Страница 32 из 51
Вскоре, по следам у обочины и по настороженному поведению Рики, понял, что незадолго до меня по дороге шли волки, по временам делая мочевые метки на выступающих предметах и для чего - то разгребая снег под соснами, до земли. Это были их владения, и они совсем меня не боялись, а при случае, могли бы меня, с большим аппетитом, съесть...
...На солнце восходе, мороз достиг наивысшей точки, и у меня прихватило нос и правую щеку. Хорошо еще, успел оттереть и поморозил только верхние слои кожи...
Солнце всходило красиво и медленно: из - за высоких безлесных каменистых гребней хребта, прорывалось голубыми полосами сквозь морозный туман и там, где дорогу им преграждали вершины, голубой цвет, менялся на белёсо - голубой.
Справа, в сером небе, еще не ушел за горы бледный диск луны, а над долиной Муякана стлался туман-пар, - видимо где-то здесь, из земли били горячие ключи.
Солнце, наконец, поднялось выше и золотом высветило и снег, и сосны, и наледи прикрытые узорчатым покровом измороси.
Сегодня, двадцать девятое декабря.
Утро...
Мороз снова поприжал; на улице за тридцать, а дома, против ожидаемого тоже холодно. Несмотря на производимое домом впечатление добротности и основательности, он совершенно не держит тепло и соответственно, пропускает внутрь холод. Для меня это неприятная неожиданность.
Надо было летом через "не хочу" законопатить щели, засыпать потолок опилками и сделать высокую завалинку.
В холода, под утро, пробы воды из радоновых источников в бутылках, замерзают в полуметре от печки - сильно дует морозом из-под пола...
Вчера Нестер уехал на базу в Тоннельный до восьмого января, и я могу отдаться работе и чтению, никому не мешая, и никем не стесняемый, на время отложив заботу об охоте, которая, как большое обещание самому себе, тяготит и принуждает бросая все, уходить в лес.
...Вновь на днях был на "Озерной" - поставил шесть капканов и безуспешно ходил по следам сохатых и изюбрей. Распадок рядом с "Озерной" станцией очень хорош, и надо будет весной, если время позволит, поставить в среднем течении ключа, где-нибудь в сосняке, зимовьюшку. Спускаясь с гривки по крутому спуску с осыпями, встретил свежие следы изюбрей, которые кормились в этом месте, разгребая снег до травы и, видимо, питаясь ею.
По моим подсчетам было три зверя: бык, телка и теленок, мне даже показалось, что я слышал свист изюбренка.
Быка я вспугнул и он, громко стуча копытами по камням, вихрем унесся в гору, задевая рогами за кустарник. Место характерное для зверя: мелкие рытвины, круто спускающиеся вниз параллельно друг другу, заросшие кустами багульника и частыми рощицами осины, березы и сосны.
Но скрадывать на этой горе зверей надо снизу - оттуда виднее, да и уходить изюбри будут или вверх, или вбок.
...За это время хорошенько постараюсь уяснить для себя, что охота - это тяжелый, надоедливый труд. Это каждодневная ходьба по двадцать пять-тридцать километров и в основном хребтами и гривами, а не по дну ручья или реки.
Зверь, соболь, и даже белка держатся повыше и охотник, если он упорен и опытен, должен ломать ноги именно по горам, не надеясь на легкую добычу внизу, в чистых сосняках.
...На обратном пути к сейсмостанции, Рика облаяла двух белок около дороги и в конце пути отстала от меня и ушла в поселок. Меня это не разочаровало. Всю дорогу вертелась в голове мысль, что Рику надо отдать хозяину.
Размышления:
...На станции "Озерная" по вечерам разговаривали о том о сем и как-то, затронули тему психологической совместимости. Володя Кондаков пытался уверить нас, что на "старшем" по станции лежит большая ответственность, и поэтому он вправе командовать, указывая, что делать и как делать. Но я возражал ему, исходя из собственного опыта и наблюдая жизнь других ребят на станциях.
