Страница 12 из 34
- Быстрее верните Татьяну Сергеевну! - в ужасе закричала я, начиная лихорадочно вчитываться в текст.
Бедную классную даму поймали уже на выходе из школы, которую она покидала в состоянии счастливой эйфории, что самый страшный экзамен в её жизни остался позади.
Между тем, я уже хмуро дочитывала злополучное творение нашего Дона Жуана. Разгадка оказалась весьма прозаичной: ему сунули один лист из сочинения по Горькому, а другой из сочинения по Дудинцеву, причем переход был осуществлен в одном предложении и звучал примерно так: "Сатин не любил Луку, картофель нужно было уничтожить вплоть до кожуры"
Конечно, вы можете сказать, что эти сочинения никому не нужны - мол, фиг с ними. Написали, и слава Богу! И ошибетесь. Целая орда проверяющих только и ждет случая, чтобы уличить нас в некомпетентности, рыская подобно волкам из школы в школу с проверками. Уже завтра с утра эта "шатия-братия" могла нарисоваться на пороге школы и проверить наши опусы, и тогда... Нет, с работы не выгнали бы, но ещё многие годы со вкусом пережевывали эту историю на всех семинарах и конференциях.
На Эльвиру Карловну было страшно смотреть. Бедная немка сидела с бордового цвета лицом с явно зашкаливающим давлением.
- Я думала только об ошибках,- виновато оправдывалась она, - ведь сочинение было написано не им. Зачем же читать текст?
В чем-то она права, конечно. Но это если дело касается кого-то другого, а не придурка, который всю ночь перед экзаменом куролесит с местной дамой облегченного нрава, и поэтому с похмелья ничего не соображает.
Но ещё более печальный вид был у Татьяны Сергеевны, когда ей сказали, что она должна немедленно найти и привести своего любимого ученика в школу.
- Где он? Ты хоть знаешь?
Она нерешительно помялась, а потом внятно выругалась матом, забыв про свой предмет "Культура общения".
- Да где же! К Светке обмывать экзамен вернулся: мне ребята сказали.
Вообще-то считается, что это девчонки сплетницы и тарахтелки, которые не могут держать язык за зубами и выбалтывают все секреты. Ответственно заявляю, когда мальчики находятся сугубо в своей компании, они представительниц прекрасного пола оставляют далеко позади. Причем выбалтывают всё громко, не задумываясь, и охотно делясь самыми неприличными сведениями с кем угодно.
- Где Федоров-то? Да отлить пошёл: он с утра пива опился.
- Жук, Полина Михайловна, за гаражом с Танькой Капустиной обжимается.
- Меренков помчался в магазин за "презиками": ему Краснова из 9 "а" дать сегодня за гаражом обещала.
И т.д. и т. п.
Иногда прикола ради что-нибудь соврут, чтобы поржать над разъяренными преподавателями, но в основном правду говорят. Им хочется потом прикалываться над своими же друзьями, а может и повод для какой-нибудь разборки заиметь. В каждой даже обезьяньей стае свои заморочки, хотя если честно, обезьяны зачастую гораздо умнее некоторых из наших подростков. По крайней мере, более обучаемы.
Мне было жалко несчастную Татьяну Сергеевну. Но другого выхода не было.
- Хватай Лося за рога. Пусть дает деньги на такси и поезжай к этой шмаре, - мрачно посоветовала я. - У тебя жены нет: не страшно брак разрушить. Думаю, что сегодня вместе с этим обалдуем заночую в школе.
Заявление прозвучало патетически, но не было лишено здравого смысла. Дело шло к пяти часам: пока Кондрата найдут, привезут, и он накарябает окончание своего сочинения - дай-то Бог поздним вечером выползти из школы.
Татьяна Сергеевна удалилась.
Следом за ней пробормотав, что у неё в доме некормленая кошка, к выходу подалась и виновница торжества Эльвира Карловна. Тихо под шумок испарилась и вторая ассистентка Мария Павловна. Задерживать я их не стала: не было смысла. В конце концов, я - экзаменующий учитель, значит, и за всё в ответе: за якшающихся с подростками проституток, падение грамотности у населения, развал СССР, изобретение атомной бомбы. Каюсь, здесь меня немного занесло, но в таком цейтноте это было извинительно.
