Моя сумма рерум

И, действительно, один машинально обернулся на голос и поискал глазами того, кто это крикнул. Он-то и получил удар первым. Очень точно, в самый кончик подбородка. Именно так Тифон вырубил меня в Башне, но тогда, можно сказать, погладил, а здесь уже мочил в полную силу.

Остальные не ожидали, что он кинется на них первым. Поэтому, когда первый парень свалился мешком, слегка замешкались. В этот момент Тифон резко схватил за грудки ближайшего кавказца и шебанул головой ему в нос. Но на этом успехи Тифона закончились. Получив удар под колени, он присел, потерял преимущество, и следом на него обрушилась серия крепких, тяжелых ударов по голове, спине, ногам. Отвечать он просто не успевал. Было ясно, что у него никаких шансов.

Парни были спортивные, натренированные и лупили так, словно делают это каждый день, без наездов и распаленного азарта драки. Просто лупили. Испытывая ровно столько эмоций, сколько можно испытывать к боксерской груше, например.

И тут выскочил Лёха, он скинул куртку и метнулся к ним, вломил одному в ухо, а другому пнул в колено, тот присел. Появление Криворотова было неожиданным, и когда чуваки переключились на него, Тифон смог выпрямиться и вернуться в стойку. Гарики засвистели и заулюлюкали.

Когда только Лёха выскочил, у меня появилась реальная надежда, что они смогут отбиться. Потому что он тоже отлично понимал, что делает и, похоже, участвовал в подобном.

Но я просто слишком много смотрел разного кино, где главные герои обязательно должны победить. В реальности же ничего такого не произошло. Буквально через пару минут чуваки сбили Трифонова с ног и стали пинать. Тот, что с кастетом всё норовил пробить через блок, а когда увидел, что Лёха согнулся под ударами, вмазал ему снизу этим кастетом прямо в лицо.

На улице уже почти совсем стемнело, но черная, в призрачном свете сумерек, кровь была видна отлично, и она заливала всё вокруг.

То, что я не могу ничем помочь ребятам, было очевидно, однако с каждой секундой происходящего чувствовал, как всё ниже и ниже лечу в пропасть своего ничтожества.

Что бы сделали они, окажись я на их месте? Ответ сомнений не вызывал.

Вроде бы и знал их всего ничего, но без всякого взаимовыгодного сотрудничества, они смогли стать для меня такими важными и нужными, что от каждого обрушивающегося на них удара, от каждой пролитой капли крови у меня буквально разрывалось сердце.

Толпа вокруг бурлила и радовалась. Кто-то сзади говорил, что давно хотел посмотреть, как Трифонов получит люлей. Смеялись над тем, как Лёха безрезультатно пытается подняться на колени. Обсуждали чуваков, кто из них «красавчик», а кто увалень. Рассказывали кто из них чей брат, и кто кого знает. Многие подоставали телефоны и снимали.

Неожиданно к мочилову присоединился Гарик. Просто выскочил в круг и пнул ногой Тифона сверху, точно пытаясь втоптать в светлые камни брусчатки. Мерзкий, унизительный поступок, такой подлый, что от негодования во мне всё перевернулось.

Наверное, если бы Гарик не выскочил, я бы так и стоял терзающимся и страдающим столбом. Но эта его выходка полностью спутала моё сознание. Я так озверел, так обозлился, что уже ничего не соображал. Ломанулся в круг и бросился прямиком на Гарика. Драться я не умел, и бить тоже, но всё произошло как-то само собой. В темноте он и сообразить не успел, что произошло. Я ударил его вслепую по лицу, схватил за куртку, за шею и стал отчаянно мутузить. Он попытался отцепиться, но я очень крепко держал за шею, поэтому мы вместе рухнули на землю, прямо возле общей каши. И в первый момент, пока Гарик ещё не успел сориентироваться, я несколько раз ударил его в живот. Но потом он уперся ладонью мне в подбородок, и когда я невольно запрокинул голову, ударил в челюсть.

Я свалился набок. Гарик поднялся, яростно пнул меня ногой и, подняв за шиворот, поволок. Пацаны расступились, пропуская его. Пару метров протащил так до лавочки, потом схватил за волосы и со всей дури припечатал об неё. Затем ещё раз и ещё.

