Страница 9 из 14
Судьба моего отца, говорила Татьяна Анисимовна, с позиций сегодняшнего дня удивительна: его бросало в разные края страны и мира, он участвовал во всех войнах и конфликтах, которые вел Советский Союз вплоть до окончания Второй мировой войны. И все это началось сразу после школы, когда в 1928 году его, шестнадцатилетнего комсомольца, командировали на Чукотку в составе экспедиции по ликвидации вспыхнувшей там чумы. А после Чукотки комсомол отправил отца на работу в Бодайбинский золотопромышленный район, где незадолго до этого была ликвидирована деятельность английской концессии «Ленаголдфилдс» и где строили новый комбинат Дальней Тайги треста «Союзлензолото». Перед отцом стояла задача организации геологической разведки. В 1931 году, когда на Дальнем Востоке была проведена дополнительная комсомольская мобилизация в армию, отца, как хорошего наездника, направили на службу в школу кавалерии. Через 7 месяцев – новый поворот: курсантов досрочно выпустили и отправили в Среднюю Азию, в Каракумы, на борьбу с басмачеством, потом служба на Кубани и первое ранение.
В 1930-е годы, когда все яснее проступала угроза фашизма и новой войны, в рамках реорганизации армии многие кавалерийские части расформировывали и отправляли в другие роды войск. Отца направили в Отдельный бронетанковый батальон. Он должен был переквалифицироваться в танкиста. Там, в подробной анкете, и было написано, что отец свободно владеет английским языком. В апреле 1937 года его неожиданно вызвали в политотдел спецвойск Северокавказского военного округа и дали направление в Москву для выполнения спецзадания. Так для моего отца началась новая война – в Испании. А затем – Китай, Индия, Африка…
О том, что отец Татьяны Анисимовны был в Египте в конце войны, я уже знал. А он, оказывается, приехал в Египет еще летом 1942 года! Словом, обратимся к воспоминаниям Анисима Васильевича Карасова.
Командировка в Египет
«После возвращения домой (из Китая. – В.Б.) я поступил и с отличием закончил Военно-медицинскую академию им. С.М. Кирова в Ленинграде, но началась Великая Отечественная война, и мне так и не пришлось поработать врачом. Начало войны застало меня в Крыму, на Керченском полуострове. После оставления нашими войсками Керченского полуострова я с группой генерала Алексеева прибыл в штаб фронта в Краснодаре и здесь мне объявили, что я должен немедленно вылететь в Москву и явиться в отдел кадров Генштаба.
В отделе кадров Наркомата, куда я прибыл 12 июня 1942 года, мне дали предписание явиться в Отдел внешних сношений, где пять дней я заполнял, и на меня заполняли многочисленные документы. О цели вызова не было сказано ни слова. На пятый день меня вызвали к исполнявшему обязанности начальника Генерального штаба Красной Армии генералу А.М. Василевскому. Александр Михайлович Василевский принял меня вместе с представлявшим меня генералом Ф. Евстигнеевым в два часа ночи. Я представился в уставной форме. Василевский обратился ко мне:
– Не забыли ли вы английский язык и где в настоящее время ваша семья?
– Жена на фронте, она военврач, а дочь в эвакуации.
А далее ген. Василевский сказал, что фашистские итальянские и немецкие войска в Северной Африке под командованием генерала Роммеля 26 мая перешли в наступление в Ливии и теснят войска наших английских союзников. Британцы оставили Бенгази и отступают к Тобруку. Гитлер и Муссолини стремятся захватить английские колонии и, в первую очередь, Египет с Суэцким каналом, они далее мечтают завладеть нефтедобывающими странами Ближнего и Среднего Востока, выйти в Индию и там соединиться с японскими союзниками, наступающими из Бирмы. “Нам важно знать действительную обстановку на этом театре военных действий, – подчеркнул Василевский, – а у нас нет дипломатических представительств ни в одной ближневосточной стране, за исключением Турции. Принято решение срочно командировать вас в Египет с тем, чтобы вы разобрались в местной обстановке и объективно информировали нас о положении дел на этом участке войны. Для выполнения этого особого задания вы подходящая кандидатура – у вас есть опыт зарубежной работы и хорошее знание английского языка. Как вы отнесетесь к этому предложению?”
