Ниоткуда с любовью

Она вырвалась из рук Полины и зашагала в комнату.

— Да постой же, постой! Нина! А как же шкатулка?! Она же и правда музыкальная!

Поля села на пол, который из каменного превратился в самый обыкновенный, и откинула крышку темно-коричневой шкатулки, в которой сразу затанцевали две фигурки под музыку.

Только вот музыки не было. Полина в бессилии потрясла шкатулку.

- Вот, блин! Даже шкатулка из-за тебя перестала играть.

…Полина трясла шкатулку. Шкатулка молчала.

Шкатулка сломалась давно. Ну то есть не сломалась, просто в одно утро в ней перестала играть мелодия, и двум фигуркам — Полина называла их Жанна и Филипп — стало не подо что танцевать.

Кажется, в то утро в ее сестре напрочь исчезло чувство юмора, а Полина поняла, что больше даже не стоит звать ее в свои игры.

Вспоминать об этом было смешно, но чем еще собственно, она могла сейчас заняться, когда беспокойство лишало ее возможности заниматься какими-то действительно важными и полезными делами? Ничем. Она могла трясти шкатулку сколько угодно, но эта комната больше никогда не превратится в замок.

А Нина… вернется ли Нина?

Полина даже боялась думать об этом, и если честно, действительно не верила, что сестра пропала. Пропала, как пропадают ежедневно десятки и сотни людей. Это казалось невероятным, придуманным, тем, что творится с кем-то другим, а не с ними. Однако… она прожила еще один длинный день с чувством безмерного беспокойства и, судя по всему, ее ждет такая же беспокойная ночь. Но и в глубине души Полли продолжала верить, что вот-вот откроется дверь, и она войдет… просто войдет и скажет, что ее задержали на работе, что она не могла позвонить, потому что сломался телефон, или нет, что телефон украли — ради такого дела им можно и пожертвовать! — и Полина в первый и в последний раз в жизни скажет, что, да ладно, какой телефон, главное, что с ней все в порядке…

Вот уже сгустились сумерки. Олег давно ушел, и Полина совершенно не знала, чем себя занять, кроме как сидеть и считать минуты уходящего времени. Нины не было уже двое суток. Полина обзвонила всех ее друзей, знакомых, приятелей, бывших и настоящих, обзвонила подруг из балетного училища, с которыми она уже, быть может, не виделась несколько лет, но все было напрасно.

Да еще и родителей нет. Мама не смогла вырваться.

А Нины все не было.

Когда Полли уже отчаялась и готова была звонить кому угодно, лишь бы не сидеть в этой полной дурных предчувствий безмолвной тишине, раздался резкий и пронзительный звонок в дверь.

— Нина! — вскрикнула Полина и вскочила на ноги. Почему, собственно говоря, она вдруг подумала, что вернулась ее сестра? Почему? Ответ был прост: она не думала вообще. Она рванулась вперед инстинктивно, совершенно не думая, насколько логично ее предположение.

Даже не посмотрев в глазок и не спросив, кто, Полина с разбегу распахнула дверь, едва не вывалившись на площадку. И тут же замерла. Сердце ее пропустило удар. На пороге стояла вовсе не Нина. На пороге стоял человек, которого она меньше всего ожидала увидеть, даже не то, что у себя дома, но и на улице.

Когда-то давно они заключили «пакт о ненападении», согласно которому оба обязались сделать все, чтобы не видеться. До последнего года им успешно удавалось следовать этому правилу. Ну конечно, это был Рудик.

Полина схватилась пальцами за дверь, чтобы не упасть. Настолько сильным было ее желание увидеть сестру, что появление Рудика произвело на нее шокирующее впечатление.

— Рудольф? — процедила она.

Ее бывший друг поморщился при упоминании своего полного имени.

— Меня уже сто лет никто так не называет, — буркнул он.

— И сто лет я не видела тебя здесь. Ты что, домом ошибся? — мрачно спросила Поля. Настроение ее резко упало вниз, сердце колотилось, как безумное. Разочарование накрыло ее с головой. — Мы же договорились…

— Я помню, — протянул он и поднял вверх руку с зажатым в ней конвертом. — Я бы не пришел, если бы не это.

Полина нахмурилась.

