Книга юного Шерлока

4. Дама из Кента

В понедельник 12 января 1891 года было холодно и ветрено. Лил дождь, но временами проглядывало зимнее солнце. В начале вечера Ватсон, в перерыве между пациентами, заглянул на Бейкер-стрит 221Б и обнаружил, что его друг Шерлок Холмс чрезвычайно взволнован. Он мерил шагами комнату, то и дело подходя к окну и выглядывая на улицу. Ватсон отметил, что красно-оранжевый свет заходящего солнца придавал его профилю какие-то дьявольские очертания.

Оказалось, Холмс ждал одного из своих «нерегулярных полицейских» из числа беспризорных мальчишек. Тот, который должен был доставить ему какую-то информацию касательно расследования, которое он вел. Но мальчишка, к неудовольствию Холмса, все не шел. Ватсон не объясняет нам, что с ним случилось, потому что его внимание было отвлечено появлением на Бейкер-стрит весьма занимательного клиента.

– А, Ватсон! У нас посетитель! – сказал Холмс, в очередной раз подходя к окну. – Как раз под окном остановился кеб, из него вышла дама и теперь она смотрит на номера домов. Я полагаю, миссис Хадсон скоро о ней доложит.

Через две минуты привлекательная молодая блондинка примерно 25 лет отроду вошла в комнату и по приглашению Холмса села напротив него. Она выглядела взволнованной и, не успев сесть, сразу стала просить Холмса помочь предотвратить убийство. При этих словах Холмс выпрямился, посмотрел на нее пристально и попросил объяснить подробнее. Очевидно, ее драматическое заявление возбудило в нем интерес.

Дама, назвавшаяся миссис Элизабет Флауерс из Танбридж-велз в Кенте, была одета в элегантное темно-серое платье в обтяжку, с высоким воротником и кружевными рукавами. Ее дорогие сапожки были заляпаны уличной грязью, а на носке левого сапожка было бледное пятно, как будто бы его подпалили, когда сушили у огня. Из украшений на ней было только обручальное кольцо и изящные жемчужные бусы. Ватсон также заметил, что хотя Миссис Флауерс выглядела очень хорошо, ее слегка портили ужасные круги под глазами. Она объяснила, что из-за тревоги «не может глаз сомкнуть» уже две недели.

Ее муж, Эдвард Флауерс, адвокат, практиковал и в Кенте, и в Лондоне. Они были женаты уже пять лет, но детей у них не было. Хотя Эдвард все еще работал, но, как сказала миссис Флауерс, в этом не было необходимости, так как он недавно унаследовал внушительное состояние. В этом и заключалась причина ее тревоги.

За несколько месяцев до этого отец Эдварда, Ламберт Флауерс, вдовец, разбогатевший в Южной Африке, был найден мертвым в своем загородном доме рядом с кентским городком Тентерден. На теле не было обнаружено никаких следов насилия. Ламберт был грузным мужчиной, большим любителем шотландского виски, стакан с которым был обнаружен на столе рядом с его телом. Тяга к выпивке и отсутствие физических упражнений довели его до инфаркта – так постановил местный доктор и на тот момент ни у кого не было оснований сомневаться в его диагнозе.

Тут миссис Флауерс разразилась рыданиями. После глотка бренди, предложенного Ватсоном, она постепенно успокоилась, с большой осторожностью вытерла слезы и продолжила рассказ.

Все состояние Ламберта Флауерса перешло к его старшему сыну Уинкоту, холостяку. Миссис Флауерс сказала, что ни она, ни ее муж не испытывали по этому поводу зависти, потому что Эдвард зарабатывал достаточно, чтобы они могли вести такой образ жизни, как им хотелось.

Тут Ватсон приводил ее слова в точности:

– Мы-то не завидовали Уинкоту, но брат Ламберта, Грегори, был очень недоволен. Я слышала, как он прямо говорил, что ему полагается хотя бы половина всех денег за то, что он вел дела Ламберта и поддерживал порядок в его доме, пока тот был в Южной Африке.