Все сразу прояснилось. Ответил, как полагалось:
– Благодарю за доверие, товарищ генерал, сделаю все, что в моих силах.
– Иного ответа мы от вас и не ждали. Мы понимаем, что ставим перед вами нелегкую задачу, надеемся, что вы с ней справитесь. В Отделе внешних сношений вас ознакомят с необходимыми материалами и подготовят к поездке, в частности, отработают двусторонние условия связи. Вылететь туда нужно как можно скорее. О своей семье не беспокойтесь, мы о ней позаботимся.
Он пожал мне руку и пожелал успеха.
Через несколько дней в три часа ночи с комендантского аэродрома поднялся самолет. На борту я был один. Передо мной длинный путь и необычный маршрут: я лечу в Иран, оттуда в Индию, а из Индии мне нужно будет кораблем или самолетом добраться до Египта».
Из Индии Карасова направили пароходом в Южную Африку, а уже оттуда он добирался до Египта – сначала на машине вместе с англичанами, затем на самолете. О том, что этот советский офицер впервые побывал в Египте еще в 1942 году, я не знал.
Прифронтовая столица
«Подлетая к Египту, мы ожидали, что в Каире нас встретит прифронтовая обстановка и город будет сильно разрушен, – отмечал Карасов. – Но в столице Египта не было никаких внешних признаков войны: шла оживленная деловая жизнь, все учреждение нормально работали. Вечером центральные улицы были ярко освещены. Единственным признаком войны было то, что город был наводнен огромным количеством военнослужащих армий союзников, а штаб английских войск в Каире находился в районе Каср Эль-Дубава на берегу Нила. Английское посольство было похоже на хорошо укрепленную крепость. Оно было обнесено высокой стеной и проволочными заграждениями. Все здания штаба были обложены мешками с песком. Они охранялись солдатами английской части “Королевских стрелков”.
За время поездки по Африке у меня сложились хорошие отношения с [генералом] Ваддингтоном. По прибытии в Каир он помог мне в определении моего статуса в штабе английских войск. С его помощью я получил доступ ко всей официальной штабной информации и право посещать все воинские учреждения и части союзников. В мое распоряжение была выделена штабная машина с шофером, а в поездках меня продолжал сопровождать капитан Гвент. Около двух месяцев, с момента вылета из Москвы и до прибытия в Каир, я не имел возможности регулярно слушать по радио сообщения из Москвы и пользовался информацией о положении у нас на фронте из иностранных газет и радио. По указанию Ваддингтона мне в номер гостиницы установили коротковолновый радиоприемник, и я получил возможность регулярно слушать Москву. Наладилась у меня и нормальная связь с Москвой. Я приступил к своим обязанностям – информирование командования Красной Армии о положении на фронте союзников и обстановке в странах этого театра военных действий.
После моего определения в штабе и оформления необходимых документов и допусков я стал появляться в обществе офицеров союзных армий не только в отеле и штабе, но и в других общественных местах, в том числе в спортклубе Гезира. У меня появилось много хороших знакомых, с которыми можно было свободно обмениваться мнениями о новостях на фронтах Второй мировой войны. Эти беседы с коллегами-офицерами и благодаря регулярно показываемой кинохронике помогли мне за короткое время разобраться в обстановке, что дало мне возможность обстоятельно информировать командование Красной армии о положении на этом театре военных действий. После того, как войска Роммеля нанесли серьезное поражение английским бронетанковым соединениям у Найтбриджа и захватили Тобрук, пополнив свои запасы горючего, захваченного у англичан, немцы почти беспрепятственно двигались на Восток. Английские войска беспорядочно отступали, почти не оказывая сопротивления. 28 июня итало-немецкие войска без боя заняли бывшую ранее английскую позицию у поселка Мерса-Матрух. В штабе для офицеров показывали немецкую кинохронику, которая демонстрировала лавину немецких танков, окрашенных в цвета пустыни, с изображением пальмы на бортах, двигавшихся на Восток. Камера показывала смятые английские артиллерийские орудия, обгоревшие машины и обломки сбитых самолетов. В английском штабе была паника. Многие считали, что для англичан уже все потеряно и готовились к эвакуации: жгли документы и только самые важные из них укладывали в железные ящики, чтобы взять с собой. Ждали передислокацию в Палестину или в Англо-Египетский Судан.