещё утром я заметила, что Таллис выглядит встревоженной и что-то задумывает, а едва наступил ранний вечер, дочь сообщила, что идёт отдыхать, хотя на время перед ужином у неё были свои планы - близилась тренировка с Фарамом.

И когда Таллис почти незаметно выскользнула из дома с сумкой наперевес и направилась в сторону леса, мне ничего не оставалось, как последовать за нею.

Нехорошее предчувствие было таким острым, что я едва сдерживалась, чтобы не окликнуть дочь. Но, разумно предположив, что дальше границы уйти я ей просто не позволю, шла следом, рассчитывая узнать её тайну. В противном случае, Таллис могла просто солгать, что пошла пройтись по лесу, если бы посчитала, что никакой опасности в том месте, куда она направлялась, нет. И никакие доводы, что князь слишком изобретателен и способен на всё, Таллис бы не переубедили. В следующий раз она бы непременно нашла способ улизнуть из дома, когда я перестану быть настолько бдительной.

Когда до границы земель оставалось несколько сотен шагов, дочь приостановилась, будто желала понять или вспомнить, куда ей нужно дальше, постояла так немного и свернула вправо.

Я последовала за ней, уже почти не скрываясь и ускоряя шаги. Сердце в груди стучало, как сумасшедшее, отбивая какой-то бешеный ритм. Несмотря на то, что я почти бежала следом за Таллис и заслышать меня для неё бы не составило труда, дочь так ни разу не обернулась, укрепляя во мне подозрения, что с ней случилось что-то нехорошее. Например, она слышала зов и не могла ему противиться.

- Наконец-то! - выдохнула она, опускаясь на колени, когда достигла места назначения - большой кучи листьев и мха. Слава всем богам, за пределы земель она не вышла, и это означало, что пока мы с Таллис в безопасности.

Я замерла на месте, наблюдая за дочерью, но не спеша обнаруживать своё присутствие. Пока ничего страшного не происходило, и это успокаивало.

Таллис вынула из холщовой сумки какой-то свёрток, в котором оказался кусок свежего мяса, положила его на землю перед кучей листвы и, сложив руки на коленях, принялась ждать. Ни единого движения, ни единого звука. Таллис ждала неизвестно чего, и я поймала себя на том, что тоже застыла и жду вместе с ней.

Прошло немало времени прежде чем я поняла, зачем дочь убежала в лес. Сначала ничего не происходило. Таллис так и продолжала сидеть без движения, я - наблюдала за ней. Но вот из кучи листьев высунулся чей-то любопытный нос, обвёл воздух, втягивая его в себя с довольно громким шумом. Потом - когтистая полосатая лапа. А следом - показалась вся морда, вид которой заставил меня испуганно охнуть.

Звук получился слишком громким. Животное, которое пряталось ото всех, исчезло в ворохе листвы, и дочь жалостно выдохнула:

- Я так и знала, что ты её напугаешь.

Скрываться и дальше повода не было. Я подошла к Таллис и, устроившись рядом с ней, поинтересовалась:

- И давно ты поняла, что я неподалёку?

- У самого дома.

- Почему ушла одна и не позвала с собой?

- Ты бы меня отговорила. Ну, или попробовала бы отговорить.

Я сделала глубокий вдох. С одной стороны, дочь заслужила хорошую взбучку от меня, а заодно от Киарана и наварха. С другой - ничего страшного не произошло.

- Кто это? - указала я на логово неизвестного животного. - Кто здесь живёт?

- Не живёт. Прячется. Я прячу её здесь.

- Кого?

- Её зовут Сетия. Это крылатая кошка. Знаешь, какая она ласковая?

Ласковая, ну-ну. И размером с ротвейлера…

- Ты… уже бывала здесь одна?

- Ну, конечно! Дважды я приносила ей еды. Ну и, когда мне её подарили, я… тоже здесь была.

- Тебе её - что?

Сердце снова забилось где-то в горле. Я вскочила на ноги и принялась озираться, словно ждала, что каждую секунду из-за деревьев выйдет кто-то, кто заманивал сюда нас с Таллис.

- Мама, перестань так нервничать. Ничего не произошло. Смотри!

Она снова указала на ворох листьев, из которого, уже смелее, вновь высунулась кошачья морда с двумя глазами разного цвета. Сетия воззрилась на меня, а я - на неё. В голове моей мелькнула и тут же исчезла картинка: я и бабушка в пригороде Парижа. Ветерок ласковый, словно подчиняется чьей-то неведомой силе. Прикасается к коже невесомо и нежно. А солнце такое яркое, что кажется, затапливает всё кругом золотистым светом.