Вечерело. Я мрачно смотрела из окна, как на школьный стадион опускаются сумерки, и лишь только у окружавших футбольное поле гигантских тополей ещё золотило макушки заходящее солнце. Было нестерпимо душно и, что греха таить, хотелось есть и пить, но Ольги Сергеевны с питомцем по-прежнему не было.
В аудиторию меланхолично забрел унылый Лось. По случаю окончания рабочего дня он уже изрядно накатил горячительного, и его усы свисали так же печально, как у мультяшного кота Леопольда. Наш директор может и нагло улизнул бы домой, плюнув на загулявшего Кондрата, но было одно препятствие: по закону все экзаменационные работы должны храниться в школьном сейфе рядом с Уставом школы и печатью. Конечно, можно было подложить скандальное сочинение и утром, но на такое жуткое нарушение Лось пойти не мог. А вдруг какая-нибудь мифическая комиссия десантом высадится перед школой поздно ночью, окружит здание войсками ОМОН и проведет проверку наличности документов, а сочинения в сейфе нет. Это же ему потом стреляться придется, не иначе!
Короче, передо мной маячила веселенькая перспектива совместной ночной работы с двумя идиотами, причем пьяными идиотами, что значительно усложняло дело.
Предчувствия меня не обманули. Когда из-за сгустившихся на дворе сумерек пришлось включить освещение, дверь распахнулась, и ругающаяся нецензурной бранью Ольга Сергеевна втолкнула в кабинет нечто напоминающее огромной мешок с трухой.
Как же он умудрился так наклюкаться за столь малый промежуток времени? Но с другой стороны - на старые-то дрожжи!
Представшее передо мной зрелище было мерзким до тошноты. Пьяный как "зюзя", с бессмысленными глазами и бегущей слюной изо рта Кондрат что-то нечленораздельно мычал, мотал башкой и как-то странно вздрагивал всеми членами словно погоняемая кучером коняга. Впрочем, что касается кучера, то Татьяна Сергеевна действовала теми же методами, постоянно встряхивая его за шкирку, угощая тумаками, а то и пинками.
- Иди...
Я - учитель русского языка, поэтому не могу себе позволить повторить всю ненормативную лексику, которая рвалась с её губ. Скажу только, что фразы были цветистыми, выразительными, и я даже услышала несколько новых идиом, сочетавших в себе, казалось, не сочетаемое.
Итак, эта пьяная пародия на человека стояла передо мной и кочевряжилась, твердо уверенная, что я могу предстать перед его взором только после пробежки зелёных чертей.
- И что мне с ним делать? - кисло поинтересовалась я. - Он ведь ручки от ножки стола не отличит.
- А мне какое дело? - рявкнула на меня классная дама (видимо нервы у неё уже никуда не годились, раз она позволила себе такой тон по отношению к коллеге), - вы просили привезти, я привезла, а остальное...
Она сделала красноречивый жест руками.
- Делайте, что хотите!
И всё же мы попытались эту пьяную мерзость усадить за парту. Кондрат сел, но тотчас завалился на бок и пустил изо рта вонючие пузыри.
- Какую же они гадость пьют? - задумчиво принюхалась Татьяна Сергеевна. - Светка самогон на "дихлофосе" что ли настаивает?
- Из "Мадам Клико" перегоняет, - буркнула я.
Вообще-то, это была катастрофа. Я ума не могла приложить, что делать. Эта же мысль не оставляла и Татьяну Сергеевну.
- Может, оставим его здесь? А потом с утра...
- ... будем бегать и искать, где ему опохмелиться.
Моё терпение лопнуло.
- Да пусть они хоть все сдохнут, - рявкнула я, - и Лось, и этот мутант! А я сейчас иду домой!
На душе у меня накипело, и речь я заготовила длинную, но внезапный возглас Татьяны Сергеевны остановил мою филиппику, можно сказать, на старте красноречия.
- Точно, Лось, - мстительно заметила она. - У него такой почерк, что любая курица с тоски удавилась бы.
- Директор задумал эту аферу, - моментально ухватила её мысль и я, - так вот пусть и расхлебывает. Где этот пьяный птеродактиль?
И мы деловито застучали каблуками по направлению к кабинету директора, где в пьяной тоске страдал Лось, не до конца удовлетворивший свою тягу к спиртному. Заначку он уже вылакал, и душа требовала добавки, а тут неугомонная учительница не давала ему покинуть храм науки. Можно было послать за вожделенной бутылкой сторожа дядю Петю, но мешали нюансы.