Правнучка стрелы

Со слезами на глазах слушал Алексей простые, сокровенные слова матери, возможно, совсем и не её, а фантома, какого-то непонятного света или образа, идущего совершенно из непонятного мира. Она убеждала его не проливать крови даже отъявленных негодяев, ибо судить может только Всевышний. Пусть Лики-Ти от имени Господа дал ему право выбора, но ведь не больше… А карать и наказывать. Алексей, как ему было ни тяжело, не согласился с матерью, сказав, что за преступления должен платить каждый. Она только вздохнула, слегка кивнув головой. Надо полагать, что не всё так совершенно в каждом из бесконечных миров. Возможно, и, уже знающая Нечто, Антонина Павловна не совсем была права и…тоже, как и все мы, «рожденные» и «умершие», заблуждалась.

Ведь, если существует преступление, то должно быть и наказание. Нельзя уповать на правосудие, которое… Впрочем, эта вечная дилемма: поистине, благими намерениями вымощена дорога в ад. Ведь всё происходящее дано Свыше.

– А ты, Володька, не ходи по чужой тропе, не считай себя втайне от всех святым и не плачь обо мне, ибо вы, «живущие» на Земле более мёртвые, чем те, которых, вы проводили.– Сказала спокойно Антонина.– Не вы нас проводили, а просто мы вас оставили. Так надо было. Ведь самый короткий путь также беспределен, как и дорога за горизонт.

– Что же мне делать?!– В сердцах Владимир Станиславович, всё же, нашёл в себе силы и, встав со стула, направился к своей (уже не к своей) жене.

– Там, в мире древних людей, Володя, тебе будет легче. И это – единственный твой путь, ибо пока ты не заслужил земной «смерти» и не можешь быть призванным Господом туда, где всё, почти так же, как и здесь. Но только почти…

Это были последние слова Антонины Павловны. Сказав их, она растворилась в воздухе. На мгновение им обоим показалось, что не было ни какой встречи с призраком, носящим и поныне дорогой женщины – матери и жены. Алексей выпил свою порцию водки и успокоил отца:

– Нет у нас с тобой никакого коллективного помешательства. Просто многое вокруг происходит такого, что не всем дано видеть, слышать и знать. А нам… посчастливилось. Если можно так выразиться.

Пора было собираться в дорогу, в Ранний Неолит. Короткий это пут или длинный, не понять, не объяснить. Вроде бы, по времени и по расстоянию два мира очень далеки друг от друга, но ведь, по сути, они рядом.

В большую дорожную сумку Алексей сложил портативный монитор-дивиди с дисками, магнитофон с кассетами, пару бритвенных приборов, два батона варёной колбасы, десять заряженных обойм-магазинов и небольшую коробку с патронами для автомата Калашникова, два штык-ножа. Кроме этого, ему удалось впихать туда пять блоков дешёвых сигарет «Бонд», солидный запас спичек, две бутылки с водкой и кое-какую мелочь, которая могла бы пригодиться. Два автомата он повесил на правое плечо отца. А сумку, которая оказалась очень тяжёлой даже для него, взял в левую руку.

– Ты меня пугаешь, Лёша,– со страхом сказал Владимир Станиславович.– Мы что, собрались, с тобой грабить банк, а потом отмечать страшное событие на городской лужайке?

– Не имеется, батя, у тебя в голове никакой фантазии, скучно ты живёшь,– пошутил Алексей.– Мы просто помаленьку перевозим тебя на новое место жительства. Я буду крепко держать твою левую руку своей правой. А ты даже не пытайся вырываться!

– Да ничего я не боюсь, сын,– Зуранов старший поправил на плече автоматы, подал руку Алексею и зажмурил глаза.– Хотя, с одной стороны, жутковато…

Через мгновение они оказались возле пещеры, которую любезно предоставил Зуру вождь племени Нму. Владимир Станиславович открыл глаза и…обалдел. «Такого не может быть,– коротко сказал он.– Как говорится, дебет с кредетом не сходятся».

– Ты побольше молчи, отец,– улыбнулся Алексей,– потому что наша речь для них – примерно, что для нас, лай собаки. Не стоит лишний раз пугать людей.

– Однако всё это немного похоже на то, когда я почти тридцать лет тому назад прилетел ночью с твоей мамкой в Сочи. Тебя тогда ещё не было даже в проекте.

