Страница 16 из 22
Было трудно остановить кровь. Видимо, осколок задел артерию. Не хватило бинтов. Маруся уже совсем пришла в отчаяние, когда отворилась дверь и в комнату заглянула незнакомая девушка в военной шинели. Пышные русые волосы выбивались у нее из-под сдвинутой набок пилотки. Это была медсестра из регулярной части. Она сразу же взялась за дело. У нее оказалась богатая медикаментами сумка. Появились бинты, вата, марлевая подушечка. Рану туго забинтовали, но кровь все же просачивалась. Нужно было торопиться с эвакуацией раненого.
Из оторванных от забора досок соорудили носилки. Связали их проволокой, покрыли ковриком.
Труднее было найти людей, которые могли бы перенести Бобрешова на левый берег. В разгар боя каждый человек был на счету. Маруся побежала в окопы, разыскала лейтенанта, и он разрешил ей взять трех бойцов, Вася был отправлен к переправе…
Приход медсестры поднял дух у девушек. Ее звали Аня. Она была веселая, ловкая, задорная и в то же время деловая. В трудных случаях не терялась. Перевязки делала быстро и умело, ободряя ласковым словом и шуткой раненых бойцов. Красноармейцы смотрели на нее с обожанием.
— Вы еще не знаете, какая боевая у нас сестра, — говорили они Марусе и Розе. — Ничего не боится…
Узнав, что на медпункте нет воды, Аня сообщила, что неподалеку, в одном из дворов по Выборгской улице, между нашими и немецкими позициями, имеется колодец.
— На рассвете мы там брали воду, — сказала она. — Давайте сходим туда, девочки, — может быть, и сейчас удастся…
Аня и Маруся, захватив ведра, поползли по заброшенному ходу сообщения. Незамеченные гитлеровцами, они добрались до угла дома, за которым находился колодец. Здесь нужно было покинуть траншею и пересечь открытый двор.
Едва девушки поднялись на ноги, как по стене громко застучали пули и на головы им посыпалась штукатурка. Аня поспешно столкнула Марусю в ход сообщения и сама спрыгнула за нею. Они переждали, пока все стихло.
— Попробую еще, — сказала Аня.
На этот раз она успела пробежать несколько шагов, но немцы снова открыли частый огонь, и она принуждена была ползком вернуться обратно.
— Видно, ничего не выйдет, — проговорила она, с сожалением глядя на продырявленное пулей ведро. — Они теперь глаз с колодца не сводят.
Девушки осмотрели соседние дворы. В одном из них в бочке под водосточной трубой нашли немного дождевой воды…
Лейтенант приказал Марусе Осадчих заменить Бобрешова на наблюдательном посту:
— Будете держать под обзором окрестности и прислушиваться к стрельбе. Если заметите что-либо подозрительное, немедленно уведомьте меня…
К вечеру ружейная и минометная стрельба утихла. Передний край передвинулся далеко вправо. Туда, на взгорье, ушла и сестра Аня, Медпункт опустел. Все раненые были эвакуированы на левый берег, в санчасть. Девушкам стало одиноко и тоскливо. Им казалось, что о них все забыли. Они решили разыскать бойцов своего взвода.
Поднялись наверх. По ходу сообщения прошли на Аксенов бугор.
В небольшом окопчике увидели старшину Родных. Рядом в блиндаже отдыхали сменившиеся с постов бойцы 2-го взвода. Девушки остались здесь.
Старшина Родных всю ночь был на ногах. Обходил передовые посты, проверял, достаточно ли у бойцов боеприпасов, ободрял товарищей веселой прибауткой. Он ни разу не прилег. Был, как всегда, внимателен, заботлив и требователен к себе и другим. Маруся Осадчих уговаривала его соснуть хотя бы часок. Он сказал:
— Хорошо, я только сперва покурю.
Неподалеку в яме, заросшей крапивой, была вырыта пещера. Там можно было курить…
Не прошло и часа, Родных вернулся обратно. На упреки Маруси ответил:
— Ничего. Я уже отдохнул… Жаль, шуметь здесь нельзя. А то бы спеть тебя попросил…
Чуть начинала заниматься заря, когда неподалеку послышалась частая автоматная стрельба. Откуда-то появился лейтенант Желудев.
— В ружье! — крикнул он бойцам. — За мной!.. Немцы прорвались…
Увидев девушек, приказал:
— Немедленно на медпункт!..
18
Часть бойцов 2-го взвода находилась в эту ночь на Чернышевом бугре, в окопах, отбитых у гитлеровцев. Здесь были: командир взвода Георгий Михайлович Скороходов, Ваня Климачев, Володя Михота, Саша Свиридов, Гриша Кабанов и Ваня Кислач.
В темноте нельзя было разглядеть даже крыш стоявших внизу под обрывом домов, Климачев и Михота приготовили гранаты, разложив их в нише, сделанной в стенке окопа. Договорились с товарищами, что в случае появления неприятеля те откроют огонь из автоматов, а они будут действовать гранатами…
Внизу послышался шорох. Звякнуло железо. Кто-то споткнулся, вполголоса пробормотал что-то по-немецки, должно быть, выругался.
Бойцы открыли огонь. Михота и Климачав бросили несколько гранат. Был слышен топот убегавших гитлеровцев и стоны раненых…
Пришел связной. Передал Скороходову приказание лейтенанта Желудева подтянуть людей поближе к Предтеченскому кладбищу. Скороходов собрал бойцов и ушел с ними по ходу сообщения.
В окопе остались Климачев и Михота.
Чуть-чуть начинало сереть. Молодых бойцов клонило ко сну. Вдруг позади них, в нашем расположении, послышался шум, стрельба. Невдалеке загорелось какое-то строение.
— Немцы! — сказал Климачев. — Давай открывать огонь!
— Не может этого быть, — ответил Михота, — там наши.
Они заспорили.
Рассвет еще не поборол ночной сумрак. От разгорающегося за домами пожара по земле метались суматошные тени. Ближние предметы выступали из мглы с болезненной для глаза четкостью. То, что находилось дальше, казалось зыбким и неверным.
Совсем близко ударил пулемет. Пуля разбила кирпич в нескольких шагах от Климачева. Из-за угла показались немецкие солдаты.
— Вот видишь! — сердито крикнул Климачев и метнул в них гранату.
Михота последовал его примеру.
Вдвоем они отбивались от наседавшего врага.
Их поддержали огнем из автоматов бойцы регулярной части. Гитлеровцы повернули обратно…
Творилось что-то непонятное. Стрельба слышалась со всех сторон…
Появился с группой истребителей Красотченко. Он сказал, что в наше расположение просочились немецкие автоматчики. Большая часть их уже ликвидирована. Нужно тщательно проверить все дома, чтобы там не осталось одиночных стрелков. Забрал у Климачева гранаты и двинулся со своими бойцами дальше…
19
17 сентября Анатолий Иванович Красотченко, выполняя приказание капитана Грачева, дежурил в штабе истребителей на Красной горке.
— Случится что-либо со мной или Куцыгиным, заменишь ты, — коротко сказал Грачев, уходя на передний край.
Красотченко вместе с Таисией Елизаровной Соколовой занялся оборудованием медпункта.
Держал связь с комиссаром полка, информируя его о действиях сводного отряда. Отправлял донесения на левый берег Воронежскому комитету обороны. Командиру находившейся поблизости минометной батареи сообщал о продвижении истребителей и узлах сопротивления противника, помогая корректировать огонь.
На медпункт стали поступать раненые. Мужество, с каким они держали себя, вызывало уважение.
Пришел с перебитой рукой командир 1-го взвода Гриценко. Пока Таисия Елизаровна делала перевязку, он скрипел зубами, но не стонал. Когда же все было кончено, вдруг заплакал.
— Не то обидно, сестрица, что руку потерял, — говорил он, — а что этой рукой ни одного фашиста не сразил…
И скупые солдатские слезы Гриценко были понятны всем.
Таисия Елизаровна работала без устали. Когда на медпункте наступало затишье, начинала волноваться, просила Красотченко отпустить ее туда, где шел бой. Ей хотелось быть ближе к товарищам, чтобы сразу же на месте оказывать им помощь.
Подростки и девушки, помогавшие Соколовой, вели себя самоотверженно. Не раз под минометным обстрелом ходили на реку за водой, сопровождали раненых, эвакуируемых в санбат на левый берег…
Много хлопот было с Полупановым. Он пришел на медпункт, поддерживаемый Нестеровым и Парамоновым. У него было пробито легкое. Из-под наспех сделанной повязки сочилась кровь.