Страница 3 из 23
Повествование об Аристее позволяет выделить в нем некоторые «шаманские» черты: «путешествие» души отдельно от безжизненно лежащего тела, «перевоплощение» в птицу (ворона), рассказы об отдаленных странах и народах, посещенных душой или увиденных ею во время «полета», – и все в состоянии особого культового возбуждения, транса.
То же относится и к другому «шаману» архаической древности Греции, к Абарису, который, «летая на дарованной ему стреле Аполлона Гиперборейского, переправлялся через реки, моря и непроходимые места, в некотором смысле ходя по воздуху». К тому же Абарис «совершал очищения и отгонял моровые поветрия и ветры от тех городов, которые просили его в этом помочь»[11].
Отголоски шаманизма можно обнаружить и в библейских мифах (заметим, что слово «миф» в этой книге не употребляется в уничижительном смысле ‘ложь, небылица, заблуждение’). Лестница Иакова, вознесение Еноха, пребывание Ионы во чреве кита три дня и три ночи, путешествие апостола Павла на Небо[12] – во всех этих историях, возможно, тоже звучат шаманские мотивы.
Архаические шаманские паттерны встречаются и в исламе. Известно, что пророк Мухаммед был на небесах всего один раз. Это событие носит название «Мирадж» (араб. ‘лестница’). Когда пророк Мухаммед находился в состоянии между сном и явью (ср. с состоянием транса), ему явился ангел Джабраил. Сперва ангел рассек грудь пророку, вынул и омыл сердце, а затем вложил его обратно (это вполне вписывается в модель архаической инициации[13]: в ритуале инициации, о котором пойдет речь далее, на стадии воскресения, или реинтеграции, происходит трансформация, обновление плоти, замена старых органов новыми, мистическими; в результате посвященный получает от духов различные магические способности). Затем верхом на мифическом существе Бураке (араб. ‘молниеносный’) с телом лошади, головой женщины и крыльями птицы (мотив ездового животного – духа, который помогает перемещаться между разными мистическими пространствами, очень распространен в шаманизме) Мухаммед был перенесен в Иерусалим. В Иерусалиме на горе Мориа Мухаммед общался с духами пророков (общение на священной горе с духами предков – опять же очень древний и архаический паттерн). Оттуда в сопровождении Джабраила (он сопровождал пророка до границы Седьмого неба, поскольку дальше для него путь был закрыт) Мухаммед вознесся на Седьмое небо.
Следы шаманских инициаций, идею расчленения, трансформации и последующей «сборки» тела мы находим практически во всех религиях. Так, будда Шакьямуни, достигший пробуждения под фикусом (аллюзия мирового древа), посетил свой родной город Капилавасту и совершил чудо. На глазах у родственников он поднялся в небо, расчленил там свое тело, конечности и голова после этого упали на землю, а затем он воссоединил части тела и принял прежний вид. В этом предании также нетрудно увидеть вполне характерные шаманские элементы (инициатический ритуал расчленения и восхождение на небо)[14].
В наши дни первобытная религиозность иногда искаженно толкуется как нечто устаревшее, потерявшее актуальность, как сумма заблуждений, коллекция суеверий и предрассудков необразованных дикарей, стоящих на низкой ступени цивилизации (или даже вовсе нецивилизованных). Такое высокомерное отношение к первобытной культуре – следствие колониального менталитета.
Однако само происхождение слов «архаика» и «первобытный» указывает на старшинство, главенство, ведущее положение, первенство.
Говоря о первобытных людях, мы в первую очередь имеем в виду не столько первые человеческие общества, сколько тех, кого иногда называют «примитивными» народами. Называть такие народы и этнические группы «примитивными» в корне неверно, поскольку, как писал Л. Леви-Брюль, «хотя установления и верования этих обществ отличны от наших, люди, в них живущие, не более примитивны, чем мы»[15].
Ценность и важность первобытной культуры хорошо понимал выдающийся мыслитель К. Г. Юнг, основоположник аналитической психологии. Он писал: «Я использую термин „первобытный“ в смысле „первичный“, „исконный“ и не привношу сюда никакого оценочного суждения.
Также когда я говорю об „остаточной“ первобытности, то вовсе не имею в виду, что это состояние рано или поздно придет к своему концу. Напротив, я не вижу никаких причин, почему оно не должно оставаться до тех пор, пока существует человечество»[16].
