Ниоткуда с любовью

И тогда она собралась, написала записку и ушла. Она не знала, куда податься. Она шла по дороге к оживленной части города, а перед глазами стоял карандашный портрет его жены Ани. Почему он оставил его? Сохранил после стольких лет?

Сил думать об этом не было, и поэтому Сурмина решила хоть как-то отвлечь себя — она принялась планировать, что же ей делать дальше. Уехать? Сбежать, как сбегала всегда в поисках отца, надеясь, что он предложит ей лучшую жизнь? Ни к чему это не привело, и Маша знала это прекрасно. Так что же ей делать? Она пришла в пустую квартиру, домой, огляделась по сторонам и поняла, что и здесь не может оставаться. Она переросла это место, ей нужно что-то другое. Нужно место, в котором она сможет сама отвечать за свои поступки, не впутывая в это окружающих.

Маша забрала свои вещи и снова ушла — нужно было наведаться в больницу и поговорить с Женькой, поговорить с мамой. Быть может, они что-то посоветуют ей? У нее были деньги, и чисто теоретически, она могла снять квартиру. Но правильно ли это будет? Она же не ушла от Олега насовсем… или ушла?

Хотя после сегодняшнего, возможно, он больше и не захочет ее видеть.

Она позвонила Женьке, чтобы предупредить, что ненадолго уедет, и отправилась на пляж. Море всегда решало все ее вопросы. Всегда помогало найти правильный ответ. Но она не дошла до него.

На часах было не больше семи утра, и те, кто выходили на работу к восьми, все еще сидели дома, и дворы, через которые Маша проходила, стараясь сократить свой путь, стояли пустыми. Где-то ходили дворники, где-то прошел один случайный житель, в остальном же было довольно безлюдно. Маша проходила мимо последнего дома, за которым открывался полноценный вид на море, как вдруг почувствовала, как ее толкают к стене.

Она не слышала шагов за своей спиной — погруженная в свои мысли, она не слышала ничего. Но вот ее толкнули так, что она едва не врезалась лицом в холодный камень стены. Сердце ее упало в пятки, паника залила все своим пронзительным светом. Только не это! Только не сейчас! Чего они хотят?

— Стой смирно! — прозвучал в следующую секунду тихий и злой голос, и звук этот отразился в ее голове.

— Держи ее крепче. — Как появился второй, она не заметила, но скорее всего их с самого начала было двое.

Это обычные воры, не больше. Но сердце словно стучало о ребра, как сумасшедшее. Маша рванулась и закричала, но ее тут же чем-то ощутимо приложили по голове.

Очнулась она уже здесь от воплей.

Кто-то на кого-то орет, поняла она, ощущая пульсирующую боль в голове.

— Ты вообще знаешь, кто это? Вам сказали больше не брать кого-то из Бухты, уроды! Это же Сурмина. Она же знает… — тут этот человек осёкся, видимо, поняв, что Маша очнулась.

— Обыщите ее, живо! — раздался приказ.

В комнате стояли трое парней. Смутно знакомые лица. Видимо, она знала их в детстве. Но конечно они знали, кто она. Разумеется.

Один из троицы решительно шагнул к ней, и Маша почувствовала его лапищи на себе. Она забрыкалась, но тому все равно удалось вытащить из кармана ее кофты телефон и ключи от дома.

— И что теперь делать, придурки?! — тот, что был немного повыше двух парней в спортивных куртках и джинсах, видимо, был здесь за главного. И он нервничал. — Дэн приедет только в августе, и что прикажете делать с ней?

— Может, это… — один из парней неуверенно посмотрел на главного.

— Чего? Чего это? — передразнил он его.

— Надо Дэну звонить. — Сказал второй.

— О, у нас логика имеется, — фыркнул главный. — Ладно, убирайте все это, и пошли.

«Все это» — оказалось ее сумкой с вещами.

Не глядя больше на Машу, троица вышла из комнаты и захлопнула за собой дверь, раздался звук поворачиваемого в замке ключа. Маша осталась одна. Некоторое время она лежала, дрожа от ужаса, а потом встала и начала ходить по комнате, чтобы хоть немного справиться с собой. Комната была небольшой, но здесь имелась еще одна дверь, кроме входной. Распахнув ее, Маша поняла, что это маленькая ванная, совмещенная с туалетом. Для кого же предназначено это странное место?!

Ее трясло, и она никак не могла взять себя в руки. Что, если компашка позвонит этому таинственному Дэну и тот велит ее убрать? Если они не убили ее до этого, то могут сделать в любой момент.

«Боже…» — явственно подумала Маша и даже остановилась на месте от испытываемого шока. Она думала об Олеге, от которого так вероятно опрометчиво ушла этим утром, думала о маме и Женьке, о Родионе, о друзьях и коллегах, которые сейчас спокойно шли на работу, беззаботные, не ведающие о том, что больше не увидят ее, Машу, Студеную королеву — как прозвала ее Лена. Теперь Лена сможет спать спокойно и продолжать вешаться Красовскому на шею, как и прежде.

Неизвестно почему, но по Машиному лицу вдруг потекли слезы, так стремительно, как будто она много лет удерживала их. Маша осела на пол и очень долго просидела так посреди комнаты, сжав себя руками и сжавшись в комок.

Наконец ближе к вечеру она снова услышала шаги. Сердце ее лихорадочно заколотилось, но Маша уже настроила себя самым мрачным образом и не надеялась на лучшее. Она села на кровать и решительно прислонилась к стене. Стена придала ей необходимую опору. Когда ключ в двери повернулся, она была уже более-менее готова к встрече с неизвестным.

В комнату вошел один из парней, который ее похитил. В руке его был небольшой пакет, который он бросил на столик у входа, и бутылка воды. Ничего не выражающим взглядом он оглядел Сурмину с ног до головы.

— Будешь сидеть здесь. — Ровно сказал он. — Вот еда и вода. И нечего жаловаться и орать, поняла?

— Что вам от меня нужно? — громко спросила она у парня. Тот вскинул брови. В комнате воцарилось молчание.

— Мы совершили ошибку. — Наконец ответил он. — Но наш… главный сказал, что ты тоже можешь пригодиться. Не отпускать же тебя теперь — ты нас видела и, к сожалению, кое-что слышала. Пока… не появятся люди, придется тебе посидеть здесь. И советую не буйствовать. Мы просто делаем свою работу, но лучше нас все же не злить.

— И много ты боевиков посмотрел, прежде чем запомнить эту шикарную фразу? — фыркнула вдруг Маша. Последняя фраза неожиданно ее позабавила, несмотря на всю серьезность ситуации.

— А будешь выпендриваться, не получишь и еды. — Скучающим тоном произнес парень, видимо, получивший какие-то указания. Он развернулся и вышел, захлопывая за собой дверь. Маша тут же резко вскочила и бросилась вперед.

— Отдайте мне мои вещи! — крикнула она и застучала в дверь. Но снаружи не раздалось ни слова. Она услышала только шаги.

«Приедет этот таинственный главный, Дэн, и меня убьют. — Отчетливо подумала Маша. — Ну для чего еще я могу понадобиться этим уродам?!»

Или изнасилуют и убьют…

Ее тут же прошиб холодный пот, к горлу что-то подкатило — Маша рванула к двери в ванную и, распахнув ее, влетела внутрь и склонилась над унитазом. Ее рвало. Пустой желудок сводило от лихорадочных спазмов. Наконец, Маша склонилась над раковиной и включила холодную воду. Она умылась и сразу полегчало. Несильно, но полегчало, так что она даже смогла в достаточно спокойном состоянии дойти до комнаты и рухнуть на кровать. Некоторое время она лежала, бездумно уставившись в старательно побеленный потолок, а затем забылась тревожным сном.

Так начались дни ее вынужденного заключения. Маша спала мало и часто просыпалась — в темноте пустой комнаты ей мерещились решительные шаги. А каждый раз, когда к двери действительно подходили, ее тут же прошибал холодный пот. Но она всячески старалась не показывать, что ей страшно. Она вытребовала у своих похитителей назад свою сумку с вещами, из которой они забрали все, что только можно, оставив непосредственно одежду.

А постепенно они отдали ей и блокнот, предварительно посмеявшись над ее рисунками. Теперь Маша только и делала, что рисовала — движения карандаша по бумаге успокаивали расшатавшиеся нервы. В этой пустой комнате с однотонными бледно-желтыми стенами она задыхалась. Постепенно она забыла о том, что за окном все еще царит жаркое лето, забыла про солнце, тепло и беззаботность. Только одно не давало ей окончательно пасть духом — память о родных людях, лица которых постоянно приходили к ней во сне.