По - моему, основное условие успешной и мирной работы без конфликтов на отдаленных станциях, это ясное понимание каждым, что когда живут двое в маленьком домишке из месяца в месяц, то не может быть ни старшего, ни младшего, а обязательно должен быть коллектив, и решения должны приниматься сообща, стараясь обсуждать каждую мелочь.
И работа должна делиться поровну, в противном случае необходимо должно возникнуть недовольство "подчиненного" "начальством", а это недовольство, в свой черед, по логике жизни, сделает въедливым и упрямым "старшего", или "начальника".
Армейский стиль работы недопустим тогда, когда двое находятся в равных экстремальных условиях и живут вместе: вместе работают, едят, спят.
Лучший вариант сочетания людских характеров, когда тот, что постарше годами и напористей характером, уравновешивается более младшим и менее себялюбивым, без претензий на исключительность. А такие характеры иногда встречаются.
И начальнику отряда, при подборе кадров и в дальнейшей работе нельзя, по-моему, сосредотачивать внимание на проблеме "начальник - подчиненный", а как можно чаще подчеркивать, что сейсмостанция - это единый организм и что работа наша - это наша жизнь, в которой бывают и удачи, и провалы, и очень важно в работе и в трудной жизни, относиться спокойно и к радостям, и к переживаниям другого.
Доводы об ответственности одного, несостоятельны, потому что несчастный случай или даже смерть, все ставит на свои места, заставляя еще раз задуматься о ценности некоторых положений в жизни.
Очень важно также, чтобы на базе ценили и уважали людей, работающих на отдаленных станциях, не досаждали им мелочной опекой, внимательно прислушивались к просьбам и пожеланиям их, сдерживая раздражение, которым ничего нельзя исправить и которое есть, на мой взгляд, проявление бесхарактерности и эгоизма.
Особенно рвущихся к "власти" и командованию индивидуумов, надо осаживать, иногда доводя такого человека до увольнения.
Я как-то подумал, что зная, как тот или иной человек живет в семье, можно на семьдесят процентов сказать, как он поведет себя в обстановке совместного одинокого или точнее "отдельного" житья.
Однако терпимость, эту замечательную черту характера человека доброго, нельзя путать с беспринципностью и угодничеством.
...Подводить итоги за год сяду в новогоднюю ночь...
Сегодня, одиннадцатое февраля.
Прошел ровно год, как я устроился в Институт Земной Коры, оператором на сейсмостанцию.
На дворе начинает светить солнце, которое в январе появлялось редко - редко.
В конце января - начале февраля, стало проглядывать по временам голубое, особенно высокое на фоне белых горных массивов, небо.
Зима перекатилась на весну, хотя ночью еще около минус сорока, но днем значительно теплее и светлее.
Лиственничник, коричневой полосой стоит между белизной снега под окном и "сахарными" головами скалистых вершин на горизонте.
В душе, уже обдумываю путь домой, все чаще вспоминаю жену и ребятишек, представляю себе, как с рюкзаком оттягивающим плечи, буду подходить к знакомой калитке и войдя во двор, сдерживая нетерпение, буду тихонько стучаться в мерзлые окна домика. Потом тень мелькнет в большом окне сеней, и кто - то из своих отопрет двери...
Настроение не рабочее, не боевое, хотя надо бы закончить охотничий сезон и добить учебник латыни, но, видно, я по - прежнему не ценю время, - так как много разговариваю последнее время и мало делаю.
Хочу домой, хотя и понимаю, что там меня ожидает большое количество дел и проблем и возможно, вновь придется уехать в поле, не сладив с быстро бегущим временем и сдерживая слезы при расставании с детками.
Стараюсь отогнать невеселые мысли о будущем, но не отчаиваюсь, а просто нет желания смеяться и позировать: ничего хорошего ожидать и не приходится. И это закономерно и логично. "Все, что изменяется или делается - все к худшему",- можно коротко сказать, рисуя контуры такой жизни....
Размышления: