Год жизни

О жизни в дикой природе и драме человеческого одиночества.

Кабаков Владимир Дмитриевич

Кабаков Владимир Дмитриевич

Год жизни. Роман. Полный вариан..

Г О Д Ж И З Н И

Роман

(Дневники одиночки)

"Все, что человек говорит и пишет, все, что он производит, все, к чему он прикасается, может и должно давать о нем сведения"

Морис Блок

Французский историк XXв.

Пишу при свече; в доме полутемно, длинные тени расползлись по углам, радио включено, и женский голос, пробиваясь сквозь помехи, поет грустно, спокойно; за окном темные силуэты елей четко выделяются на снегу, подсвечиваемые полной луной, а дальше, на грани неба и земли, проступают очертания горных безлесных вершин, выстроившихся в ряд: часовые тишины в долине небольшой речки Кавокты. Там, на вершинах, наверное, дует ветер, луна равнодушно и прямо светит на каменные россыпи гребней, внизу щетиной елей, то густой, то редкой, обозначилась долина - замкнутая и безжизненная. Среди елей, засыпанных на полтора метра снегом, только соболюшки, проворно и мягко двигаясь, чертят пунктиры своих дорожек, спеша по делам неотложным и скорым; тайга досматривает зимние сны. Олени, сохатые, изюбри еще с осени ушли на южные склоны, где зимой светлее, теплее и снегу втрое меньше; за ними перекочевали в сосновые боры и "санитары леса", серые разбойники, волки.

...На берегу речки на южной стороне стоит дом, в котором живут двое и с ними собака: на пятьдесят километров вокруг - ни души, а в домике тепло, чисто, на полках расставлены книги и журналы. Два стола. На обеденном зажжена свеча, и горит керосиновая лампа, в углу, направо, у стены, двухэтажные нары. За столом, разложив перед собой стопку чистой бумаги, опершись на полусогнутую руку, что-то сосредоточенно пишет человек лет тридцати трёх, бородатый, с длинными тёмными волосами.

...Где-то далеко, далеко за горами стоят города, на улицах светло и многолюдно, прохожие, больше молодые, не спешат, прогуливаются, равнодушно обозревая встречных. Около кинотеатров особенно светло и оживленно, воздух полон звуков: скрип тормозов, рокот моторов, шуршание шин по асфальту заглушают громкие разговоры ни о чем, грошовые новости и пьяный бред, тихие и дрожащие голоса влюбленных и раздраженно-скрипучие голоса супругов, ругающихся из-за мелочей.

Все это давно забыто теми, кто населяет речную долину. Их двое, и их устраивает тишина и одиночество, и связь с миром не потеряна потому, что люди неотделимы от природы. Они - часть ее, они работают, грустят, говорят. Не отрекаясь от чистоты и безмолвия за окном...

На сейсмостанцию "Кавокта" прилетел двадцать первого марта, на вертолете.

Высадились...

Пестря, моя лайка, которого я вытолкнул из салона, отполз от страшной, рубящей воздух лопастями пропеллера, машины, и теперь, ошалело крутя головой, сидел в сугробе, далеко от вертолетной площадки. А мы, выгрузили вещи и продукты на снег и пошли к домику. Вертолетчики, заглушив мотор ждали нас. Игорь, улетающий на базу, погрузил свои пожитки, а Нестер, Коля и я сфотографировались на фоне дома, пожали руки, и вот, вертолет, громадной стальной стрекозой, поднимается над землей, делает разворот и уходит на север, на базу. Мы - я и Нестер, остались одни на Кавокте... Этого дня я долго ждал, извелся, нервы на пределе, и ... случилось так, что я здесь...

Тут наверное уместно рассказать, как я оказался на БАМе...

Последнее время, я работал слесарем на Иркутской ГЭС. При этом, я каждый выходной, с собаками бродил по пригородным лесам, пытаясь сделать себя свободным от рутины обязаловки, каковой представляется мне всякая работа за деньги. Невольно вспоминается высказывание древнеримского оратора и политика Цицерона: "Работа за деньги - это удел раба". Я уверен, что с того времени в жизни, мало что переменилось...

И вот, я начал уставать от бессмысленной и тяжёлой работы за мизерную оплату К тому же и в семейной жизни наметился раскол. Жене, стала надоедать наша бедная, но самостоятельная жизнь. И то, что для меня было естественным, ей стало казаться искусственно придуманным. Наше затворничество ей стало надоедать и она захотела немного развлечься, хотя в семье было уже трое детей, и двое из них - погодки, малыши, едва научившиеся ходить. Начались ссоры и скандалы и последней каплей переполнившей чашу моего терпения, был случай, когда я придя с работы, жену не застал - она ушла в гости, вместе в малышами. Пришла она поздно, неся на руках детей и смущённо улыбаясь объявила, что была в гостях у наших соседей по Нахаловке, где было весело, все пили вино и танцевали...

Естественно я взорвался и получился большой скандал. После этого, я перестал доверять жене, потому что не верю в случайные поступки и знаю, что если отношения в семье разлаживаются, то это не случайность, а изменение одним из партнёров, отношения к другому. И конечно, в этом виноваты обе стороны, только в разной мере. Мне казалось, что я не переменился, и значит переменилась моя жена...

Как раз в это время, мой знакомый, с которым мы изредка ходили в лесные походы и работавший в институте Земной Коры, рассказал мне, что там набирают сотрудников для работы на БАМе, на сейсмостанциях, с хорошей зарплатой, но с длительными командировками...

И я решился,- в несколько дней уволился с ГЭС, и поступил в институт. Как раз, в эти дни, наш маленький домик, в Нахаловке, затопил ручей, покрывшийся полуметровой наледью, и расползшийся на несколько десятков метров от своего русла. Лёд подступил к нашему домику, и в какой -то момент, вода, пробившись сквозь лёд, затопила пол внутри жилища на десять сантиметров. Мы ходили по дому в резиновых сапогах, спасая имущество и детей... Пришлось срочно эвакуироваться в трёхкомнатную квартиру матери, которая жила в ней одна...

Таким образом, я освободился и от формальной причины переживаний по поводу моего отъезда - семья поселилась в большой квартире с удобствами и я мог уехать на БАМ, не переживая за условия жизни жены и детей...

Нина провожала меня в аэропорту, в феврале, но было такое необычное потепление, что перед выходом на взлётную площадку, перед дверьми, стояла глубокая лужа. Казалось, что в городе началась уже ранняя весна. Я надолго запомнил чёрно-белую картинку - жена машет мне рукой стоя в дверях, между нами лужа талой воды а я ухожу по направлению к самолёту, старясь перебороть внезапную тоску и сожаление по уже свершившемуся факту отъезда, и надолго...

...Воздух вокруг прозрачен и тих, небо высокое и голубое, вершины - одна рядом с другой и слева, и справа, и спереди, и сзади. Наша долина, в вершине которой стоит сейсмостанция, здесь, делает поворот влево и незаметно спускается к магистрали, уходя среди гор, через большой замерзший водопад, вниз.

Нестер, теперешний мой напарник мне рад, - я рассказываю свои новости, он - свои. Обедаем, делаем набросок плана работ на ближайшее время, а работы много, на всю весну хватит. Ближе к ночи, Нестер заводит электродвигатель и весь вечер, при свете электрической лампы читаем и разговариваем.

На станции порядок, дорожки расчищены просторно, а с улицы не хочется заходить в дом: тихо-тихо кругом, слышно, как на речке, бегущей метрах в пятидесяти от дома, подо льдом плещется быстрая, холодная вода. Горизонты кругом ясные и широкие: высота на которой мы обитаем - около полутора тысяч метров. Первое время, от этого, немножко побаливает голова...