Такое трепетное отношение к первобытному сознанию вовсе не случайно. Архаика дала жизнь всем без исключения традиционным мировым и локальным религиям. Без мифов, легенд и архетипов древности не было бы ни поздней философской рефлексии, ни психологии и прочих дифференцированных гуманитарных наук. Поэтому для понимания поздних религий, со своей спецификой и «трудными местами» в священных писаниях, не поддающимися порой разумному истолкованию, необходимо знание архаических истоков и шаманских паттернов. Это золотой ключик к волшебной двери в мир религий.
Все мы носим в себе как коллективное сознание, так и коллективное бессознательное. А их истоки как раз и лежат в первобытном обществе, с его «коллективными мистическими представлениями», с его мистическим соучастием (participation mystique), которое предшествует и сопутствует всей ментальной, интеллектуальной и эмоциональной жизни любого отдельного представителя вида, т. е. индивида. «Член племени, тотема, клана чувствует свое мистическое единство со своей социальной группой, свое мистическое единство с животными или растительным видом, который является его тотемом, свое мистическое единство с душой сна, свое мистическое единство с лесной душой и т. д.»[17].
У африканцев до сих пор сохранилось это древнее чувство «мистического соучастия». Это понятие называется у них «убунту» (uu-Boon-too). Это слово из диалекта банту. В культуре южноафриканских народов коса (xhosa) и зулу (zulu) «убунту» означает ‘Я существую, потому что мы существуем’.
Убунту, можно сказать, – южноафриканское направление этики и гуманистической философии, особое внимание уделяющее понятиям верности в отношениях между людьми. Убунту является одним из основополагающих принципов новой Южно-Африканской Республики. Его положения даже связываются с идеями африканского Возрождения.
Приблизительное толкование слова «убунту» – ‘человечность по отношению к другим’. Другой возможный вариант перевода – ‘вера во вселенские узы общности, связывающие всё человечество’. В соответствии с философией убунту, существует общая связь между всеми нами, и именно через эту связь, через наши взаимодействия с другими людьми мы открываем и проявляем наши собственные человеческие качества. Или как сказали бы зулусы: «Umuntu Ngumuntu Ngabantu», что означает: «Человек – это человек через других людей». Мы проявляем человеческие качества только тогда, когда мы осознаем себя через других.
Южноафриканский лауреат Нобелевской премии мира 1984 г. архиепископ Десмонд Туту (Desmond Mpilo Tutu) описывает убунту следующим образом. Убунту – это суть человеческого бытия. Человек убунту гостеприимен и доброжелателен. Он имеет такую же сильную потребность делиться с другими, как человек западного мира – брать, копить и потреблять. Человек, исповедующий убунту, сердечен и открыт, он понимает и принимает других людей. Ведь человек убунту твердо уверен, что сам он является лишь частью большого целого. Поэтому, если другая часть целого радуется, он тоже радуется. И наоборот, когда другой человек угнетен, когда его оскорбляют или унижают, исповедующий убунту тоже страдает, как если бы боль причиняли ему лично. Это говорит о цельности, сострадании и ярко выраженном чувстве мистического соучастия этих африканских народностей.
11
Фрагменты ранних греческих философов. С. 97.
12
Апостол Павел так описывает свое восхождение: «Знаю человека во Христе, который назад тому четырнадцать лет (в теле ли – не знаю, вне ли тела – не знаю: Бог знает) восхищен был до третьего неба. И знаю о таком человеке (только не знаю – в теле или вне тела: Бог знает), что он был восхищен в рай и слышал неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать» (2 Кор 12: 2–4).
13
Обычно под инициацией подразумевается посвящение детей во взрослую жизнь племени, как правило связанное с причинением страдания (испытание через страдание) посвящаемым. В более узком смысле это перевод из одного устойчивого состояния и статуса в другое. При этом инициируемый как бы умирает в одном статусе и перерождается в другом.
14
Элиаде М. Йога: бессмертие и свобода. СПб., 1999. С. 371.
15
Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. М., 1937. С. VI.
16
Зеленский В. В. Аналитическая психология: словарь. СПб., 1996. С. 161.
17
Леви-Брюль Л. Первобытное мышление // Художественная культура первобытного общества: хрестоматия / Под ред. М. С. Когана. СПб., 1994. С. 50.