Тяжело вздохнув после сказанных слов, словно себе в утешение, и глянув на почти потухший костёр рядом с пещерой, бывший работник шинного завода пошёл вслед за Зуром в своё новое жилище. Все три будущие жены Идущего по следу мирно спали совершенно нагие на большой медвежьей шкуре, рядом с горящим костерком, обложенным большими камнями. Они лежали, плотно прижавшись друг к другу.

Худая и молчаливая Тау приоткрыла глаза и тихо сказала:

– Наконец-то, к нам пришёл наш будущий муж, Зур, и привёл с собой человека из другого мира.

– Пусть Тау не встаёт с ложа сна до пробуждения Солнечного Бога,– нежно сказал Зур,– и не будит других. Пришедшие сюда сами позаботятся о своём ночлеге. С наступлением утра всё станет яснее.

– А нельзя ли выражаться по-русски,– почти возмутился Владимир Станиславович.– Я, Лёшка, ничего не понимаю.

– Где-то залаял пещерный шакал,– своеобразно среагировала на речь отца Зура его самая юная жена.– Но Тау ничего не боится, потому что рядом с ней Идущий по следу.

Еле сдерживая смех, Зур провёл отца в дальний угол пещеры и показал рукой на лежак, сооружённый из леопардовой шкуры. Тут и для молодого сыщика места было предостаточно.

Надёжно спрятав автоматы и боеприпасы в расщелинах пещеры, Зур дал понять отцу, что один из автоматов принадлежит ему, но использовать его можно только в целях необходимой самообороны. Назвал и статью Уголовного Кодекса Российской Федерации, где таковая допускается и не карается по существующему закону. Принимая это замечание как очередную шутку сына, Владимир Станиславович многозначительно произнёс:

– Какие они у тебя волосатые, шерстяные, эти девушки. Там ведь, даже при ярком свете, не доберёшься до нужного места.

– Спи, отец, и не говори вздора. Добраться можно до всего, но пока нельзя. Не пришло время. А нам с тобой очень рано подниматься. Пойдём с визитом к вождю. Мы от него очень зависимы здесь. Напомни, чтобы я оставил своим девочкам один батон колбасы…Им хватит. Я спрятал продукты высоко над головой. Не достанут даже лемминги.

При всём том, что Владимир Станиславович пока ещё воспринимал всё происходящее, как нелепый сон, он моментально уснул. Дали о себе знать за долгие годы накопившаяся усталость и солидная доза выпитого спиртного в мире будущего. «Однако, какая чушь,– уже во сне подумал отец Зура.– Какая дикая нереальность».

Все три будущие жены Зура принадлежали к роду Кра, но не являлись родными сёстрами. Тау по возрасту была почти ещё ребёнком. Идущему по следу очень нравилась её не густая, бурая шерсть на теле и высокий рост. Коротконогая, круглобокая и толстая, покрытая с ног до головы густой чёрной растительностью, небольшого роста, Изр тоже была очень мила. Но больше всех Зуру навилась третья, с серой мягкой шерстью на груди, ногах и руках – Оис. Ни толста, ни очень высокоросла, и если улыбалась, то робко и застенчиво, как и положено девушке.

Хоть Зуру и очень хотелось отдохнуть в просторной пещере, провести время с красивыми молодыми жёнами, поваляться с ними на шкурах, но он понимал, что пока не имеет на это права. Только тогда он переломит бамбуковое копьё о священный камень, лежащий у входа в пещеру, когда его жёны станут настоящими женщинами на горе Ова-Би.

А ранним утром он с отцом отправился в гости к Великому Нму. Вождь ни чуть не удивился, что Зур пришёл к нему не один, а с человеком из другого мира. Не просто с человеком, а собственным отцом. Предводителя племени радовало и забавляло то, что Вла, как он окрестил с лёгкой руки Владимира Станиславовича, не смотря на свой солидный образ оказался на много глупее его самого, поэтому воспылал к нему своеобразной мужской любовью, связанной с жалостью. Разве не заслуживает внимания чужеземец, который не способен разговаривать на нормальном человеческом языке, том самом на котором ведут беседы даже малые дети Племени Уходящих?

Они долго сидели втроём у входа в пещеру вождя, наблюдали за тем, что происходило на экране монитора дивиди и пили очень малыми дозами водку из небольших каменных чеплашек, такими малыми, что это безумно раздражало Владимира Станиславовича. Поэтому он от нетерпения ёрзал на каменном сидении. И это очень удивляло Нму, а ещё он был поражён тём, что белая жидкость, которую он пьёт, действует на головной мозг даже сильнее, чем могучая трава Таку-Таку.