Эндорфины заработали на полную мощь. Я почти ничего не почувствовал. Только время от времени что-то сотрясалось в голове. А так, ни боли, ни страха, ни единой мысли. Орущие над нами голоса превратились в далёкий, уплывающий шум. И всё остальное тоже отдалилось, словно я на время оставил своё тело и пошёл погулять в иные миры и пространства. Не то, чтобы мне было нормально, мне было никак. В тот момент меня во мне просто не было.

========== Глава 35 ==========

Первое, что я почувствовал предельно отчетливо, это тошнота. Страшная, давящая и переполняющая. Совершенно не понимая, кто я и где, перевернулся, кое-как приподнялся на колени, и меня вывернуло. Лишь только потом открыл глаза, точнее, разлепил от запекшейся крови. Я стоял на четвереньках возле лавочки, о которую меня бил Гарик, и на её сидении остался смазанный кровавый след.

Хорошо, что хоть додумался перевернуться, а то ведь если людей тошнит лёжа на спине, то они и захлебнуться могут. Осторожно потрогал нос. И лоб. Кровь сочилась откуда-то из центра головы, чуть выше. Вокруг никого не было. Я прислушался к себе. Кроме головы ничего не болело.

Осторожно, опираясь о лавочку, я встал.

Трифонов сидел, крепко обхватив голову руками, словно избиение ещё не прекратилось. Лёха лежал на спине, прижимая одну ладонь к лицу, а второй утирая сочащуюся кровь с подбородка. Его затоптанная куртка валялась неподалёку. Они не разговаривали. Но были живы.

Я медленно подошел к ним. Вместе с моими шагами всё вокруг плавно покачивалось.

Тифон шмыгнул носом, снял руки с головы, кроваво сплюнул, поднял голову, и я увидел какой он «красивый». Лицо было лиловое, даже ссадин не различишь.

— Ну зачем я смотался от мамы? — простонал Лёха, держась за щёку.

Кровь сочилась сквозь его пальцы, капала на брусчатку и поблескивала в отдаленном свете фонарей.

По дороге прошли люди. И я услышал в наш адрес «алкашня».

Осторожно, чтобы не наклонять голову, опустился на корточки возле Лёхи и приподнял его руку. А когда увидел что под ней, снова вывернуло.

— Чё там? — Лёха попытался привстать на локте, но кровь полилась сильнее, и он снова откинулся на спину.

— Мясо, — простонал я.

Он смачно выругался и позвал:

— Тиф, эй ты-то как, чувак?

— Жив, — откликнулся тот. — Кажется.

— Нужно в больницу, — сказал я.

— Мне не нужно, — ответил Трифонов.

— Лёхе точно нужно. Его кровищей тут вся площадка залита.

Тифон бросил косой взгляд на Лёху, попробовал встать, но охнув сел обратно.

— Давай неотложку вызову, — предложил я.

— Иди в задницу, — сказал Тифон. — Какая нахрен неотложка?

— Сам иди, — сказал я и позвонил в скорую.

На удивление приехали они очень быстро, или мне так показалось, потому что из-за головокружения, я то и дело терял ощущение реальности.

У Лёхи оказалась разорвана щека, у Тифона, возможно, сломаны рёбра, плюс «множественные ушибы» у всех и на всех частях тела, остальное «на месте» диагностировать не могли.

На мою голову поглядели и сказали, что разбита не сильно. Протерли спиртом, заклеили. Собирались нас всех погрузить и отвезти в травмпункт. Но поехал только Лёха, потому что щёку ему нужно было зашивать, а мы с Тифоном отказались.

Какое-то странное состояние апатии и пустоты. Меня даже не волновало сколько времени и что дома начнут искать. Думал, уже поздняя ночь, но глянул в телефон, оказалось только шесть.

— Так я не понял за что? — сказал я, когда врачи уехали.

— А я понял, — Тифон всё ещё сплёвывал накапливающуюся во рту кровавую слюну. — Очень доходчиво объяснили. Пакет с наркотой Смурфика хотят.

Мы помолчали. Было как-то грустно. Опустошенно. Но я чувствовал плечом его плечо, и единственная согревающая мысль была о том, что я не остался стоять в стороне, пусть и не помог, но мы были вместе.

— Идем, — Тифон вдруг резко поднялся. Задержал дыхание, постоял немного. — Есть идея.

Я послушно встал, и мы пошли. Очень медленно, немного поддерживая друг друга. Точь-в-точь, как алкашня.