— Что это?

— Это письмо лежало в нашем почтовом ящике. Не скажу, что почтальон ошибся, потому что это не так. Его принесли четко по адресу.

— Я не понимаю, — Полина помотала головой.

— Открой. — Внезапно Рудик протянул ей конверт.

— Подожди, как…

— Читай! — настойчиво продолжил юноша. Полина, все еще сомневаясь, открыла конверт. К ее удивлению оттуда выпал еще один конверт, но маленький. К конверту прилагалась записка.

«Лично в руки Полине Орешиной».

Ладони у Полины внезапно стали влажными. Она ничего не поняла.

Ничего не поняла, но почерк…

Она развернула конверт и достала оттуда сложенный вчетверо листок в клеточку. Все тем же почерком было выведено письмо:

«Ты всегда мечтала остаться в одиночестве. Быть может, не в таком уж одиночестве, но без меня — это точно. Не ощущать контроля, не чувствовать все эти дамокловы мечи и занесенные над головой топоры.

Ну что ж, дорогая сестренка (помню-помню, как ты всегда ненавидела это обращение), твое желание сбылось. С этого дня ты полноценно одна и можешь делать все, что тебе вздумается. Можешь открыть бутылку своего любимого розового вина и выпить за мое здоровье и за неожиданную свободу. Это мое официальное тебе разрешение.

P.S. Я буду сообщать о себе периодически, чтобы не докучать. Не выбрасывай конверты с моим именем.

Нина».

Нина?!

Полина бросилась в комнату, забыв про Рудика, и залезла в ящик письменного стола, где хранились все старые Нинины тетрадки и блокноты. Конечно, для того, чтобы понять то, что она хотела, ей вообще не нужно было искать какие-то там тетрадки. Она ведь знала почерк Нины и не сомневалась в своих знаниях. Она сомневалась в другом — что ее не обманывают ее собственные глаза.

— Как давно она пропала? — послышался сзади голос, и тут Полина пришла в себя. Резко, как от пощечины. Это Рудик прошел за ней в комнату и сейчас смотрел на нее выжидающе и немного, как ей казалось, насмешливо.

— Два дня назад, — вырвалось у Полины. — Как ты узнал?

— Ты забыла — я же слышал тебя в Бухте.

— Да, — отворачиваясь, сказала Полина. — Да, точно.

— Так я не понимаю… это плохо или хорошо? С ней же все вроде в порядке, как я понял, — растерянно протянул Рудик.

- С ней все точно в порядке… — сказала Полина.

А вот со мной — нет

Надо же было так обмануться! — думала она, закрыв глаза. Она сорвала голос, разговаривая со всеми Ниными знакомыми и, кажется, стерла подушечки пальцев пытаясь дозвониться до матери, написала в полиции заявление, даже поперлась в Затерянную Бухту за неприятностями и в результате выяснилось, что ее сестра и не пропадала. Она просто исчезла из жизни Полины. Исчезла для Полины.

Она медленно сжала в руке письмо, безжалостно сминая его.

— С ней все в порядке. И все это — ничего не значит.

— Ты… — начал Рудик.

— Все нормально, — сказала Полина, поднимая глаза на юношу. — Спасибо, что занес письмо. Но… ничего не изменилось.

Секунду-другую он смотрел на нее, потом фыркнул и помотал головой:

— Все верно, — процедил он. — Я и не думал иначе.

Он развернулся и быстро покинул квартиру, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Полина глубоко вздохнула, глядя ему вслед, и начала звонить Олегу. Письмо она швырнула в самый дальний угол комнаты.

VII

- И что он?

— Да он просто перекинул ее на руки какому-то ее знакомому!.. Пфф, вы что, Красовского не знаете?!

— Ой, прекрати… Если появился этот ее приятель, то почему Красовский должен ее сопровождать куда-то еще?

- Ну хотя бы потому, что это он ее напоил, нет? — закатила глаза Лена, выпуская сигаретный дым тонкой струйкой. — И вообще, что еще ты можешь сказать, все мы знаем, как ты по нему сохнешь!

- Да замолчи, что ты понимаешь?!

- Куда уж мне… А что ты скажешь, если узнаешь, что он просто был слишком занят своей распрекрасной барышней?..