Миссис Флауерс рассказала кое-что еще о Грегори. Он жил в соседней деревне Гаудхерст и по профессии был химиком. Зарабатывал на жизнь он тем, что продавал свои патентованные открытия военным и фармацевтическим компаниям. Он смолоду женился, но его жена оставила его через две недели после свадьбы по неизвестной причине. Миссис Элизабет Флауерс некоторое время, до замужества, работала у него в лаборатории и утверждала, что знает, почему он остался один.

– У него есть привычка, – объяснила она с содроганием, – проявлять слишком большую вежливость к женскому персоналу.

Холмс кивнул и попросил ее продолжать.

27 сентября, меньше чем через год после внезапной смерти Ламберта Флауерса, такая же судьба постигла его старшего сына Уинкота – он был найден мертвым за обеденным столом, на котором стоял бокал красного вина. Опять же, не было замечено никаких следов насилия. Вскрытие показало, что он был вполне здоров, однако в его желудке, помимо остатков пищи, нашли некоторые подозрительные вещества, что наводило на мысль об отравлении.

Полиция допросила Грегори Флауерс, который заявил о своей непричастности к этому делу и предоставил надежное алиби на момент убийства. Поскольку никаких особых улик против него не имелось, полиция закрыла дело, заявив, что Уинкот Флауерс был «вероятно, отравлен неизвестным лицом или группой лиц».

Тут миссис Флауерс опять разрыдалась. И снова глоток бренди привел ее в чувство, она опять вытерла слезы и продолжила.

Уинкот завещал свое имущество своему брату Эдварду.

– Это мой муж, мистер Холмс! – закричала миссис Флауерс на грани истерики. – Вы видите? Грегори ни перед чем не остановится, чтобы заграбастать деньги. Он же химик, сначала он отравил своего брата, потом одного племянника, а теперь пришла очередь Эдварда, а потом и моя. И тогда он останется единственным живым членом семьи и все деньги достанутся ему! Вы должны нам помочь, мистер Холмс! Пожалуйста! Умоляю вас!

Когда женщина справилась с третьим приступом рыданий, Холмс сказал, что он не против заняться этим делом, но сначала он должен задать ей несколько вопросов.

Миссис Флауерс пообещала рассказать все, что только знает.

Во-первых, знает ли мистер Флауерс о том, что она пришла сюда?

Нет, он не знает. Она не хотела его лишний раз тревожить. Он как раз уехал в Лондон около полудня, она подождала четверть часа, села в поезд до вокзала Виктория, а там взяла кеб прямо до Бейкер-стрит.

Холмс наклонился и слегка сморщил нос. Ватсон отмечает, что ему этот жест прекрасно знаком – обычно он означал, что его товарищ пытается уловить какой-то определенный запах.

– Таким образом, ваш муж сейчас тоже в Лондоне? – спросил Холмс.

– Да.

– И когда же он вернется домой?

– Скорее всего, поздно. Он обычно не возвращается до восьми вечера.

Холмс кивнул. Нет ли у нее оснований полагать, что у ее мужа могут быть какие-то проблемы со здоровьем? Нет, он прекрасно себе чувствует. Они оба много гуляют, почти не пьют и не курят.

Что касается смерти Уинкота, видела ли она сама то место, где это произошло?

К сожалению, да. Уинкот тоже жил в Танбридж-Велз и его горничная позвала брата своего хозяина и его жену как только обнаружила тело. Поскольку дело было в воскресенье, они были дома и она вошла в комнату одновременно с мужем.

У нее нет оснований полагать, что служанка могла подвинуть тело?

Нет, никаких.

Может ли она подробно описать обстановку?

Конечно. Обеденный стол, накрытый на одну персону, стоял в центре комнаты. Уинкот сидел в кресле напротив двери, голова его упала в тарелку. Слева стоял бокал вина.

Слева от кого?

Не слева от нас, а слева от бедняги Уинкота. С левой стороны сцены, так сказать.

Это странно. Обычно бокал ставят справа – ведь так его удобнее брать.

Уинкот был левшой.

Разговор продолжался еще минут пять, потом Холмс поблагодарил миссис Флауерс за то, что она ответила на его вопросы так подробно, что теперь он непременно возьмется за это дело.